В шестнадцать я впервые спустилась в метро и поставила перед собой картонную коробку. По всей видимости, надпись я не смогла придумать или же не захотела.

Я села рядом с ней и наблюдала, как лицо заливалось краской. Было стыдно и неловко. Внезапно, в коробку прилетела монета. Бросил ее молодой парень, со смешным зеленым рюкзаком. Он сделал это на автомате, словно подбрасывал мелочь каждый день. Увидев эту монету, глаза Уайлли округлились и заслезились. Она медленно потянула руку к коробке и со страхом извлекла деньги. Этот момент стал отправной точкой.

Голос очень долго показывал меня, сидящую в метро. И если бы не одежда, которая сменялась время от времени, я бы могла предположить, что наблюдаю за одним и тем же днем. Бывали дни прибыльные, бывали дни, когда не получала ни цента, но Уайлли четко придерживалась своего плана. Она терпела холод, насмешки, презирающие взгляды. Ничто не могло помешать ей.

Все дни слились воедино. Я перестала наблюдать за происходящим. Мне хотелось заняться собственными мыслями. Но Голос настаивал на своем, замедлив один из дней. День, когда в метро спустился парень-гитарист.

Уайлли не смотрела в его сторону, и я знала почему. Она считала себя недостойной отношений. Гитарист же, наоборот, обратил на нее внимание. Он садился на противоположной стороне, складывая ноги по-турецки, и играл, бросая на нее заинтересованные взгляды.

Иногда он приходил раньше, иногда позже, а иногда и вовсе не появлялся. Я знала, что Голос неспроста сделал акцент на этом парне. Значит, он как-то повлияет на мою жизнь.

В один из дней гитарист бросил в мою коробку несколько монет. Я заметила, как лицо Уайлли вспыхнуло. Он явно ей понравился. Не мудрено, мне и сейчас он нравится.

Гитарист вальяжно двинулся к своему месту, лениво опустился на пол и непринужденно достал гитару из футляра. На губах легкая улыбка, а в медовых глаза загорелись огоньки. Он доволен собой и своим поступком, но еще больше он доволен реакцией Уайлли.

Так происходило на протяжении нескольких недель. Гитарист спускался в метро, кидал мне деньги, а после играл свои песни. Я пыталась отодвинуть вспыхнувшие чувства на второй план и внимательно следить за Уайлли. Мне так хотелось влезть в ее мысли и хорошенько покопаться. Что она сейчас чувствует? О чем думает? О чем мечтает?

Я бы хотела, чтобы она отвлеклась на этого гитариста. Ей не по силам все эти проблемы. Пусть оставит их родителям, до наступления совершеннолетия. Ведь было очевидно, что в этом возрасте не покрыть все долги отца. Но во второй жизни мне была присуща упорность.

В один из дней гитарист сел возле меня. Боже, как же мы здорово смотрелись вместе: он, словно участник рок-группы, и я, нераспустившийся бутон розы. Я залипла на них, упуская нить разговор.

– Спасибо, – шепнула Уайлли.

– Ты учишься в школе?

– Как узнал?

– Как-то приходил утром, а тебя не было. Я Джеймс, кстати.

– Уайлли.

– Уайлли. И почему такая красивая девушка сидит в метро?

– Мне нужны деньги.

– Я помогу тебе заработать, Уайлли.

Если у меня есть сердце, то оно сейчас пропустило несколько ударов. Как это до сих пор работает? Почему я вновь чувствую бабочки в своем животе, но при этом не могу позволить себе заплакать? Мои эмоции словно находятся под контролем Голоса. Когда нужно, он дает мне их испытать, а когда не нужно – отключает. Это очень странно и непривычно.

От исполнения Джеймса, Уайлли таяла, как снег весной. Я была так рада, что она смогла отвлечься от своих проблем и насладиться чем-то светлым и добрым.

Коробка наполнилась монетами и купюрами. Я удивленно наблюдала, как Джеймс взял себе несколько монет на кофе, а все остальное отдал Уайлли.

Мне захотелось задержаться в этом воспоминании, но Голос решил его сменить. Следующей отрывок вновь был в метро. Уайлли выглядела… Иначе? Боже, она поела и приняла душ! Какая же красотка, она. Я! Уверена, Лея мечтала выглядеть именно так. Но какой ценой?

