– Понятно, – проворчал я. Если уж ставить рекорды, то в равных условиях. – Я так понимаю, обычно много баллов берут на языках?

– Да. Британский, галльский, альма, русский и желательно старославянский, но по последнему у тебя тоже всё ужасно, – чему-то удивилась недоучилка.

– А где в детском доме или музее я его должен был учить? – не понял я юмора и посмотрел ей в глаза.

Та похлопала на меня ресницами.

Встала с учительского места, куда ранее села, подошла к железному шкафу, набрала там шифр 10129389300 и повернула ручку вверх, вправо и на себя. Открыла папку, уставилась туда, листая одну страницу за другой, убрала назад. Захлопнула дверцу, повернула ручку вниз, влево и надавила, после чего села снова.

– Я ошиблась. Я не посмотрела на твой статус, – схватилась за голову недоучилка.

– А в чём именно ошиблись? – уточнил я участливо.

– Высокий балл – признак хорошего обучения. Аристократического, я бы сказала. А ещё некромантия так же редко встречается у простолюдинов, поэтому я даже допустить не могла, что ты попал к таксам только из-за дара. Тем более сегодня я увидела, что у тебя два постоянных артефакта. Это несколько десятков тысяч, а может быть, и сотен тысяч рублей, – вертя ручку в руках, протараторила госпожа Рёрикович.

– Понятно. Но я бы хотел услышать про план «конкуренция», – попробовал я вытянуть куда более интересное, чем прошлые выводы.

– Я обучалась в этой академии не больше месяца, так как я до десяти лет сумела выйти на Звезду, а в музее в Костроме меня обучали практически с рождения всему, чтобы я ни попросила. Так что здесь и университете в Сергске мне просто потребовалось сдать экзамены, написать работы, доказать практическую силу и дипломы мои. Однако я увлеклась идеями своей учительницы об ускоренном обучении, поэтому постаралась остаться в структуре образования. И попросила совет.

– И что же Вам посоветовали?

– Есть много сильных одарённых или пробуждённых детишек, чей дар не угрожает им самим или окружающим. Таких не помещают в музей, а они растут в отчем доме после проверки контроля способности. Бывают случаи, когда выбросы магии нельзя контролировать. Наташенька тому пример. Но она во многом исключительный случай. Обычно дар пробуждается у аристократов. В роду есть кому контролировать ребёнка или особые артефакты.

– «Смирительные рубашки»? – вспомнил я слова Била про мантию Безумновой.

– Обычно подобное всё-таки не требуется. Просто любой собирающий луны артефакт. Потом магическую энергию можно использовать в каком-то ином предмете. Плюс это помогает стабилизировать энергию, а так же окунуться во внутренний мир.

– Так что же Вам посоветовали? – попробовал я вернуть в русло разговор.

– Точно. Так вот, аристократы горды и осознают избранность. Особенно очень талантливые, живущие среди свидетельств величия своего рода. Поэтому собрав таких, требовалось дать им конкурента. И ты, Кирушка, должен был им стать.

– Да, простолюдинов некоторые тут за людей не держат, хотя одарённый маг практически гарантированно может получить титул за выслугу, – пробормотал я и так понятное из разговоров с нежитью, новостей и сегодняшнего дня.

– Именно. Сколько бы ты или Наташенька их не превосходили, они всё так же будут цепляться за кровь, за титулы, а потому я из-за небрежности провалилась.

– Допустим, Яна Михайловна, но вернёмся к началу. Что именно Вы хотели мне сказать? Что приказал директор?

– Надо скрыть твою стихию.

– Допустим я могу притвориться магом огня, но буду выпускать исключительно «искры». Подойдёт?

Девушка снова удивлённо посмотрела мне в глаза, потом опустила их на жезл, а затем на колечко-змею.

– Похоже, один из твоих артефактов дороже, чем мне показалось на первый взгляд, – произнесла она, на удивление хищно смотря именно на побрякушку на моей руке. Попросит «позолотить ручку», не дамся. Выпрыгну в окно!

– Ну, так подойдёт? – уточнил я.

– Грязев, покажи. Атакуй меня искрами! – заявила девушка. Тьфу ты, девчонка она.

