— Ага, спасибо… — допив компот из каких-то лесных ягод, поспешил во двор, где меня уже ждала мама.

— Мишенька… — она вскочила со скамейки, с набухшими от слёз глазами, — сынок… Ты как?

— Да нормально… честно, нормально! — спешу уверить её, — Я тут подумал, что сечки…

— Ну, вот это… — показываю на швы, — это просто ему на руку какой-то камешек прилип. Да правда! Что я, не дрался, что ли? Если бы мне раньше так морду рассадили, то голова бы трещала так, что ой! А сейчас вон… только мышцы болят, потянул я их.

— Не говори ерунды, сына… врачу виднее, — поджала губы мама.

— Ну… — пожимаю плечами, и хочу было поспорить, но…

… вспоминаю недавнее, когда она, не глядя, подмахнула бумаги, и прикусываю язык.

Долго она не задержалась.

— Всё, пойду я, — смущённо улыбнулась мама, — я там тесто поставила на завтра… Зине сказала, та помешает, но сам знаешь, у неё тесто плохо всходит! А вернёшься завтра с линейки, и у нас торт будет. Наполеон!

— Здоров! — несколько фальшиво сказал, напрочь забывший о школе и прочем, — Буду ждать! Я так давно не ел твоего наполеона!

— Выдумщик, — заулыбалась она, целуя меня в щёку, — месяца не прошло!

— Вечность! — патетически воскликнул я, воздевая руки к небу.

— Ну, скажешь тоже… — уходила она уже несколько успокоенная, чего не скажешь обо мне.

— Чёрт… классуха, одноклассники… я ж никого не помню…

Не успел я расстроиться, как меня пришли навестить Ванька с Лёхой.

— … весь Посёлок гудит, — с горящими глазами рассказывал он, — как ты троих старшаков отделал!

Пацанов быстро погнали, они только и успели, что выразить мне своё уважение, да вручить нераспечатанную пачку «Казбека» и коробок спичек. Тащить папиросы в палату не стал, спрятав во дворе, и остаток вечера провёл, разбирая шахматные партии в журнале «Шахматы СССР»

Выспавшись днём, я проснулся около полуночи, и долго не мог заснуть, ворочаясь без сна. Я бы, пожалуй, и заснул в конце концов, но мужики в палате храпели так молодецки и невпопад, что, помучавшись около часа, я плюнул на всё, и вылез в распахнутое окошко покурить.

Достав было папиросы, услышал приглушённый разговор и узнал главврача, а вот его собеседника, увы… А разговор, меж тем, выдался интересным!

Порой было слышно каждое слово, а порой собеседники сбивались на шёпот и отрывистые фразы, как это бывает между людьми, хорошо знающими друг друга и понимающих сказанное с полуслова.

— Однако… — прошептал я одними губами, сообразив наконец, о чём идёт речь. Детали так и остались мне неведомы, но совершенно ясно, что здесь, в маленьком посёлке, бурлит, пенится и воняет политическая жизнь! Есть какие-то фракции, враги, друзья и союзники, борющиеся за влияние и ресурсы.

Главврач (равно как и его собеседник) оказался союзником дяди Саши, то бишь парторга порта. А буквально пару лет Александр Яковлевич был парторгом всего Посёлка… пока его не подсидели, заменив человеком от Леспромохоза.

Случай со мной сыграл дяде Саше на руку, выставляя Леспромхоз и нынешнего парторга в дурном свете, и позволяя, вроде как, вернуть себе прежнюю должность. Разговаривали они довольно долго, подарив немало пищи для размышлений, так что, несколько озябнув, я дождался их ухода и вернулся в палату, забыв о папиросах.

… мне по-прежнему не спалось, но теперь хотя бы бодрствовать было интересней!

— Валентин Пална, ну давайте, я потом зайду, а? — ною, переминаясь перед постом с ноги на ногу, будто перед дверью туалета, — Ну линейка же вот-вот…

— Успеешь, — безапелляционно отрезает медсестра, не отрываясь от толстого, зачитанного до засаленности журнала, перелистывая его пухлыми наслюнявленными пальцами.

— Ну Валентин Пална… — тяну на одной ноте.

— Савелов! — оторвавшись наконец от журнала и подняв на меня спрятанные за толстыми линзами глаза, рявкает та, показывая многочисленные золотые коронки, — Я что сказала? Придёт Сергей Ильич, и если он после осмотра сочтёт, что ты достаточно здоров, то выпишет! Ясно?! Если!

