А вот она его ни на минуту не забывала. Почти каждую ночь она вновь мечтала и верила в их непременную встречу, пусть даже случайную и не долгую, чтобы хоть на мгновение снова заглянуть в его глаза, увидеть его правильные черты лица, которые обрамляют светлые волосы оттенка её любимых кремовых роз. И сейчас она стояла перед ним, смотрела на повзрослевшего и возмужавшего парня. Он оказался ещё прекраснее, чем в её самых смелых девичьих грёзах.

Она столько раз прокручивала у себя в голове своё самое любимое воспоминание, связанное со стоящим перед ней мужчиной. Столько лет хранила в памяти их последнюю встречу, раз за разом воскрешая в памяти события того дня, когда она пряталась от мальчишки — принца, который в будущем станет её женихом, среди кустов цветущих роз, откуда наблюдала за тем, как её белая лисица играла с его эрго в саду. Она не сомневалась, что он её найдет. Ведь знал, что его наречённая всегда пряталась от него именно там, и только делал вид, что искал. Вот и в прошлый раз он сразу увидел девочку, раздвинув ветки с цветущими кустовыми розами, которые её скрывали. И вдруг, сама не понимая, что творит, девчушка поднялась на носочки, быстро и неуверенно коснулась своими губами его губ. А осознав случившееся и поняв, что натворила, испугалась собственной смелости и, раскрасневшись, убежала прочь из сада.

И вот через столько лет состоялась их новая встреча, её сердце от волнения отстукивало бешеный ритм, девушка, словно оглушенная стояла перед заветным мужчиной и не могла ничего сказать, все слова, что она столько раз говорила наречённому в своих снах, вдруг пропали из её головы.

Но молодой мужчина, смотря на дочь первого советника короля, понимал, что его сердце и мысли были отданы давно и полностью другой, той, которую он ещё никогда не встречал. Образ в его видении был совершенно иной и неповторимый, она была внешне такая хрупкая и нежная, что хотелось её оберегать. Но в то же время в ней была невероятной мощи внутренняя сила, настолько, что она могла бросить вызов целому миру и победить. «Но это видение было столь давно, что начинало казаться, что может этот образ я сам придумал и никогда в действительности не встречу эту загадочную и прекрасную женщину…» — попытался убедить он сам себя, осознавая, что ему придётся поступить правильно. Ради сестры.

Дверь в кабинет открылась — и на его пороге показалась молодая девушка, невысокого роста и хрупкого телосложения. Её рыжие волосы, как всегда, лежали плотной шапкой мелких кудряшек, придавая хозяйке схожесть с одуванчиком.

— Здравствуйте, Валерия Андреевна. Пока все тихо? — заходя в кабинет приемного покоя, спросила моя медсестра Оля.

— Здравствуй. Да, пока никто не обращался. Но ты снова опоздала, — я подняла глаза от журнала, глядя на вошедшую и стараясь придать взгляду суровости. — Что случилось на этот раз?

— Ну… Меня парень подвозил до больницы. Долго расстаться не могли, — мечтательно закатывая глаза, призналась напарница.

— Ольга, вообще то это не повод опаздывать, — отчитала девушку, в душе искренне за нее радуясь. — Давай побыстрее переодевайся — и за дела.

Медсестра скрылась в дверях подсобки. Она, хоть и казалась мне слегка легкомысленной, но в работе была шустрой и хваткой. Поэтому, когда год назад нас с Олей посадили в пару, мы быстро сработались.

Оставшись одна, я посмотрела в окно — было прекрасное летнее утро, погода шептала: «Пройдись по парку, наслаждаясь вкусом любимого мороженого».

«Как же мне все надоело и хочется перемен…» — но размечтаться не успела.

Услышала в открытую форточку, что во двор больницы въехала машина скорой помощи с включенными сигналами. «Еги-и-петские боги! Чего их к нам занесло? Мы не ургентная больница сегодня, и без звонка» — на секунду перевела взгляд на молчавший всё это время телефон на столе, а потом, снова посмотрев в окно, я увидела, как из неё выбежали фельдшер и водитель, открыли задние двери — и к нам в приемный покой на каталке ввезли мужчину.

