Возразить было нечего, но Хэла это нисколько не смутило.

— Я случайно наткнулся на вашу усадьбу, — заявил он, — и-и-и... просто решил узнать, дома ты или нет.

— Обычно для этого стучат. — Хэл готов был поклясться, что в глазах мальчика промелькнуло ехидное выражение и тут же исчезло за завесой непроницаемости.

— А я похож на кого-то обычного? — Хэл вызывающе подбоченился.

Мальчик словно ощупывал его лицо пристальными черными глазами. Потом взгляд скользнул ниже и зацепился за флейту, заткнутую за пояс.

— Хочешь, чтобы я сыграл? — догадался Хэл и достал инструмент.

Но едва только первые трели разлетелись по лесу, как мальчик вскинул голову, тонкие ноздри затрепетали, точно у лошади, почуявшей змею. В следующий миг он развернулся и буквально растворился в негустом подлеске.

— Эй, погоди, ты куда? — воскликнул Хэл, бросаясь следом. — Не нравится — так и скажи...

Но мальчик исчез, точно его и не было.

Уязвленный Хэл уже собрался сыграть погромче, как вдруг за спиной зашумело и затрещало, и из кустов вынырнули Бен и Натан.

— Ну наконец-то! — крикнул последний еще издали. — Думали, ты уж никогда в лесу не появишься!

Бен хлопнул Хэла по плечу, и они пошли по лесу, дружески болтая. Но Хэлу постоянно чудилось, будто в спину упирается темный взгляд, и теперь была его очередь чувствовать себя не в своей тарелке. Он сообразил, что новый знакомый ретировался, услышав приближение мальчишек, — оставалось только позавидовать остроте его слуха. Хэл досадовал на свою недогадливость — флейта неизбежно привлекала внимание, именно ее напев и помогал им обычно собраться вместе в лесной чаще.

Теперь уже поздно сожалеть, пришлось провести весь день с Беном и Натаном, старательно развлекаясь, чтобы они ничего не заподозрили. Вначале нужно подобраться к сыну Свершителя поближе, а уж потом хвастать успехами. Поймать нужный момент Хэл умел как никто.

***

Он вернулся домой, когда солнце уже закатилось, и лишь густо-красная черта полыхала сквозь стену леса, как ожог.

Отец и братья сидели за столом, мать хлопотала на кухне, подавая сразу по две тарелки со сноровкой и скоростью человека, привыкшего к многолюдству. Маленькая, тихая и какая-то бесцветная, она всегда словно бы старалась быть как можно незаметнее, занимать поменьше места. Вот и сейчас даже не взглянула на вошедшего Хэла, лишь быстро положила картошки с тушеными овощами в еще одну тарелку.

Хэл, не поднимая глаз, молча приткнулся к краю стола и принялся жевать. Но, конечно, незамеченным его появление не осталось.

— Явился, не запылился! — Насмешливый голос Майло резанул, как нож. — Три дня где-то шлялся, пока мать одна надрывалась, а теперь смотри-ка — пришел и наворачивает как ни в чем не бывало!

«Вот сам бы ей и помог, раз такой умный».

Отец, мать и братья продолжали есть, глядя в тарелки, и в душе Хэла в который уже раз поднялся гнев — не только на брата, но и на всех остальных, безропотно терпящих такое. И в то же время смутным холодом ощущалась некая тайна, хранимая Майло за закрытой дверью его комнаты; она сковывала Хэлу язык, хотя обычно он за словом в карман не лез.

Вот и сейчас упорно, со злостью продолжал запихивать в себя еду, не поднимая глаз под злобными нападками Майло. К счастью, сил у старшего надолго не хватило, он быстро покончил с едой и ушел к себе, громыхая костылем по дощатому полу.

Хэл сознавал справедливость упреков, но не мог заставить себя проводить дни дома даже ради матери. Последнее время каждое столкновение с Майло словно вырывало из него что-то, и рана долго, болезненно саднила. И он старался не пересекаться с братом — почти каждый день отправлялся в лес и бродил там, надеясь встретить нового знакомого.

Но тот как сквозь землю провалился. Пару раз Хэл добирался до усадьбы Свершителя, однако близко подходить не рисковал, а из-за забора не доносилось ни звука, как будто дом был необитаем.

