Александр резко отвернулся от детей, когда к дому подъехала нива Субботина. Он выпрыгнул из машины, едва она заглохла и в следующую же секунду стоял рядом с Соколом, озираясь по сторонам. Дом, хоть и был потушен, но тухлый зловонный запах гари и обгоревших тел до сих пор витал в жарком летнем воздухе. Его тошнило от этого запаха, но он не мог сейчас сорваться. Он должен взять себя в руки и действовать. Потом, когда все закончится и, если останется жив, он поплачет. Ох, как поплачет над обугленными останками сына и жены, над могилой друга, Оленьки и их не родившейся девочки. Малышки, что должна была стать его крестницей.

— Что здесь произошло? — ошарашено спросил Субботин, поравнявшись со своим шефом. — Где Метеля? Где Максим?

Сокол развернулся и положил ладонь на плечо друга. Эта трагедия была и его болью, ведь вместе с его семьей в этом пожаре погиб и младший брат Алексея, который оставался охранять дом. Субботин закусил губу и закрыл газа, понимая то, что осталось не высказанным.

— По словам соседей, когда Метеля подъехал к дому и раскрыл ворота, следом подъехал грузовик. Спецназ, вроде, но доказательств нет. Вову расстреляли в упор, устранили охрану и ворвались в дом. Расстреляли всех, потом занесли в дом тела, облили бензином и подпалили. Соседи вызвали пожарных и скорую. Когда мы приехали, тела уже выносили. Работали профессионалы, в живых не оставили никого. Ни женщин, ни сына.

Александр тяжело вздохнул, крепко сжимая руки в кулаки. Нужно было держаться. Он должен действовать сейчас, времени ждать у мужчины не было.

— Время рассчитано хорошо, — холодным голосом выдохнул Субботин. — Ты уже должен был быть дома. Все вы.

Сокол задумался, глядя на то, что осталось от дома.

— Да, если бы мне не пришлось заезжать в аптеку и вести Сережу на осмотр, — он замолчал, оглядываясь назад к машине скорой, где все так же неподвижно сидели дети. Его сердце сжалось, когда он увидел безжизненно бледное лицо мальчишки. — Нужно срочно увезти детей. Спрятать их там, где никто не найдет. Я хочу, чтобы все думали, что дети погибли. Только так их можно защитить.

Мысли закрутились в голове Сокола. Он вспомнил все предупреждения, что получал, все угрозы и предостережения. Мужчина знал, кого винить в смерти близких, и не собирался спускать им этого с рук. Ему только нужно было позаботиться о Сережке и своей маленькой Крохе. Как только они окажутся в безопасности, у него будут развязаны руки. Он не боялся смерти, не боялся вызова. После сегодняшнего все, что владело его мыслями, была жажда мести. Такая острая, всепоглощающая и отчаянная, что он готов был взять в руки нож и в одиночку отправиться за вендеттой. Александр не верил, что останется жив, как все закончится, но ему было все равно. Главное обезопасить детей и уничтожить Бурова. Это были единственные цели в его жизни, единственные причины по которым он до сих пор не пустил себе пулю в лоб.

— Субботин, забери детей и увези их в безопасное место, но чтоб никто не знал куда, — тихо попросил Сокол. — Даже я чтобы не знал. Не выпутаемся мы из этой паутины, друг мой. Без Метели не выберемся.

Алексей обернулся к своему шефу, глядя на него недоверчивым взглядом.

— Сокол мы с тобой больше десяти лет вместе работаем, и я никогда не обсуждал приказы, что ты отдаешь, — гневно начал Субботин. — В другой ситуации я был бы первым, кто посоветовал бы тебе забрать детей и на время исчезнуть, но эти уроды убили моего брата. Я знаю, что ты чувствуешь, поэтому не прошу, требую, чтобы ты позволил мне быть рядом. Я тоже имею право всадить пулю в тело Бурова.

Александр Святославович тяжело покачал головой. Он понимал порывы своего старого приятеля, ведь и сам сгорал от желания прямо отсюда рвануть на базу Бурова с разрывной гранатой. Однако Сокол должен был быть мудрее. Он обязан позаботиться о детях.

