— Я всего лишь хотела узнать, поставили ли уже вокруг резиденции заслон. Ночи становятся всё холоднее, а Янгос ярче…

— Что вы хотите этим сказать? — Слова вампирши встревожили и без того взбудораженное сознание.

— Лишь то, что покидать дворец становится всё опаснее…

Марселу уловил намекающие нотки, и от собственных вспыхнувших в голове догадок, его тело пробил озноб. А если его ночные странствия по лесу вовсе не сон?! Но, тогда получалось, что он там был не один… Марселу воззрился на вампиршу. Всё его существо требовало разобраться в происходящем, но его прожигающий тяжёлый взгляд не возымел никакого воздействия. Вампирша его не боялась, и даже, похоже, не считала серьёзным противником, о чем намекал дёрнувшийся уголок губ. Да она буквально насмехалась над ним!

— Пока в небе правит Янгос, не стоит доверять инстинктам, — предостерегающе добавила вампирша, а затем вновь поклонилась. — Не смею более задерживать эр-хота.

Она удалилась так же стремительно, как и появилась. Окончательно сбитый с толку Марселу не успел даже проводить её взглядом. Он уже и сам не понимал, что его задело сильнее — нахальное поведение вампирши или неизвестность и возможная полная потеря контроля. Теряя всякую возможность мыслить здраво от снедаемого беспокойства, Марселу решительно направился к отцу. Не остановило его даже то, что правитель пребывал не в собственных покоях, а уже готовился принять министров и послов в приёмном зале.

— Прости за срочность, отец, но дело не требует отлагательств! — с порога заявил Марселу.

— Надеюсь, у твоего внезапного появления есть веская причина, сын? — сдвинув брови к переносице, строго заметил правитель. — Министры вот-вот прибудут…

— Нужно срочно установить защитный покров! — выпалил Марселу. — Знаю, со времени нашего разговора прошло совсем немного времени, но, боюсь, промедление уже небезопасно!

— Хочешь сказать, что больше не можешь контролировать себя? — Правитель одарил его тяжёлым взглядом, однако Марселу не стушевался:

— Дело не только во мне, вампирша… — Он осёкся, но затем, переведя дыхание, решительно добавил: — Нашей незваной гостье тоже с трудом даётся сдерживаться! И ради безопасности горожан, нам стоит закрыть резиденцию!

И без того хмурый правитель ещё больше помрачнел: его губы сжались так плотно, что превратились в узкую полоску. Заходившие по щекам крупными буграми желваки намекали о напряжённых размышлениях. Пауза затягивалась, заставляя Марселу ещё больше нервничать. Не то чтобы он волновался о том, что вновь выставит себя перед отцом наивным глупцом. О таком могли переживать лишь его матушка, да Марианна. Вот им позарез надо было показать себя с лучшей стороны, а случайный промах сразу же становился трагедией. К счастью, правитель никогда не разделял этой жизненной философии и придерживался более рациональных взглядов. И всё же Марселу опасался, что его запальчивые слова не произведут на отца должного впечатления, или же их вовсе не воспримут всерьёз. Однако тут его тревоги оказались напрасными.

— Думаю, это разумное решение, сын, — внезапно признал правитель — Раз уж мы позволили вампиру вступить на наши земли в такое опасное время, нам и нести за неё ответственность! Я потороплю министров с подготовкой.

Слова отца оказались подобны целительному бальзаму для саднящей раны. Испытав облегчение, Марселу вернулся в свои комнаты — пора было поразмыслить, на ком остановить выбор в этот раз.

***

Конкурс талантов было решено провести в музыкальном салоне. Большая полукруглая комната с высокими окнами в пол и чудесным видом живописного залива вдохновляла сама по себе. Здесь была небольшая сцена и глубокая ниша, в которую прятали разнообразные инструменты, и лишь большие барабаны-котлы, обтянутые козлиной кожей, теснились в углу. Приглашённые музыканты торопливо доставали кифары, лютни, лиры и цимбалы. Марселу, устроившись в одном из центральных кресел, предвкушал интересный концерт и в то же время гадал, что для него приготовит принцесса. Необычный танец, или же романтичную балладу? А может быть, это даже будет что-то собственного сочинения?