Пострадавший оказался лет тридцати пяти на вид в форме рабочего, залитой кровью. Когда в кабинете его развернули так, что мне стало видно оторванную по локоть конечность, перевязанную жгутом, я поняла, почему мужчина был настолько бледен и находился без сознания. Не теряя ни секунды, я подскочила к нему и начала нащупывать на шее пульс пострадавшего, и измерять давление. Параллельно со всем этим задавать вопросы:

— Как давно пациент без сознания? Когда наложили жгут? Почему без предварительного звонка?

Еще совсем молодой парнишка-фельдшер выглядел несколько растерянным. Парень начал что-то невнятно лепетать и смотреть на часы.

— Жгут ему наложили еще на заводе до нашего прибытия, около двух часов назад. Без сознания примерно двадцать минут, поэтому и было решено везти к вам. До ургентной больницы ехать через полгорода по утренним пробкам.

Пульс был учащенный, еле прощупываемый. Давление критически низкое. Я сделала вывод, что пациент в критическом шоковом состоянии. А следовательно, за его жизнь мы поборемся — кровь из сохранившегося обрубка руки продолжала сочиться, но кое-где уже начала сворачиваться. «Жгут пора снимать!» — успела оценить ситуацию, даже без озвученного парнем времени, еще до того, как он закончил свои объяснения.

— Ясно, — буркнула ему в ответ, не отрываясь от работы.

В приемный покой влетела Ольга. И я без лишних объяснений, начала давать ей указания:

— Готовьте «Преднизолон», «Этамзилат», капельницы Реополиглюкина и Полиглюкина.

В комнату забежала вторая медсестра приемника — полноватая женщина годам к пятидесяти.

— Вера, нужен двух процентный раствор морфина с кодеином!

Ольга метнулась в процедурный кабинет. За ней засеменила более компетентная сотрудница. У меня в голове молниеносно промелькнула мысль: «Нужно будет заполнить форму на выдачу наркотика», а сама бросилась к телефону:

— Алло. Хирургия, срочно готовьте операционную! Мужчина находится в шоковом состоянии, производственная травма, большая кровопотеря.

Еще один звонок сделала в ординаторскую реаниматологам.

Ольга тем временем уже вводила больному наркотик и Преднизолон, рядом уже стояли капельницы, готовые к подключению.

К моменту прибытия хирургов и реаниматологов успела повторно перемерить давление, кажется, начинает повышаться. Что ж, шансы стабилизировать состояние больного есть. «Давай! Борись, Василий! Борись!» — мысленно обратилась к пациенту, узнав его имя из путевого листа скорой помощи.

Морально выжатые за сегодняшний бешенный рабочий день, который в очередной раз доказывал примету: «Если смена началась с аврала, то до её конца стоит к нему готовиться». Мы с Ольгой, наконец, смогли попить чай в подсобке.

— После таких рабочих дней, хочется уволиться, — пожаловалась совсем еще молодая медсестра. — Но, с другой стороны, смотришь на выздоровевших пациентов, и радуешься за них, даже гордость берет, ведь немалую лепту в их выздоровление внесли и наши с вами слаженные действия.

В ответ на её слова я только улыбнулась. А она тем временем продолжила:

— Валерия Андреевна, как вы думаете, тот мужчина, рабочий, он выживет?

— Думаю, да. Он еще молод, его организм должен справиться, — и желая перевести разговор на другую тему, задала вопрос ей:

— А тот молодой человек, что тебя утром подвозил. Это твой новый парень? — при этом я девушке многозначительно улыбнулась.

— Помните, я вам рассказывала о нем. Мы с ним уже три недели встречаемся. А у вас, Валерия Андреевна, кто-нибудь есть?

Я тяжело вздохнула:

— Нет, Ольга. Знаешь, отчего то так и не встретился на моем пути человек, захотевший построить со мной серьезные отношения.

Не любила я разговаривать на тему своих взаимоотношений с мужчинами, да и не о чем было, откровенно говоря. Поэтому, чуть затянув паузу, нарочито медленно отпивая глоток горячего чая, я нашла более интересную тему для общения, по крайней мере, для меня: