А в отношении Камаля — она его прекрасно понимала. Не всем дано быть представителями «золотой молодежи» или хотя бы человеком, который не стыдится своего прошлого. Просто жить в любящей семье и учиться, а потом работать, честно зарабатывая себе репутацию и постепенно строя карьеру — для некоторых это недостижимая мечта. Наверное, у него тоже была подобная мечта.

Вот только такой идеальный он был бы Вике не интересен… «Твоя проблема — это отсутствие проблем». Возможно, она погорячилась насчет отсутствия проблем с собственной психикой — у нее обнаруживаются странные предпочтения в отношении мужчин. А после того клуба еще и бродят некоторые фантазии…

Виктория

— Все, всем спать! Можно выпить… даже не знаю, что, успокоительных дома не держу, может, валерьянка какая завалялась. Так что вино или следы коньяка, если он еще не испарился от времени.

— Да нет, что вы, я и так засну, — смутился Камаль, — не такая уж я кисейная барышня. Но, может, вам чай заварить или хоть что-то сделать, в благодарность за гостеприимство? — он сбросил свое одеяло, выражая готовность идти и делать, что попросят. Потом смутился, нащупал многострадальную рубашку, одел. Ну, да, пижамами подходящего размера мой дом не обеспечен, поэтому он спал, видимо, в брюках — постеснялся раздеться больше.

— Не надо чай, я тоже, пожалуй, спать пойду, а то уже и вставать скоро.

— Вы серьезно говорили о том, что предлагаете мне здесь пожить? — внезапно спросил Камаль.

— Серьезно. Место есть, а тебе возвращаться туда, где ты раньше жил, точно не стоит.

— Спасибо. Я не понимаю, почему вы мне поверили, но я останусь, если не передумаете. Но я тогда за вещами и документами утром схожу?

— Ты уверен, что тебя не ждут там? Это точно не опасно?

— Ну, раньше же не ждали… срок-то еще не вышел, а о вчерашнем никто не знает.

— Ну, давай утром, только быстро и забирай сразу все, что тебе понадобится.

Я еще вечером, после ужина и разговора с Камалем, раздумывала, не позвонить ли Сергею и не попросить ли его отменить дежурство ребят у подъезда, а потом решила, что не стоит. Время позднее, ночная смена у них уже началась, пусть уж дежурят… Позвоню уж утром, ну, или, когда проснусь, отчитаюсь, что все живы-здоровы, шпион перевоспитался практически мгновенно и стал на путь отмаливания грехов.

Утром шпион встал раньше меня, не шумел; вскипятил чайник, приготовил на всякий случай кофе — я любила старомодную «капельную» кофеварку, кофемашина почему-то дома не прижилась. Изучил содержимое холодильника, приготовил бутерброды — а ничего так, в хозяйстве, оказывается, подобные гости очень удобны!

Сейчас он смущенно посмотрел на меня и выдал:

— Мне бы побриться… а то очень заметно будет…

Повеселил! Действительно, вряд ли он носил каждый день с собой бритву и зубную щетку. А если сегодня в офис явится во вчерашней одежде — хорошо хоть, брюки не льняные, а то выглядели бы так, будто их корова жевала — да еще и небритый, то это будет палево! Ясно, что дома не ночевал и ночь весело прошла. Впрочем, палево для него, мне-то что, я выгляжу как обычно. Но, уж ладно, не буду так издеваться.

— Ты в магазин хотел сходить за товарами первой необходимости? Тогда иди — магазин в доме напротив, не пропустишь. Если вдруг ребята остановят, решат, что ты сбежал — пусть меня наберут. Денег дать?

Вот на этот вопрос он так оскорбился! Можно подумать, я ему что-то неприличное предложила — затяжку там чего-нибудь запрещенного или вообще сразу на содержание взять… Гордый, короче. Ну, это и так понятно было. В общем, все будет сложно… но интересно. Для меня, по крайней мере.

В качестве мести легонько дотронулась до его щеки — проверила наличие щетины. В ответ на недоуменный взгляд пояснила: «Проверяю, действительно ли тебе нужна бритва или обойдешься».