— Видишь эту девочку, — он кивнул Алексею в сторону дочери. — Она сегодня потеряла мать и брата. Сережка потерял вообще всех. У него никого не осталось кроме меня и Юли, ни единого живого родственника. Я знаю, что чувствую сам. Мое сердце пульсирует, гоняя кровь, только для того, чтобы отомстить, но клянусь тебе, я не понимаю, как они до сих пор живы и не сошли с ума. Они всего лишь дети. Им не за чем умирать за наши грехи.

Субботин раздраженно выдохнул, отворачиваясь от детей. У него не было ни жены, ни малышей, поскольку он, как никто знал, что, ведя такую жизнь, нельзя иметь слабости. Он знал этих сорванцов практически с самого их рождения. Юльки вообще в помине не было, когда он присоединился к корпорации. Тогда его частенько оставляли присматривать за женщинами и детьми, использовали как водителя. Ему всегда нравилось наблюдать за их детскими играми. За тем, как славно танцует девочка, репетируя новые движения, и как перемазанные в мазуте парни копошатся в машине. Он любил их и понимал, что Сокол прав — оставь их здесь и уже завтра список погибших пополниться новыми именами. Нужно было о них позаботиться, спрятать там, где детей никто бы не нашел.

— У меня есть место, где они затаятся, — согласился Алексей, вновь разворачиваясь к шефу. — Но я не буду вдали, когда нужен тебе. Я отвезу их, а потом сразу же вернусь.

Сокол раздумывал недолго. У него сейчас было слишком мало людей, которым мужчина доверял, чтобы отказываться от подобной помощи.

Состояние детей было пугающим. Юля не произнесла ни слова, с того момента, как ей вкололи хорошую дозу успокоительного, а Сережа наоборот устроил настоящий скандал, когда Александр Святославович сказал, что им нужно срочно уехать. Он не хотел пропустить похороны и, даже не смотря на свои одиннадцать, Алексей видел в его глазах еще одно желание, что он пока не мог оформить в слова — как и все они, мальчишка хотел мести. Истинный сын своего отца, тут ничего не скажешь, думал Субботин, погладывая на мальчика в зеркало заднего вида. Сережка сверлил обозленным взглядом пейзаж за окном. Он так хорошо понимал этого паренька, ведь и сам был точно таким же. Нет, его родители не погибли, но они были пьяницами и его вместе с младшим братом отняли и передали на попечение государства. Он до сих пор не простил родителям слабости и предательства, ведь они были ответственными за своих детей, но даже не думали возражать, когда его младшего брата силой отрывали от матери. У него не было никого, кроме бабушки, но старушка жила одна в деревне на мизерную пенсию и не могла забрать обоих братьев. Она забрала Максима, поскольку он был младшим, требовал большего ухода. Нет, Алексей никогда не сердился на бабушку за такой выбор, ведь она все верно сделала. После совершеннолетия Субботин присоединился к семье, но прожил с ними недолго. В следующую же осень его забрали в армию, потом служба по контракту, а далее и война в Афганистане, после которой уже просто невозможно было жить, как раньше.

Однако даже после всего пережитого, если спросить Алексея о месте, которое он считает самым безопасным во всем мире, на ум мужчине приходил лишь небольшой домик в деревне на Юге страны, где до сих пор жила старушка бабка. Поэтому, сразу после их разговора, Александр Святославович самостоятельно усадил детей в машину Субботина. Они были в пути уже более суток, лишь изредка останавливаясь у небольших магазинчиков для пополнения запасов еды и бензина. Сережа уже успокоился достаточно, чтобы не пытаться сбежать. Первые несколько остановок Алексей буквально кожей чувствовал, что парень обдумывал возможность скрыться и попытаться самостоятельно вернуться назад. Но каждый раз взгляд его хмурых синих глаз возвращался к молчаливой восьмилетней девочке, неспокойно ворочавшейся во сне на заднем сидении машины.

— Куда мы едем? — поинтересовался Сергей, когда они остановились у очередной заправки.

Юля воспользовалась возможностью посетить уборную, а Алексей купил себе большой стакан крепкого черного чая и крекеры для детей.

— В деревню, — пояснил Субботин. — К моей бабке. Она старая женщина и проблемы ей ни к чему, поэтому я надеюсь, что ты будешь вести себя как взрослый. И позаботишься о Юле.