Однако для себя я услышал очень важное: есть стихии души и разума. Возможно, мне удастся вытащить информацию о своей прошлой жизни.

***

Через месяц снег полностью сошёл.

Потомственный Алексей Алексеевич Обломов прочитал несколько книг вслух и чего-то достиг при медитации. Чего я не знаю, так как проспал первую часть их диалога. А ведь я постоянно в их компании. Как маскот.

Секунду, что за слово у меня вырвалось? Милая деталь или зверушка к общей картине персонажей. Что-то такое обрисовала моя память.

Хотя какая разница?

Пётр Петрович же сказал:

– Теперь, когда ты ощутил силу, тебе нужно испытать её, но для начала требуется прочувствовать. Перекопай землю на участке, который я тебе выделил.

– Всю? В смысле весь участок? – удивился мальчик.

– Да.

– Она ж до горизонта!

– Не преувеличивай. Там всего восемь соток или немного больше.

– Я ж сдохну.

– Нет, так просто ты не сбежишь. У меня есть друзья и ученики, что пробудили стихию смерти и возрождения и смогли бы привить твою душу в тот же трактор. Да и некроманты найдутся в записной книжке. Будешь копать в виде зомби дальше, – усмехнулся дед. – Но ладно. Даю срок в неделю.

– Вы же можете сделать это за секунду. Как с огородом!

Хм. То есть у деда есть больше земли, чем то поле?

– Посевы это одно дело, твоё обучение – другое. Можешь копать рукой или будоражить волной земли. Заодно вывези Аирчика на прогулку. Пусть присмотрит за тобой.

– Как он присмотрит? Он же младенец.

– А ты ему пример свой покажи. Насколько Обломовы сильны и упорны.

– Мой род подобным никогда не славился, – криво усмехнулся ребёнок, потеряв всякую тень оптимизма.

– Основатель рода Облом Алексеич, как раз славился своей бараньей настырностью. Своей магией льда он помешал атаковать Владимир кочевникам, а потом ещё и Первому Хану помешал взять мелкий городишко. За что и получил это имя. Точно, ты же книгу по истории куда-то запрятал, уткнувшись только в основы магии, паршивец. Через неделю начнёшь заучивать! А теперь марш работать!

Дед вышел из дома и отправился в сторону деревни, откуда приходила кормилица.

Кстати, последнее время она редко появлялась. Козлиное молоко начинает надоедать. Скорее бы уже перейти на нормальную пищу.

Эй, куда?

– Ау, уа? – выдал мой язык.

– Аирчик, мне тоже это не нравится, но такова воля Петра Петровича, – проворчал уже не такой уж толстый мальчик по имени Алёшенька, и мы двинулись.

Нужная нам территория оказалась за полосой деревьев направо, если выйти из дома на крыльцо. И она была огромной.

Тут были видны высохшие колосья, несколько участков бурелома из фруктовых деревьев, на которых виднелись небольшие мумии-отморозки плодов.

– Лопату забыл! Сейчас вернусь, – заявил мальчик и пропал.

– Карр! – прозвучало спустя пять секунд, и на ручку коляски, к которой приделали мою люльку, приземлился крупный ворон.

– Ба-бу! – на всякий случай попытался я сказать «кыш».

– Ка-ар, – как-то разочарованно и тихо произнёсла птица.

Создавалось впечатление, что она что-то высматривала. Очень плавно она осмотрелась по сторонам.

А вороны себя так вообще ведут?

Стоило мне об этом подумать, как птица покрылась светом и исчезла.

А в следующее мгновение появился мальчик с лопатой.

И ведь рассказать никому ничего не выйдет. А местный алфавит мне вообще не знаком, вроде бы.

Вот же.

Птица точно была странной.

Но меня успокаивало, что дед упоминал среди своих стихий «призыв». Это должно быть была его птичка!

– Нена, ух! – опустил лопату вниз Обломов Младший. – Вижу! Фух, – перевернул землю и поднял инструмент.

Не могу сказать, что это зрелище мне нравилось. Однако Обломов пыхтел, ворчал, но успешно выполнял задание уже седьмой день.

