Хэл закатил глаза.

— Всемогущий со мной! Ладно, клянусь, если это тебя успокоит. Клянусь, что лишь притворился другом Свешителя, чтобы вызнать все его тайны, а потом посмеяться над ним. Клянусь, что и в мыслях не держал дружить с ним по-настоящему...

Нет, это и в самом деле смехотворно! Но Хэл был готов сказать что угодно, лишь бы усыпить подозрительность этой троицы. Они уже следили за ним и вполне могут продолжить в том же духе. Лучше перестраховаться. Слова в конечном счете не имеют значения, потому что даются слишком легко. Важны лишь дела. Поступки, которые совершаешь.

И все-таки внутри неприятно кольнуло, словно Хэл и в самом деле отрекался от Эдварда в этот миг. Он поднял глаза на парней, надеясь, что, по крайней мере, не зря осквернил язык ложью и произвел на них нужное впечатление... и застыл, точно все кости в один миг превратились в камень.

Перед ним стояли уже не трое, а четверо.

За спинами Натана и Бена возвышалась фигура в черном, превосходящая их ростом почти на голову. Кожаная куртка, наглухо застегнутая, несмотря на жару. Высокие сапоги со шнуровкой, из-за плеча выглядывает рукоять огромного двуручного меча, блестящие, как смоль, волосы заплетены в строгую косу.

Смуглое лицо Эдварда цветом напоминало бумагу, на которой Хэл так долго и с таким упорством выводил закорючки первых слов. Темные глаза впились в Хэла, и для того в один миг исчезло все, кроме этих глаз. А взгляд их проникал все глубже, точно копье, пронзая душу и сердце. В нем смешались гнев и отчаяние, но их перекрывала, захлестывала боль — черные озера боли.

Хэла охватило ощущение, как при начинающейся лихорадке, словно с него, точно с зайца, содрали шкурку и обнаженная плоть открылась миру. Позабыв обо всем, он бросился к Эдварду, но тот уже сделал шаг назад и исчез, как умел только он, бесшумно растворившись между деревьями.

Хэл с размаху налетел на Натана и Бена, те отбросили его прочь.

— Ты что, обезумел?! Что с тобой?

— Пусти! — прохрипел Хэл, бросаясь на них вторично.

Он и впрямь словно сошел с ума. Мысль о том, что Эдвард не слышал их предыдущего разговора и принял дурацкую клятву за истину, жгла, как раскаленное железо. Нужно срочно все объяснить, вымолить прощение, а трое идиотов мешали ему.

— Никак Свершитель навел на него порчу! — пропыхтел Бен, вновь отталкивая Хэла. — Нат, держи-ка его покрепче! Оттащим в деревню, а там разберемся...

И тут Хэл молча, коротко размахнувшись, врезал ему по носу. В пальцах огнем вспыхнула боль, под кулаком что-то хрустнуло и тошнотворно поддалось, точно сустав сырой курицы под ножом.

Бен отшатнулся, но не упал, а Хэл тут же навесил плюху Натану, схватившему его за плечи и, проскользнув между ними, бросился к маячившему между деревьями забору.

— Эдвард, стой! Подожди! Эд...

На спину словно рухнула целая гора, и Хэл упал ничком под ее тяжестью. В грудь врезались острые сучки, что-то ударило в подреберье, чуть не вышибив из него дух.

Отчаяние придавало сил — он вырывался из удерживавших его рук, как взбесившийся хорек. Хотел крикнуть снова, позвать Эдварда на помощь, но дыхания не хватало. Да и пришел бы Эдвард, даже если бы услышал зов?

Теперь, скорее всего, нет.

Бен навалился сверху, не давая вздохнуть, Натан пытался связать Хэлу руки своим поясом. Где-то в невообразимой дали причитал Арно:

— Что ж это, Всемогущий?! Что же это?

Хэлу удалось еще пару раз зацепить ногой Натана, и тот взвыл:

— Да держи ты крепче, Бен, долго я еще буду огребать?! К Темному, вот же вырос, здоровый гад, на нашу голову...

— А, чтоб тебя...

Бен вдруг приподнялся, и Хэл вздохнул свободнее. Резко дернулся, пытаясь встать, и тут крепкая рука схватила его за плечо, перевернула на спину и сильнейшим ударом в лицо впечатала в лесную подстилку.

Хэл словно провалился в черный бархатный колодец; далеко наверху маячили головы склонившихся над ним Бена и Натана. Он успел ощутить злорадное удовлетворение при виде крови на их растерянных физиономиях, а потом мир сомкнулся вокруг, сжался в каплю света, испарявшуюся на глазах. Накатил покой, безграничный и почти сладостный.

