– Не знаю. Меня что-то тянет.

– Тогда тебе через две остановки выходить. А мне дальше.

– Понятно. Как Маринка? Она пробудила дар? А какой у тебя?

– Сестра нормально. Пока непонятно что именно, но луны у неё есть. У меня всё-таки огонь, а не вода, как хотели родители. А что за мелочь с тобой рядом. Тоже детдомовский?

– Да, это… Грязев, а как тебя зовут? – задал мне неожиданный вопрос «коллега».

Я чуть не выпалил, что Аир. Потом только вспомнил имя, которое применял, подписывая тетрадь несколько раз в год:

– Кир Грязев, сирота, – представился я.

– Ааа. Хорошо, Венедикт, у тебя дар пробудился? – потеряв ко мне интерес, спросила рыжая девочка.

– А *цензура* его знает, – бросил Веник.

– Опять мат. А всё твоя нянька. Тебя бы за одно такое слово из Академии вышвырнули, – закатила глаза девочка.

– Можно подумать, это слово я услышал не от тебя, а от няни. Она просто промолчала, когда ты его ляпнула в пятилетнем возрасте, так что не строй из себя царицу-лебедя, Клава, – проворчал Тургенев.

– Я услышала это слово от твоей няни. Круг замкнулся. Я права, как и всегда. Вот и ваша остановка. Пока-пока!

Тургенев спохватился и выскочил, хотя автобус ещё не остановился и только начал открывать двери.

Я выждал, пока машина станет неподвижной, и только тогда покинул салон.

Веник же уже стремительно шёл в сторону поляны.

– Эй, подожди, тут же нет никакой дороги! – крикнул я.

Хотя не скрою, почему-то в будний день тут ходило много народу. Мы приехали в парк?

Дорожек я тут не видел, как и скамеек.

Кто-то сидел около дерева, кто-то ходил прямо по траве, несколько человек лежало на солнце.

Тунеядцы.

Или я ошибаюсь и сегодня какой-то праздничный день?

Понедельник. Это я точно помню, а вот дата?

Сейчас сентябрь. Примерно середина, но числа я не запоминал. Моё внимание было направлено на медитацию, поэтому я уже давно делил время на сезон, примерный месяц и день недели.

А вот с датами, если не надо было их писать в тетради, дела обстояли хреново.

В любом случае не новый год или Рождество, чтобы люди тут ходили.

Автобус был практически пустым. Но занятий в «Академии» точно не было, да и знакомая моего «коллеги» явно была не на занятиях, но и мы прибыли туда уже после полудня.

Однако среди местной публики детей не было.

– Да, какая разница? – пробормотал я и понял, что потерял Веника из виду, отвлёкшись на местных.

Он тем временем поднялся на какой-то холмик.

Я подбежал и последовал его примеру.

– Офигеть, – пробормотал я. С пригорка передо мной открылась воронка метров двадцать в ширину. Она полностью оказалась покрыта пока нераскрывшимися гвоздиками. Вниз вели шесть каменных лестниц. – Куда мы пришли?

– Это «Скатерть Бочкарёва». Здесь раньше был посадочный узел для летающих поездов. Город небольшой, поэтому вагон или два спокойно умещались, – пояснил Тургенев и быстро рванул вниз по лестнице.

Я пошёл за ним следом.

По центру моря гвоздик, там, где сходились лестницы, оказалась небольшая беседка с красной крышей.

Подойдя ближе, я увидел перед собой цилиндр со множеством портретов людей и их подписанными именами. Деревянный настил понемногу скрипел под каждым шагом.

Венедикт снизу вверх глядел на одну из самых высоких фотографий, что частично бликовала из-за солнечных зайчиков:

Младший Барон Тургенев, его супруги и старший сын.

– Здесь погибли все. Мишель сын второй жены моего отца. Леонард был самым старшим. У него уже было две Планеты к двадцати годам. Он был запасным для международных состязаний. Папа с мамами хотели подарить ему семена. Они ездили в Москву на аукцион. Мишель и я с ними говорили по телефону, брат должен был уже прорваться на систему. Они обещали вернуться к утру и устроить праздник. В ночной рейс влетел пьяный сынок кого-то из местных чиновников, что запивал провал в попытке пробуждения магии. На очень дорогом круговозе с нелегальным лётным элементом. Именно он детонировал, не оставив и шанса на выживание даже директору «Академии» что был на Галактике пространства. Вероятности выжить не было ни у кого. Все превратились в пепел. Хоронить было некого. Ясновидящим пришлось читать прошлое, чтобы увидеть суть произошедшего. Это рассказал дед.