Уайлли пригласила его на ужин. От ее предложения даже мои щеки вспыхнули. Очень смелый и правильный поступок. Джеймса и вправду нужно отблагодарить. Но он отказывался, вгоняя нас обеих в краску.

Воспоминание сменилось, и вот мы в доме. Джеймс познакомился с родителями и попросил отца рассказать нашу историю.

Знакомство прошло удачно: родителям понравился Джеймс. Тем не менее, в голове прозвенел первый звоночек. Не побоялись ли они дружбы со взрослым парнем? Уайлли, то есть мне, шестнадцать. Джеймсу около восемнадцати-девятнадцати, на первый взгляд.

Я пыталась уловить сомнение в лицах родителей, но они не подавали виду. Кажется, наша дружба их устраивала.

Вечерний ужин сменился дневной встречей. Джеймс встретил меня после школы, и мы направились гулять в парк. Я видела, как тяжело мне давалось общение. В большинстве случаев я молчала, а на вопросы отвечала односложно. Джеймс использовал все свое обаяние и смог меня разговорить. Колючий ежик убирал свои иглы: Уайлли начала улыбаться, громко смеяться и позволять держать за руку.

Он не давил. День за днем выстраивал наше общение, подключая к нему родителей. Для него было важно, чтобы в его лице они не увидели врага. После каждой прогулки Джеймс заходил ко мне домой и садился пить чай с отцом.

Я была рада только одному – в метро мы больше не сидели. Джеймс подрабатывал, отчего у него постоянно водились деньги. В свою работу он не посвящал, а на любые вопросы, тут же сменял тему. Во мне начали закрадываться сомнения. Но только сейчас. Тогда я была ослеплена его заботой.

Так было в течение недели: он встречал Уайлли после школы, кормил ее булочками и пирожными, а после устраивал экскурсию по всем местам, где он когда-либо играл на гитаре. Мы сближались медленно, прощупывая все границы. Началось все с легких касаний пальцев, перетекло в мягкие объятия. Очевидно, Джеймс переживал за то, что Уайлли несовершеннолетняя, и любое его внимание может быть расценено, как домогательство.

Одно из воспоминаний связано с кино. Джеймс долго уговаривал сходить на сеанс. Я отпиралась, напоминая, что у меня нет денег на развлечения. Джеймс в ответ смеялся и качал головой. Проявив настойчивость, он затащил меня в кинотеатр и сам оплатил билеты. Усадив Уайлли на диванчик, Джеймс удалился в туалет. Вернулся он буквально через пару минут и с большой упаковкой попкорна.

Смотреть вместе фильм в пустом кинозале было чем-то интимным. Мне неловко наблюдать за собой, краснеющей от легкого касания руки. Хотя в этой жизни я была посмелее. На экране кто-то закричал, и Уайлли вцепилась в руку Джеймса. Тот лишь усмехнулся и притянул ее к себе. Я пыталась отвести взгляд, но осознала, что не время смущаться. Важно понять, что в этой жизни пойдет не так.

Пока я боролась с собственным смятением, Уайлли умудрилась поцеловать Джеймса. Сама. Первая. Это так разительно отличалось от меня в прошлой жизни, ведь будучи Леей, я не смогла переброситься и двумя словами с парнем, в которого была влюблена. Неужели внешность так сильно влияет на уверенность в себе? Но я все еще не считаю себя уродиной в теле Леи. Я была по-своему красива. Уверена, если бы не тот несчастный случай, в моей жизни появился бы человек, который полюбил бы каждую складку и прыщик.

Воспоминание сменилось. Мы в доме. Джеймс отпрашивал меня в поездку на выходные. Его доброжелательность и обаяние работают на славу – родители с легкостью отпускают.

Уайлли и Джеймс вышли на улицу, а я хотела последовать за ними, но ноги словно налились свинцом.

– Джеймс ее путевка в лучшую жизнь, – с едва заметной улыбкой произнесла мама. Она аккуратно выглядывала в окно, провожая нас взглядом.

– И все равно я переживаю, – с грустью произнес отец, приглаживая бороду.