— Ну Валентин Пална… — снова заканючил я на одной ноте, — окончание года же!

— Сбегу! — делаю отчаянный вид, — Через окно сбегу!

— Так… — решительно поднявшись, она цепко, не вдруг и вырвешься, взяла меня за плечо и повела в палату, — В койку! И чтоб ни шага из палаты! В туалет ты уже сходил, а если приспичит, то под кроватью судно!

— А вам, мужики, — она перевела свирепый взгляд на моих соседей, азартно играющих в «Дурака» старенькими картами, — чтоб приглядели за ним! Вздумает удрать, с вас спрошу! Да… и окно закройте.

— Всё… всё, Валя! Их бин капитулирен! — поднял руки любитель «витамина С», и виновато глядя на меня, пожал плечами.

Фыркнув, падаю на койку так, что заскрипели пружины, а чуть погодя с головой накрылся покрывалом…

… под которым моё лицо прорезала кривая ухмылка. Нехитрый трюк, на самом-то деле. Сперва долго раздражаешь человека, доводишь его до точки кипения, а потом просишь о чём-то, что выходит за рамки его полномочий.

Не знаю, имела ли она право отпустить меня, но рупь за сто — сейчас она сделает всё возможное, чтобы оттянуть момент мой выписки!

Школа, м-мать её… я же никого не помню! Век бы не видеть… Классуха, учителя, директор, ребята из класса… память, ау!

— Цербер… — слышу негромкие разговоры мужиков, обсуждающих медсестру.

— Мужика у неё давно нет, — смачно выдохнул дядя Валера, чем-то захрустев, — вот и злобствует.

— Ага… — опасливо приглушив голос, гоготнул Кузьмич, — сиськи не мяты, пизда заросла! Ещё чуть, и снова целку ломать придётся, га-га-га!

Они, понизив голоса, пустились в обсуждение статей Валентины Палны, её потенциальных хахалей, и о том, что с таким характером на неё никто не польстится, хотя сиськи здоровенные, да и жопа ничего так — большая, мягкая…

Криво усмехаясь под одеялом, вслушиваюсь в разговоры, стараясь не думать о своих проблемах. О жопе Валентин Палны тоже не очень-то интересно слушать, но хоть отвлекает от собственных неурядиц.

Чёртова школа! Учителя, особенно в такой маленькой школе, хорошо своих учеников знают, да и одноклассники быстро поймут, что у меня проблемы с памятью, что изменилось поведение!

А советская психиатрия, она нынче такая… карательная.

« — Американская в эти годы ничуть не лучше» — вспомнилось мне, и в голову посыпались многочисленные факты об опытах над людьми и тому подобных вещах. Новые методы лечения в психиатрии, испытания лекарств, притом не только для лечения нервных расстройств…

Самый пик ведь… что в Союзе, что в Штатах — такое делают, что эсэсовцы поседеют! Всё во благо Человека и Общества, разумеется…

Загодя услышав приход главврача, я поспешил откинуть одеяло и принять вид максимально невинный.

— Вот… — мстительно ткнула в меня толстым пальцем с красным, слегка облупившимся маникюром Валентин Пална, — лежит, голубчик, как ни в чём ни бывало! А утром мне целую истерику устроил, сбежать грозился!

— Сбежать? — нахмурил брови врач, — Это нехорошо… Ну-ка, голубчик, повернитесь на живот, гляну сперва вашу спину…

Не думаю, что он всерьёз рассердился на меня, но и ссориться с ручным цербером из-за прихотей пациента, Сергей Ильич не стал. В итоге, выписка моя затянулась, а осмотр швов и новая шпаклёвка физиономии, проводимая лично мстительной Валентин Палной, задержали меня ещё минут на пятнадцать.

— Всё, мам… ну что я, сам не дойду? — скомкано говорю, отцепляясь наконец от родительницы и спеша занять своё место в школьном строю. Благо, она подвела меня, куда надо, а дальше я, сориентировавшись на несколько знакомых физиономий, поспешил влиться в ряды.

А мама, постояв немного и удостоверившись, что всё в порядке, отошла, как я понимаю, к родителям моих одноклассников, постоянно оглядываясь назад. Вообще, взрослых на удивление много. Хотя… в Посёлке не так много значимых, ярких событий, а тут какой-никакой, но праздник!