– Соболезную, – выдавил из себя я.

– Самое сложное, отомстить некому. Хотел бы я вырасти, найти виновного и лично его… но он мёртв. Артодел, что создал нелегальный лётный элемент, покончил с собой. Местный чиновник был честным человеком и другом семьи, умер от сердечного приступа. Мстить некому. Остаётся только жить. Всё, пошли, Грязев. Хотя нет, ещё пять минут. Что-то я устал.

Я не торопил и не подгонял. Я просто промолчал.

Краем глаза я заметил какое-то движение.

Оглянулся и увидел высокую девушку со светлыми волосами.

Блин, быстро за нами пришли. Майорова уже здесь.

Она подошла сзади к Венику и обняла его.

Наверно, пытается утешить пацана. Да, верно. Сложно всё это.

Так протянулось минут пять.

Девушка ничего не говорила, никому не кричала, что нашла нас. Молодец.

Тут Тургенев повернулся и прошёл сквозь неё.

– *Цензура*, – выдохнул я, сделал шаг назад, помост скрипнул, а я оступился и плюхнулся на попу.

– Что с тобой? Словно призрака увидел, – с усмешкой произнёс Веник. – Я пошёл, Мишель, наверно, уже выдал, где мы.

– Ага, – выдавил из себя я, пока девушка… женщина уж очень похожая на Майорову прижала указательный палец к своим губам и последовала за Тургеневым.

Я же вытянул руку вверх и загородил блики, всмотревшись в фото семьи барона.

Вот она.

По моей коже пробежали мурашки размером с муравья.

Я решил последовать за очкариком. Оглянулся и не увидел призрака, только мальчишку, что уже был в самом верху лестницы.

Я быстро взлетел вверх.

Теперь я уже начал подмечать, что не видел раньше.

Мужчина опёрся о ствол дерева, но сидит на муравейнике.

«Загорающие» на солнце не жмурились, глядя прямо на него.

Бродящие по траве… трава при их ходьбе не реагировала.

И главное, все они не отбрасывали тень так, как должны.

Чёрный силуэт при норме должен был совпадать по прямой линии с источником света.

У, брр, призраков он был направлен в сторону воронки. То есть, к месту смерти?

– Женщина на фотографии. Она слишком похожа на Майорову, чтобы это было совпадением. Она точно тебе не родственница? – выдавил из себя я. И тут же опять заметил движение краем глаза, призрак жены барона возник позади Тургенева, но сохранял с ним дистанцию.

– Не знаю. Она точно мне не сестра, но я даже не в курсе маминой девичьей фамилии, – ответил очкарик, не оборачиваясь.

– Так это дело поправимое. Влезть в кабинет директрисы, там у неё в подсобке дела на каждого из нас.

– Нет. Я сейчас не могу. Алла Игнатьевна сказала, что скоро приедет дед. Нас запрут, но меня-то поймут. В дело, скорее всего, запишут первое предупреждение. Но взлом кабинета директора может привести к чему-то хуже. Например, меня откажутся проверить на способность.

– Ясно, – пробормотал я.

Мне хотелось как-то помочь связаться призраку, пусть я её боялся, и её сыну.

Но я сомневался, что подобное возможно.

Я так сконцентрировался на своей жалости ко всем погибшим и трагедии Тургеневых, что наступил в ямку, споткнулся и начал падать.

Ко мне быстро рванула мама Веника и не дала упасть.

– Ты маг? – раздался удивлённый голос.

Я встал и увидел ошарашенного очкарика.

– Телекинез. Ты пробудил пространство? Тогда почему ты не в «Музее», а здесь? – протараторил мой «коллега».

– Не пространство, – ответил я. – Ты сохранишь мой секрет?

– Хорошо.

– Я некромант.

– А… А! Вот я болван, вот почему ты… стой, тогда как ты сейчас не упал?

– Меня поддержал дух.

– Что за бред? Такое невозможно даже для них или магов души, – насуплено, но уверенно заявил Тургенев.