Отчего-то я подозревал, что «восемь соток», как сказал дед, на самом деле всё же были ближе к восьмидесяти. У Петра Петровича проблемы с математикой? Уверен, что нет.

Однако участок точно был метров сто в длину и чуть меньше в ширину.

Или мне так казалось из-за моих габаритов и того, что я мерил это по времени, сколько я ехал вдоль этого поля?

Пожалуй, не важно. Забавно другое, что каждый раз Алёшенька ставил коляску так, чтобы я мог за ним следить.

Он весьма ворчлив, но деда слушается.

Я же использовал его как артефакт для медитации. Хотя это было больше тренировкой и попыткой запомнить последовательность, которую вечерами повторяли учитель и его ученик, вымотанный физическим трудом.

Я считал до пятисот, а затем зажмуривался.

20-12 трижды, 15-6 трижды… и я сплю.

В теле временами появлялась какая-то загадочная лёгкость. А временами мне начинали чудиться непонятные силуэты из дымки.

И ровно после этого накатывал сон.

После перекапывания Обломов последовательно получил ещё несколько заданий. Сначала он вырыл углубления, а затем засеял их.

А потом дед, как последний гад, позвал нас к бескрайнему полю и сказал:

– А теперь повторимся. Всё, пожалуй, кроме посадки семян, можно было сделать одним движением. Сдвиг пласта! – как оказалось, то в прошлый раз Пётр Петрович не вложился в заклинание или быстро его прервал. Сейчас мир буквально оказался перевёрнут за считанные мгновения.

– Вы это уже показывали! – заявил Обломов младший, и я был с ним полностью согласен, пока пыль, что подняла магия, не улеглась. – А? Не просто разрыхление? А как так?

– Одно и то же заклинание можно немного корректировать в рамках допустимого диапазона. Запомни. Образы, что в твоей голове, – сказал дед и похлопал ребёнка по голове, – влияют на форму заклинания. Но только в рамках определённых возможностей. Да и энергии, фух, пришлось вложить изрядно, – пробормотал весь взмокший старик. – Миллионы лун на какую-то магию этапа Планеты.

– Учитель, я бы понял и словами, – заявил Алёшенька.

– И что? Мне теперь картошку не сажать? – усмехнулся дед. – С полем ты закончил, возвращайся к чтению книг. И найди уже учебник по истории государства!

Постепенно жизнь пришла в своё русло. Я привык видеть, как дед показывает основы магии ученику, а тот бубнит, но старается выполнить задание, что получает.

Шло время.

Моя кормилица несколько раз нас посещала, однако лишь для уборки и передачи бутылочки с молоком.

В основном возня со мной перешла к Алёшеньке.

Кроме того временами приезжали гости. Раз пять отец ученика был проездом, но весь заплаканный быстро уезжал. Якобы, чтобы не рвать сердце, расставаясь.

А вот в августе Алёшенька получил задание, что счёл невыполнимым:

– Теперь ты готов, юный Обломов. Медитация и даже дыхание тобой освоены. По ночам ты чётко излучаешь энергию спутника, а так же, я видел, что трижды ты его пробудил бодрствуя, пусть и не сформировал магию, но земля приходила в движение поблизости от тебя. Так что всё, как бы ты не хотел провала, ты готов. Но, если справишься до конца недели, то обещаю, что напишу рекомендательное письмо, и ты попадёшь в класс с самой доброй учительницей, – заявил дед.

Последнее явно заинтересовало будущего ученика академии, так что он просто кивнул.

Следующие три недели каждый день мальчик брал меня с собой к луковым посадкам (а именно их он посеял на своём участке весной).

– Да, блин, волна земли! – ругаясь, крича, молясь и рыдая, повторял ежедневно малец. Вот оно, горе луковое.

Однако решающим стал день, когда он уже извазюкался в грязи, устал и просто сел.

– Надоело. Может, нужно сначала медитировать? – задался он вопросом, который возник у меня ещё до его первой попытки.

К моему удивлению, я заметил около него переливающуюся из чёрного в песчаный искорку или даже звёздочку.

Такого я раньше не замечал.

– Волна земли! – крикнул Алёшенька, кусок полянки под ним резко рванул вперёд, а сам мальчик, что не сумел ничем ухватиться за траву, сделал кувырок назад.