В офисе мы появились почти к обеду — хорошо, что никаких встреч намечено не было, а так — начальство не опаздывает, оно задерживается. Возможно, оно было в местной командировке.

Сергей нарисовался на пороге практически сразу, зашел, прикрыл дверь:

— Ну, что, голубки? Что тебе шпион рассказал?

А я понимаю, что ведь я так и не выспросила все подробно; сама устала или его пожалела — даже и пойму сейчас.

— Знаешь, честно говоря, все не спрашивала, но в общих чертах — интересуются нашими взаимозависимыми фирмами.

Мы переглянулись — и так понятно, что пора менять схему, нельзя жадничать — если уже у кого-то появляются подозрения, то надо уходить от старых методов работы. Всех денег не заработаешь, а вот все потерять вполне можно.

— А кто это был, кто его «завербовал»? — ухмыльнулся Сергей.

— Мне фамилия незнакома, вот, проверяй — возможно, Камаль не дословно запомнил, он по памяти мне написал.

— Ты не допускаешь мысли, что он все-таки врет? — не вопросительно, а почти утвердительно заметил мой собеседник. И тут же сам себе ответил:

— Парнишка влюбился. Я не иронизирую, все признаки налицо. Он очень боится тех, кто его прислал, но тебе не навредит ни в коем случае.

У меня после этого разговора осталось странное чувство — как будто в его словах был привкус какой-то ревности. Может, потому, что ему доверял Юрий, а потом, когда его не стало, я очень многим делилась с Сергеем, он меня поддерживал… а вот сейчас чувствует, что другой человек постепенно занимает его место? Не знаю, как-то сложно все это, пожалуй, стоит подумать об этом завтра.

Почему-то вспомнилось, как Камаль заметил:

— Я не знаю, как я этим людям завтра в глаза буду смотреть.

— Они профессионалы, у них не должно быть личных чувств на работе, — ответила ему я, веря в то, что говорю.

Сергей

Я тогда готовил все дела к передаче. Приводил все в порядок — нет, не стирал или запароливал информацию, наоборот, старался сделать все максимально понятным. Найдут нового человека — все ему передам. Юра сам сказал, что не знает, сколько ему еще осталось… Наследников у него нет, даже внебрачных детей или каких-нибудь племянников. Я не собирал о нем информацию, он сам это сказал. Проверять я не стал — на друга и работодателя я не собираю досье, это табу. Не знаю, что он собирается делать с фирмой, и не спросишь об этом его: «Юрий Иванович, кому достанется фирма после вашей смерти? Вы ее кому-нибудь продадите?». Я бы сам любого за подобный вопрос убил.

Когда Юра привел эту девчонку — точнее, привели ее изначально из отдела кадров, он просто быстро стал ее выделять из прочих — я понял, что действительно придется искать новое место. За друга я просто порадовался — нашел он свою любовь или просто отдушину, когда ему уже так мало осталось — но вряд ли у меня получится работать нормально под началом у вчерашней студентки.

Нет, не сработаемся — не тот у меня характер, чтобы сюсюкать с детьми и поддакивать на совещаниях. С Юрой-то у нас субординация за закрытыми дверями практически заканчивалась. А здесь… даже непонятно, что делать с ней. И дело даже не в том, что она девчонка — и с мальчишкой были бы такие же проблемы. Эта молодежь будет доказывать, что они самые крутые, лучше всех все знают, и в процессе развалит фирму.

А еще… это ожидание перемен, неизбежных и очень печальных — рано или поздно я потеряю и хорошего друга, и в моей работе произойдут серьезные изменения. Лучше я буду думать и беспокоиться о работе, потому что здесь еще могу что-то сделать и изменить, а вот человеку я ничем уже помочь не смогу. И от этого хочется выть или разбить руки об стену…

А потом Юра взял с меня обещание помочь его протеже. «Знаю, тебя это не очень радует, но я надеюсь на твою порядочность: поддержишь Викторию, покажешь ей все и поможешь хотя бы на первых порах, и, если все-таки не сработаетесь — тогда спокойно уходи».