— Излишняя обходительность тебя точно погубит, сынок! — произнесла матушка. Она нарочно устроилась в соседнем кресле и велела своей прислуге занять все близлежащие места. В итоге её свита отделила Марселу от Марианны, вынудив сестрицу устроиться в последнем ряду. Чем, к слову, сестрица была крайне недовольна. Она то и дело хмурилась и бросала на присутствующих тяжёлые злобные взгляды.

— Зачем вы отсадили от нас Марианну? — поинтересовался Марселу, на что получил предсказуемый ответ.

— Эта дерзкая девчонка наверняка начнёт кривляться! — зыркнув на Марианну, недовольно заметила матушка. — Ещё не хватало, чтобы её невежество помешало принцессе исполнить свой номер!

Марселу понимающе покачал головой: сестрица и в самом деле была ужасным слушателем. В лучшем случае Марианна могла просто заснуть посреди выступления, в худшем же — вынужденное сидение без дела провоцировало её на шалости и глупости, вроде скачек на кресле, непременно во время пауз или тихих звуков, или же имитации храпа, не говоря уже об откровенной любви передразнивать исполнителей и корчить рожицы. И, словно ожидая какой-то такой подлости от Марианны, матушка снисходительно предложила разодетой в роскошное платье с уже привычным глубоким декольте Эмелитте выступить первой. По-видимому, это был продуманный расчёт, чтобы ко времени появления принцессы у сестрицы уже пропал весь запал дурачества. Тем более что Эмелитта, как и ожидалось, собралась петь. Именно ради неё собрались все музыканты, а служанки и фрейлины матушки заметно напряглись. И стоило только Эми открыть рот, как Марселу понял, в чём дело: его ушей коснулся чарующий сладостный голосок, тёплый и нежный, как южный ветер. Беззаботная песнь, выбранная девушкой, ласкала и ублажала слух, туманя сознание. Выводя филигранные рулады, Эми то томно прикрывала глаза, то обжигала Марселу страстными взглядами, от которых кровь закипала в жилах. И у этого странного явления могло быть только одно объяснение.

«Верно, в её роду были сирены», — пытаясь бороться с возникшим манящим наваждением, осознал Марселу и, оглядевшись по сторонам, лишь убедился в своих догадках. Мужчины-музыканты, как и он сам, буквально млели от дивного пения, тогда как все присутствующие в комнате женщины морщились и кривили лица в жутких гримасах. Впрочем, тому имелось вполне разумное объяснение: голос сирены для них, если верить легендам, должен был быть подобен омерзительному скрежету, дикому визгу или хриплому карканью. Сестрица, скорчила совершенно безумную гримасу отвращения и без стеснения заткнула уши руками, для пущего эффекта она на особо изысканном мотиве и вовсе демонстративно сползла с кресла и скрылась за его массивной спинкой.

Матушка, конечно, держалась лучше всех, хотя, судя по нервно дёргающейся брови, ей приходилось нелегко. И всё же, именно эм-рейм Милора поддержала скупыми аплодисментами выступление Эмелитты, тогда как её фрейлины не смогли скрыть вздохов облегчения. К счастью, оркестранты не поскупились на похвалу и в один голос выдали громоподобное «браво». Эми лишь слегка порозовела от подобного комплимента, но почти тут же горделиво задрала подбородок и надменно удалилась под фыркающий аккомпанемент ухмыляющихся зрительниц. Смотреть на таланты своих соперниц она явно была не намерена. Почти все музыканты последовали за ней, кроме барабанщика и ещё парочки исполнителей, поменявших свои лиры на колокольчики и бубны. Лоубэлика явно собиралась танцевать.

Волчица вышла в весьма причудливом наряде, состоявшем из короткого мехового лифа, бесстыдно не прикрывающего живота, и длинной летящей юбки, выкроенной таким образом, что передняя часть открывала ноги почти до колен, тогда как задняя слегка волочилась по полу. Шокированные неподобающим внешним видом Лоубэлики фрейлины осуждающе зашушукались, то и дело косясь на неё хмурыми взглядами. Матушка плотно поджала губы и уставилась в окно. Хотя номинально этикет и был соблюдён, лишь слепой бы не заметил того красноречивого презрения, что она демонстрировала. В то же время Марианна повела себя в точности наоборот. Сестрица запрыгнула на кресло и, издав победоносный клич, дерзко выпалила: