Сережа медленно заправил отросшую челку ей за ухо, глядя в полные сомнений глаза девочки.

— От тети Оли всегда пахло конфетами, — улыбнулась Юля, вспоминая о его маме. — А еще было так весело, когда она твоего папу пародировала. У нее такой смешной голос был, когда она пыталась хрипеть.

Сережа улыбнулся, вспоминая моменты, о которых говорила девчонка. На душе тепло стало, захотелось широко улыбнуться.

— Я никогда не забуду, как тетя Аня заставила нас с Матвейкой три часа в углу стоять, когда думала, что мы ее супердорогую вазу разбили, — в свою очередь вспомнил Сережа. — А мы ее даже не трогали. Ты разбила, но Соколик сказал, что это мы, когда в футбол в комнате играли. Я тогда так разозлился на него за то, что он и меня в наказание втянул. А он улыбнулся, протянул мне кулак и тихо-тихо, чтоб никто не услышал, прошептал: «Камень, ножницы, бумага раз, два, три».

Сережа покачал головой, словно не верил, что все было так, как он рассказал.

— Мы тогда полтора часа играли от нечего делать, — добавил он. — А потом в города. Я тогда понял, что вместе нам весело даже наказания отбывать и с тех пор всегда так было. Мы всегда вместе в углу стояли.

Юля улыбнулась, но улыбка вышла грустной.

— Как и мы, — добавила она. — Матвейка всегда за меня заступался.

Она замерла, словно эта мысль что-то потянула за собой, заставив девочку поднять взгляд к лицу Метели.

— Как и ты, Сережа, — уверенно сказала она. — Ты тоже меня всегда защищаешь. С тобой мне не страшно.

Сережа застыл, не зная, что на это ответить. Все в глаза её зеленые смотрел, которые глядели на него с такой щенячьей преданностью, словно он самый сильный, самый могущественный во всем мире. И неудобно даже стало, ведь он совсем не был таким, но вместе с тем и гордость за себя взяла. Пообещал себе, что все сделает, чтобы Юльку сберечь. Ведь она еще совсем Кроха, мира не знает. И он сделает все, чтобы и не узнала.

— Я обещаю, что когда-нибудь мы поедим в столицу и найдем могилы, Юля, — клятвенно произнес Сережа, глядя в зеленые глаза.

Девочка замерла на середине вздоха, словно не ожидала, что он поймет как важно ей это. А потом бросилась к нему и обняла так крепко, что из Сережи невольно весь воздух вышибло. И не благодарила его всхлух, но и так все понятно было. А Метеля едва сдержал в себе другое обещание, что так и норовило сорваться с языка. О том, что не просто они в Москву поедут, а выяснят все, что тогда случилось. Выяснят и отомстят.

— Я ничего не понимаю, — взревел Сережа, выбежав на порог, куда как раз вышел доктор, которого вызвали для Юли.

Несколько дней назад девочка заболела. Обычная простуда, как утверждал врач, когда его вызывали в прошлый раз за три дня переросла в пневмонию и теперь медик настаивал на срочной госпитализации, пугая тем, что Юле может стать еще хуже, если они не поторопятся. Сережа ничего не понимал. Он слушал врача очень внимательно, но не мог уложить в голове, как такое могло произойти и теперь, видя полные опасения глаза врача, боялся даже спросить, чем это все может обернуться.

— Повторяю, я могу вызвать скорую, но она будет добираться сюда долго. Вам лучше отвезти её самому, — второй раз повторил медик, видя, что парень сильно напуган. — Есть в деревне кто-то, кто сможет отвезти её в центральный госпиталь?

Сережа кивнул, указывая подбородком на машину, что стояла во дворе.

— Я отвезу её сам, — заверил Сережа.

Врач нахмурился, словно не мог поверить в слова мальчишки. Он злился на себя за беспомощность, ведь в захудалой деревне в своем стареньком доме, что служил здесь больницей, он никак не мог помочь девочке. Да и не было у него машины, чтобы самому доставить её в город. С финансированием в последние годы совсем плохо стало.

— Хорошо, — согласился он, кивнув парню и вытащил направление из кармана белого халата. — Вот, передай это направление врачу. Я вколол ей лекарства, чтобы сбить температуру, но вам лучше поспешить, молодой человек.