И хотелось, чтобы он длился вечность.

Но привело его в чувство — и довольно-таки скоро — движение собственных ног.

Раскинутые руки лежали на потных спинах Бена и Натана, которые, ругаясь, на чем свет стоит, волокли Хэла через лес. Арно бежал впереди и отводил с пути ветви деревьев и кустарников.

Хэл слабо дернулся, и его почти сразу сбросили с плеч — небрежно, точно мешок с мукой. Позорно шлепнувшись задом на мох, он кое-как подполз к ближайшему дереву и прислонился спиной к нагретому стволу.

По лицу тек пот, разбитый нос и ссадина на скуле болели все нестерпимее. Хэл опасался даже прикасаться к запекшейся корке на лице и просто сидел, очумело глядя на тяжело дышащих Бена и Натана. Лица их ракраснелись, рубашки взмокли — хоть выжимай.

— Задал ты нам работенку, — заметил Бен, отдуваясь, — дальше сам топай, хватит, натаскались.

— Ну и не надо было... тащить, — прохрипел Хэл. Кровь из носа уже не текла, но весь перед рубашки был заляпан бурыми пятнами, рукава разорваны в нескольких местах.

В целом Хэл напоминал жертву разбойного нападения, будь тут в округе разбойники, можно было бы все списать на них. Да вот только последнюю банду давно уничтожили, и уже много лет никто не тревожил ни Вьен, ни окрестные деревни.

— А что ж нам оставалось? — с вызовом спросил Бен. — Бросать, что ли, тебя на погибель? Все ж таки выросли вместе, ты нам почти как брат!

— Он мне тоже как брат, — неожиданно для самого себя сказал Хэл и поморщился, когда троица вновь дружно сотворила знак, отгоняющий зло. — Ну хватит вам! Он хороший, нормальный парень. Научил меня читать и писать, книги давал... он сам построил стеклодувную печь и делает в ней посуду, только представьте! А если бы вы слышали потрясающие истории из книг, которые он мне читал...

— Хэл, что ты несешь?! — резко оборвал его Натан, в то время как Бен и Арно выглядели так, словно их вот-вот вырвет. — Только послушай себя! Какие книги, какая посуда, это же Свершитель, Темный его забери!

— Он не виноват, что родился в такой семье! — Силы потихоньку возвращались к Хэлу — возмущение этому способствовало. — Будь он сыном мельника или кузнеца, вы бы и слова не сказали!

— Но он сын Свершителя! Да чего там, он уже сам Свершитель, год как наравне с отцом порет, клеймит и головы рубит! Хэл, ты хоть понимаешь, во что вляпался?!

Хэл невесело рассмеялся и откинул голову, прижался влажным затылком к коре. Окинул взглядом кроны деревьев, покачивающиеся в выцветшем от жары небе.

— Парни, Всемогущим клянусь... если бы вы видели и слышали то, что я, тоже не отказались бы так вляпаться. Это больше любого из нас, это целый мир, там, в его книгах! И вы хотите, чтобы я отказался от него, чтобы продолжил влачить жалкое существование? Гулял по праздникам, словно ничего не случилось, шуточки с вами пошучивал, распевал глупые песни на свадьбах да вечерках?

— Почему глупые? — внезапно обиделся Бен, но Натан перебил его:

— Да, именно этого мы и хотим! Чтобы ты выкинул из головы эту блажь и жил нормальной жизнью.

— А если я не хочу жить нормальной жизнью? — дерзко прищурился Хэл и скрестил руки на груди.

Лицо Натана потемнело, хотя он и так уже был красен, как рак, от жары и ярости.

— Не хочешь, вот как? Тогда мы тебя заставим!

Хэл онемел от такого заявления, вся его злость куда-то испарилась. Происходящее казалось абсурдным, дурным сном, которому пора бы уже закончиться.

Внезапно заговорил Арно. Он сидел рядом с Натаном и Беном, а Хэл напротив. Трое против одного, это уже навсегда, внезапно подумал Хэл, и под ложечкой неприятно похолодело.

— Хэлли, ты всегда был таким веселым и храбрым, — тихо произнес Арно, теребя в пальцах какой-то сучок, — в детстве я восхищался тобой и хотел быть как ты, пусть и знал, что это несбыточные мечты. Живется тебе несладко, но ты никогда не унывал и нам тоже не давал закиснуть. Мы бродили по лесу, выдумывали всякие проказы, было так весело! Весело, несмотря ни на что. А теперь, положа руку на сердце, скажи... счастлив ли ты теперь?