Даже понять не успела, как оказалась в сети, сплетенной из плотных верёвок, подвешенная к ветке рядом стоящего дерева. Видимо это стало последней каплей — я начала погружаться в беспамятство. Сквозь бессознательное состояние мне почудилось, что к моей щеке прикоснулся чей-то влажный нос, лицо обдало струями теплого воздуха, и рядом с ухом раздался тихий недовольный рык неведомого зверя.

Очнулась на поляне, я сидела, прислонившись спиной к какому-то дереву. «Как я здесь оказалась?» — никак не могла вспомнить. Мысли смешались, всплывали в голове несвязными обрывками события вчерашнего дня. Смутно и с большим трудом мне удавалось выстроить их последовательность в своей памяти. Всё тело болело, щипало кожу из-за покрывавших её царапин и ссадин, меня выламывало, словно у меня была повышенная температура, во рту сушило. Моя одежда превратилась в грязные лохмотья, но радовал факт, что я всё ещё жива. Голова болела и кружилась, поэтому мне с трудом удалось сфокусировать взгляд на человеке, приближающемся ко мне. У него в ногах вертелась собака, и я с облегчением выдохнула, решив, что все, что со мной приключилось — всего лишь страшный сон. Вернее, в это отчаянно хотелось верить. Но, как оказалось, я ошиблась, рассмотрев повнимательнее собаку и её хозяина.

Псина мордой и размерами была похожа на дога, но тело и её повадки больше походили на кошачьи. Кроме того уши представляли собой трубочки, расширяющиеся к краям.

Её хозяин оказался достаточно крупным человеком, примерно моего роста, но выглядел пропорционально несуразным — такие пропорции конечностей к длине тела можно наблюдать у карликов. Помимо этого у него была странная форма и размеры черепа, значительно превышающие людской. Оттого голова казалась несоизмеримо крупной, вдвое больше, чем у обычного человека. Это ощущение усиливалось за счет странного вида ушей. Они были удлинены вверх, а, выходя за пределы черепной коробки, к концам сужались. Одет он был в штаны-шаровары из очень грубой ткани и просторную рубаху, а так же поверх была накинута меховая безрукавка весьма поношенного вида. На его поясе оказался повязан ремень с прикрепленными к нему топором и набором разных форм и видов ножей.

Я вскочила на ноги и с приближением чужаков начала пятиться назад, а наткнувшись спиной на дерево, попыталась вжаться в его ствол. Мужчина остановился всего в нескольких шагах от меня и стал пристально разглядывать. Затем, сделав еще пару шагов навстречу, сказал мне что-то, но, конечно, я не смогла понять ни слова:

— Кхарм. У буэнм? — он выжидательно смотрел на меня, видимо, ожидая ответа.

Но я предпочла молчать. Тогда он подошел ко мне вплотную, и мне еле удалось сдержать крик страха, когда незнакомец схватил меня за подбородок, посмотрел в лицо и, словно пробуя слова на вкус, снова что-то произнес:

— Уу… Хаяни. — Потом повернул мою голову так, что она оказалась боком к нему, легонько провел своим указательным пальцем, с огрубевшей и чуть потрескавшейся кожей, по верхнему внешнему краю моего уха.

Вообще его кожный покров даже визуально был значительно плотнее и жестче человеческого. Хотя если он охотник, то постоянные ветра и солнце могли огрубить её, несколько уплотнив. Я пыталась хоть как-то цепляться за ниточки ускользающей надежды и веры в то, что нахожусь на Земле. Но неумолимо надвигающееся осознание случившегося отбирало ее, заставляя меня принять и поверить в невероятный факт, что нахожусь я на совершенно другой планете, в совершенно чуждом мире.

— У хаяни о буэнм, — в его голосе послышались нотки обреченности.

Сказав это, мужчина печально посмотрел на меня и, неожиданно развернувшись, стал уходить прочь. «Кто они? Это они вытащили меня из ловушки и принесли сюда? Кажется, что я вчера потеряла сознание в ней. Или всё же смогла самостоятельно выбраться, но просто не помню об этом?» Наконец, осознав, что мне не угрожает от него опасность, подумала, что, возможно, он и есть мой единственный шанс выбраться отсюда, по крайней мере, он первый разумный гуманоид, встретившийся мне на этой странной планете, а значит с ним можно попробовать договориться.