Сережа быстро кивнул и, не дожидаясь пока врач выйдет за калитку, побежал назад в дом. Баба Катя сидела у кровати девочки и меняла мокрый платок на её лбу, что так быстро нагревался. Когда Сережа забежал в гостиную, она подняла на него испуганные глаза, молчаливо спрашивая, что еще сказал доктор.

— Баба Катя, нужно срочно везти её в больницу, — выкрикнул Сережа, забегая в свою комнату.

Он схватил свитер с перекладины стула и быстро натянул тот, даже не замечая, что он не вывернут. Надел джинсы и туго затянул ремень. После чего быстро пробежал по лесенке в комнату к Юльке и, собрав в кучу вещи с её шифоньера, понес их вниз. Кинув кучу на пол перед старушкой, он попросил её собрать вещи девочки, а сам схватив джинсы и толстый свитер под горло, сдернул с неё два одеяла, которыми она была укутана. Юлька тут же захныкала и вся сжалась, мучаясь от холода, что испытывала, несмотря на душную жару, что стояла в доме. Он с утра топил так, что сам мог по дому ходить лишь в шортах, даже без футболки.

Сережа осторожно натянул на неё свитер, носки и джинсы, замечая, что температура её тела ни на градус не упала, даже не смотря на укол врача.

— Давай девочка, — прохрипел он, зашнуровав на ней кроссовки.

Сережа усадил её в кресло, укутав в одно из одеял, но, если бы не его поддержка, она бы запросто завалилась на бок. Девочке было совсем плохо, что его самого пугало до дрожи в коленях.

Баба Катя вынесла сумку, что собрала для Юли.

— Миленький, я не смогу поехать, — горестно призналась она.

Сережа знал, что в последние несколько дней боль в её спине разыгралась так, что даже стоять несколько минут было для неё мучительно, не говоря уже о том, чтобы просидеть около часа в машине.

— Не волнуйся, баб Кать, я все сделаю, — пообещал парнишка, зашнуровывая собственные ботинки. — Ты только не переживай так, не хватало еще и тебе загреметь в больницу. Такого я точно не переживу.

Подхватив Юлю на руки вместе с её ворохом одеял, он ногой толкнул дверь и вышел на крыльцо. Преодолев ступени, он засеменил к машине. Он волновался так сильно, что даже не чувствовал веса девочки. Если бы было нужно, он бы на своих двоих понес её в город. И донес бы. Умер бы, но донес.

Расположив девочку на заднем сиденье, он вернулся за сумкой. Затем забрался в копейку и ударил по газам даже не беспокоясь о том, чтобы закрыть ворота за собой. Как же он боялся опоздать! Он гнал, словно сумасшедший, выжимая из машины все, на что она была способна. Никогда до этого ничего подобного не делал, всегда парней ругал, когда они скорость превышали, а сейчас наплевать на все было. Лишь бы скорее в городе оказаться. Сорок километров тянулись словно тысяча.

Когда он наконец у больницы затормозил, весь трусился от нервов, поскольку Юлька на заднем сиденье бредить начала. Стонала, плакала, звала родителей. У него сердце кровью обливалось, когда он слышал её тихие нервные вскрики. Даже слезы на глаза накатывали, но он держался, понимая, что сейчас не время проявлять слабину. Нужно было сначала убедиться, что Юле ничего не грозит.

Повесив на руку сумку и схватив девочку на руки, он хлопнул дверцей машины и взбежал вместе с ней по ступенькам. Врача к его облегчению долго искать не пришлось, и уже через несколько минут Юлю забрали в палату для осмотра, а его выставили за дверь. Только сейчас, оказавшись в больнице и доверив девочку на попечение людей, которые понимали, что нужно делать, Сережка впервые вздохнул полной грудью. Даже сам не замечая, он скатился по стене прямо на пол и с силой сжал глаза, чтобы остановить предательские слезы. Он не должен был плакать, как мальчишка, но он плакал и не находил в себе силы остановиться. Не мог он потерять Юлю, не так. Не от глупой простуды. И все же это его вина, ведь это он вовремя не насобирал денег, чтобы купить ей теплые ботинки, отчего девочке пришлось ходить в школу в кроссовках несмотря на резкое ухудшение погоды. А ведь ему нужно было еще немного времени, всего несколько недель. Он планировал успеть несколько дел за эти выходные и тогда смог бы заработать достаточно, чтобы купить ей и ботинки и теплую куртку.