Хэл и сам до конца не понимал, чего добивается, но он вообще не слишком-то задумывался о причинах своих желаний — почему нравится та еда или эта, один человек или другой. Возможно, в нем говорил дух противоречия, да и сам мальчик ему глянулся. Чувствовалось, что он отнюдь не глуп, за словом в карман не лезет, пусть такая необходимость и возникала нечасто.

Тем временем лето быстро подходило к концу, совсем скоро урожайная пора — тогда уж в лес точно не убежишь, в хозяйстве понадобится каждая пара рук. А там и осень, потом зима, которая замурует всех по домам, отрежет сугробами от остального мира. Надо было торопиться.

В один из последних погожих дней Хэл в который уже раз одиноко бродил по лесу. Теперь он не рисковал играть на флейте, так что многочасовое хождение стало уж совсем невыносимо скучным. Но он не отступал и упорно нарезал круги, сворачивая под самыми неожиданными углами и насвистывая себе под нос обрывки мелодий. И вдруг понял, что вышел на ту самую полянку, где они с друзьями наткнулись на сына Свершителя, собиравшего травы.

К полному изумлению Хэла, он и сейчас был там — сидел на корточках и как ни в чем не бывало копался в корзинке. По смуглому лицу пробегали тени, когда солнце то скрывалось за быстро несущимися облаками, то выныривало вновь.

Хэл бросился вперед.

— Привет! Наконец-то я тебя нашел!

На этот раз мальчик не убежал. По губам скользнула чуть заметная усмешка, но лицо тут же вновь приняло холодное, отстраненное выражение. Мельком взглянув на Хэла, он вернулся к своему занятию.

— Что собираешь, опять те корни? Все хотел спросить, зачем они тебе? И кстати — как тебя зовут?

Все это Хэл вывалил одним махом и с нетерпением принялся ждать ответа. Однако мальчик и не думал отвечать — он аккуратно срывал темно-зеленые курчавые листочки, росшие у самой земли. Каждый листочек внимательно осматривал и лишь после этого клал в корзинку. Затянувшуюся паузу прерывал лишь шелест листвы над их головами да далекие выкрики кукушки.

— Эй, невежливо молчать, когда тебя спрашивают! — наконец возмутился Хэл. — Я вот Дирхель Магуэно, но все называют меня Хэл, так что ты тоже можешь меня так звать.

Никакой реакции.

Хэл присел на корточки, наклонил голову и вывернул ее так, чтобы заглянуть в лицо мальчику. Тот слегка отодвинулся, чтобы голова Хэла не закрывала обзор, и невозмутимо продолжил свое занятие.

Просто не верится! Хэл столько времени угрохал, чтобы найти этого мальчишку, и вот с ним не просто не хотят говорить, а вообще игнорируют!

Но он вспомнил обстоятельства их первой встречи и, подавив раздражение, примирительно произнес:

— Понимаю, мы плохо начали. Бен и Нат растоптали твою корзинку, а я как-то... не знаю, что на них нашло, они вообще-то неплохие ребята. В любом случае извини, что так вышло.

Движения тонких, мускулистых рук как будто немного замедлились, но их обладатель так и не поднял глаз.

— Эй, я же сказал, извини! — возмутился Хэл, как будто мальчик нарушил правила игры. — Ты меня выручил там, под деревом, так что мы с тобой теперь приятели!

— Вовсе нет, — холодно произнес мальчик и тщательно утрамбовал сложенные в корзинке листья.

— О, ты все-таки заговорил! — обрадовался Хэл и плюхнулся на траву. — Давай, скажи, как тебя зовут! Не скажешь? Нет? Ну и ладно, я сам угадаю! Ник! Верно? Нет? Значит, Пит? Тоже нет? Ну тогда дай какую-то подсказку, сам я не справлюсь!

Перебрав десятка три имен без всякой реакции со стороны собеседника, Хэл, в конце концов, выдохся и потерял терпение.

— Ты такой вредный, даже имя свое назвать не хочешь! А вот я сейчас возьму и-и... украду твою корзинку!

И прежде, чем мальчик успел среагировать, Хэл вскочил, схватил корзинку и побежал, лавируя между деревьями и хохоча во все горло. Триумф длился не больше пары минут — одна крепкая рука сцапала его сзади за ворот рубашки, а вторая выхватила корзинку.

— Все-все! — Хэл поспешно поднял руки ладонями вверх, все еще смеясь. — Ты победил, признаю! А скажи-ка, как тебе удается бесшумно ходить по лесу? Научишь меня?