– Огненные искры, – вяло произнёс я и взмахнул жезлом. Луны после касаний Безумновой меня переполняли, а я выжидал момент, чтобы как-нибудь сбросить этот заряд. Так что с радостью воспользовался ситуацией.

К моему удивлению, вместо жалкой имитации огнива из жезла вырвалось полноценное пламя примерно восьми сантиметров в высоту.

– Не стартовый ранг, а временный стабильный или даже интенсивный. Это наверняка из-за общения с Наташенькой. Хорошо, одной проблемой меньше. Можешь идти, а мне надо посоветоваться с учительницей, – заявила госпожа Рёрикович, а я вырвался на свободу.

Однако почему-то моё колечко всё ещё привлекало взгляд недоучилки.

Перед сном я слил луны на оживление мух в раме окна, что стояло в туалете общежития.

К некоторому удивлению, это сработало. Ранее я проводил эксперимент с высохшим червяком по дороге сюда, но не прокатило. Непонятно. Наверно есть ограничения и надо бы их выяснить.

Ранее небольшие мухи в паутине так же не сумели стать зомби, луны на них не потратились.

А ведь мне нужны объекты для оживления.

Не оживлять же мне полуголого мужика по имени Бил каждый раз.

Но каюсь, в день приезда мной был воплощён и его дух, что привело к курьёзу. Пока я от него отвернулся к окну с мухами, а затем скрылся в кабинке, капитан Скоморохов увидел стопку выцветших газет, схватил и начал читать.

В этот момент сюда зашла уборщица. Она намочила тряпку, нацепила её на швабру и гаркнула:

– А ну, ноги поднял. Ишь расселся и макулатуру листает, кокорина (коряга –на альме) стоеросовая! К детям что пришёл, пропуск есть? – продолжила женщина. Фантом вздохнул, почесал шпагу и саморазвоплотился. Уборщица уронила швабру, – ох, свят-свят!

Я же продолжил смотреть в окно.

Почему-то у меня она ничего не спросила.

Ах да, она же в обморок сползла по стене, судя по отражению, в которое я наблюдал сценку.

– Вроде бы, не ударилась, красавица, – пробормотал жезл.

– Красавица? – уточнил я.

– А ты не видишь? Лет тридцать, белокожая, русоволосая и со светло-карими глазами. Красавица.

Я повернулся и осмотрел жертву Била.

На небольшом удостоверении на нагрудном кармане была её фотография и подпись: «Моника Лёвина».

– Женщина, Вы в порядке? – похлопал я её по щекам.

Реакции не последовало.

– Вот же, – пробормотал я и стремительно двинулся в медпункт, благо его видел на первом этаже. – Бил, следующим жертвам сам будишь оказывать первую помощь.

– А что я? Я ничего, просто газетку читал. Меня попросили не мешать, я и исчез. Тем более пропуска у меня нет, – проворчала крылатая металлическая палка.

– Ладно. Но у тебя кроме огня есть другая магия? – решил уточнить я.

– Исцеление по пути святости, но при жизни его я ни разу не сумел применить.

– А такое может быть? Так, огонь Планета и Спутник исцеления?

– Да, может. Я не выполнил каких-то условий, а стихия пробудилась при получении Планеты огоньком без помощи алхимиков. В этом как раз минус дикого пробуждения. Иногда выпадает нечто сильное, но сложно реализуемое, если верить моему отцу, – заявил жезл.

– А кто твой отец? – уточнил я.

– Роман Скоморохов, глава графского рода алхимиков, а так же ректор Сергского Университета Магии, – гордо заявил призрак.

– Он жив? – решил уточнить я.

– Нет. Он был теоретиком, достигшим всего лишь Созвездия. Так что мёртв. Об этом было в газетах. Да и титул приобрёл только после моей смерти.

– Соболезную.

– Не стоит. Зато мои дети от всех трёх жён и семи любовниц распространяют мою кровь по земле. Ва-ха-ха! – бахвалясь, захохотал одержимый артефакт.

Хм, мрак. То-то он всего лишь на Планете. Как уделить время саморазвитию, когда только обрюхатил с десяток женщин.

Надо зарубить себе на носу, что таким быть нельзя.

По крайней мере, пока не смогу гарантировать безопасность себе и будущей семье.