— Подождите! Подождите! — закричала ему в след, но тот не реагировал.

Поняв, что упускаю момент, я бросилась его догонять. В конечном итоге мне все же это удалось. А когда он остановился, я принялась его умолять:

— Прошу вас, помогите! Выведите меня в город. Я… я могу вам заплатить… Вот мой телефон, — сбивчиво и торопливо заговорила я, пытаясь заодно отдышаться после тяжело давшейся пробежки, и протянула предмет ему в руки. Это было единственное, что у меня оказалось с собой, и то, что я могла предложить ему в качестве оплаты. — Забирайте.

Он взял мой телефон в руки, с любопытством посмотрел на него со всех сторон и, оставшись безразличным к разрядившемуся к этому времени предмету, выкинул его в траву. Я, конечно же, бросилась его подбирать. А когда поднялась во весь рост, наткнулась на весьма озадаченный вид незнакомца.

— В город, прошу вас, отведите меня в город, — с искренней мольбой просила я его, теряя надежду быть понятой.

Но неожиданно он коверкано произнес:

— Гр-р-род.

Я очень обрадовалась и согласно закивала. Но вскоре осознала, что охотник меня так и не понял, и чего от него хочу — тоже. Еще пару минут длилась наша немая переглядка, а потом он махнул мне головой, словно приглашал следовать за ним и сказал:

— Унайн.

Не знаю, что это означало, но мы куда-то пошли. Точнее, он уверенно двинулся вперед в неясном для меня направлении, я же как могла спешила за ним, боясь потерять его из виду. Сначала мы брели через лес, а к появлению на небе второго солнца вдалеке показалась извилистая змейка протоптанной и накатанной телегами просеки, видимо, тянущейся сквозь всю лесную зону. Укрывшись в узкой тени дерева, он жестом показал мне сесть на землю, чему была безумно рада, после вчерашнего дня жутко болело всё тело и голова. За ним я следовала скорее по инерции, почти не чувствуя ног. Сейчас я больше всего мечтала об обезболивающей таблетке и покое, тело меня плохо слушалось, а мозг туго соображал. Мне безумно хотелось хотя бы глотка воды, горло пересохло и саднило.

Мой странный знакомый достал из мешочка на поясе два, весьма внушительных размеров, куска вяленого мяса, один кинул собаке, другой отправил себе в рот и принялся жевать. Потом достал какой-то предположительно фрукт и протянул его мне. Я попробовала укусить предложенное угощение, плод оказался мягким, как спелая груша, а еще сладко-терпким и вяжущим, кусок застрял в пересохшем горле, мою глотку свело спазмом, от непреодолимого желания пить, я начала задыхаться. Тогда мой провожатый, достал небольшую кожаную флягу, наполненную водой, и дал мне.

Я выпила почти треть и вернула её хозяину. На что получила мягкую понимающую улыбку. Попробовала разжевать еще один кусочек этого странного фрукта, а поняв, что он настолько сытный, что его много не съешь, положила остатки в карман.

Мы уже достаточно долго шли по лесной тропинке, когда собака выбежала из кустов, неся в зубах какую-то чудную птицу, мужчина одобрительно потрепал питомца:

— Слимвей, Нарн! Слимвей! — По его интонации я поняла, что он доволен и хвалит своего любимца.

Ближе к вечеру, когда на небе начало садиться большее солнце, наконец, вышли из леса вдали показался крупный населенный пункт, обнесенный высокой крепостной стеной. А я при виде него окончательно потеряла надежду на спасение — это было большое, но средневековое поселение, и никакого намека на современность. Наша тропа, выводящая из леса, как и многие другие с разных сторон, втекали в широкую мощеную булыжником дорогу, которая приводила путников прямиком в город, вход в который осуществлялся по перекидному через ров мосту, в поднятом состоянии заменяющий ворота.

По тракту тянулись редкие груженные разными товарами телеги, запряженные местными животными, напоминающими лошадей из нашего мира и выполняющие такую же роль, на самом деле ими, конечно, не являлись. Окраса они были разномастного, но в основном пегие или в редкую размытую полоску, словно нарисованные по коже животных мазками неизвестного художника, отметила у них особо заметные отличительные особенности: они были намного крупнее, а на лбу у каждой имелся внушительный рог.