Она мне потом шепнула; «Я Эле велела, чтобы она за Нэюшку держалась. Нэюшка нездешними силами охраняема, так что и тем, кто рядом с нею окажется, везение будет. А ты от этого гребнеголового мутанта беги! Я подобного на беду свою знавала, они есть мусор остаточный от мира давно проклятого Надмирным Отцом. Сокровищ у них много, а жалости нет совсем. И этот сгубит всякую, кто рядом окажется».

Поняла, от кого она отца Эли родила? От кого у Эли такие необыкновенные волосы? От мутанта пустынного. Поэтому отец Эли всегда шапку носит, а волосы сбривает, будто он облысел слишком рано. И разбогател он лишь потому, что его же мать — бывшая актриса из бродячего балагана ему передала те сокровища, которые скопила своим блудом, скитаясь по континенту и обслуживая всех желающих. А сын её выгнал в лачужку на самый уже край нашего окраинного Крутого Берега…

Какое-то время они молчали, невольно погрузившись в те времена, когда обитали рядом в том самом квартале «Крутой Берег». Мысли весёлыми не были, хотя причины тому были разные.

— Как же Чапос прощает твои связи с другими? Так не может быть!

— Все прочие — моя работа.

— И муж Гелии тоже работа?

Азира ответила не сразу, чуя особый интерес Нэи к Рудольфу.

— Руд особенный, — созналась она, впервые обозначив его по имени, — Если бы я была уверена, что нужна ему… А так избавиться от Чапоса не получится. Его наличие исключает для меня любую прочную и серьёзную связь с кем-то ещё. Он из тех, кто много обещает, да вычерпывает до самого дна.

— Почему бы тебе не попроситься жить у Ал-Физа? У него же много домов, парков, лесов по всему континенту.

— Как же ты себе такое представляешь? Один раз я попросила у Ал-Физа подарить мне хотя бы один из его роскошных домиков для отдыха с кусочком парка, так он ответил: «Ты мне кто? Не жена и не дочь, чтобы я тебе раздаривал куски своих наследственных владений. Если бы я так делал, то всё бы уже и раздарил давно. Сама себе зарабатывай на дома и павильоны. Мало я, что ли, тебе денег даю»? Пустое это! И чую я, что всё плохо для меня закончится. Я боюсь всех. Даже не знаю, кого больше, Ал-Физа или Чапоса? — Азира словно бы спрашивала совета у Нэи. — Да и Руд сильно меня страшит. Я ничего не понимаю в его жизни, а его взгляд временами такой, что я говорю себе: «Куда ты влезла, девушка? Что за существо находится рядом»? Этот типус будет пострашнее и Ал-Физа, и Чапоса. Те хотя бы ясны, особенно когда обнажаются… А этот оборотень откуда взялся?

— Оборотень? Почему? — поразилась Нэя её откровению.

— Потому. Он настолько безупречный внешне, а всё равно жуткий какой-то. Веришь, ни одного слова скверного от него не слышала, ни одной угрозы… даже ударил без оскорблений… Не знаю, что на него нашло, обычно он на ласки не скупится. Но всякий раз ухожу от него, словно из омута выныриваю. Голова, сердце сдавлены, тело ломит. Не помню ничего! О чём говорили, что делали…

— Как же сама говорила, что сознание теряешь от наслаждения…

— А ты больше верь тому, что тебе тут наговорят твои же подруги! Ты сама разве никогда не врёшь?

— Нет.

— А я настолько завралась, что и сама забываю, где, кому и что говорю. Правильно ты ему не подчинилась и убежала. Не дала себя на расхищение. Досталась своему старому, зато сказочному богачу нетронутой. А я после стольких-то рук кому нужна? Ал-Физ мне говорил, что красавчик и мнимый муж Гелии — опасный сектант из очень влиятельной и хитро-сокрытой секты. Если удастся вычислить их главный силовой центр, дающий им неуязвимость и могущество, то все они будут уничтожены вместе со всеми своими пособниками, в том числе и с женщинами. А свяжись ты с ним? Тебя бы точно взяли в разработку люди Ал-Физа. А они умеют всякую заставить работать на себя. И Ал-Физ уж точно исследовал бы тебя всю не только снаружи, но и внутрь бы залез, да так, что ты о том бы никогда не забыла. Он умеет околдовывать и подавлять любую женскую душу. Присваивает её себе как вещь, использует, предельно обесценивает, чтобы не жалко было уничтожить потом! И почему вокруг меня роятся одни колдуны? Почему мне не нравятся нормальные мужчины, которые и способны дать женщине то, что ей и надо? Мне срочно надо пойти с Чапосом в Храм Надмирного Света. Тогда Надмирный Отец простит меня за мою жизнь и даст мне своё покровительство. А то я как фруктовое дерево у дороги, по которой шастают одни бродяги и разбойники, обдирают мои ветви, жрут без благодарности, обламывают так, что я скоро засохну.

— Для начала брось Руда, — посоветовала Нэя, — он не пойдёт с тобой в Храм Надмирного Света никогда. И влиятельный аристократ Ал-Физ тем более тебя туда не поведёт. А Чапос, возможно, и даст тебе статус семейной женщины.

— Всё обещает, только вот Элю куда денешь? Кого ни возьми, все меня хотят, но никто меня не любит! А ты и в детстве жила как в сказке, и сейчас вся изнеженная, вся лелеемая. Разве ты поймёшь такую жизнь как моя? Тебя всегда любили и баловали с детства. Даже гордячка Гелия принимала тебя как родную.

— Никому она не родная, — вздохнула Нэя.

— Чего я не могу понять, так это того, чем она Руда держит, если холодна? Я хотя бы могу дать сексуальное насыщение любому, особенно когда и сама этого хочу. А вот как выживаешь ты? Даже Ал-Физ выглядит юношей в сравнении с твоим зловещим стариком. Почему у тебя нет любовника? Даже сидящего в затаённой щели и подобного серой моли нет!

— Я жена своему мужу, а не половая тряпка!

— Ты живая статуэтка для украшения интерьера богача с отсохшими чреслами! Он может услаждать тобою только свои глаза! А тебе и этого не дано. Ведь стариком не полюбуешься даже!

Понять тёмную кошку было невозможно. Она и сама себя не понимала, наполненная, помимо обрывков выученных ролей, дикими импульсами своей, хотя и изобильной, но животной природы, не расчленяемой на чувства и мысли, не имея осознанной мотивации поведения. Она жила, как и дышала, рефлекторно, жадно, и жалкие попытки самоанализа пугали её саму. Из неё можно было вытряхнуть без труда все подробности интимного характера. У неё не было стыда и не было культурных табу. Но все эти особенности Нэя уже наблюдала, будучи и сама приближена с юности к миру лицедеев, — зачастую пустых и аморфных личностно, несмотря на их профессиональную память, загруженную изобилием чужих мыслей и затейливых словесных конструкций, которые они ретранслировали в окружающий мир, но вряд ли украшали ими свою внутреннюю жизнь.

И ненависть удваивалась в Нэе, другая половина предназначалась Рудольфу. Он мог быть с такой? Азира была склеена с ним в непотребный, ненавистный ком. Его не оправдывало никакое вселенское одиночество. Как она хотела забыть о нём навсегда!

Тон-Ат устроил ей спокойную безмятежную жизнь на протяжении семи лет. Он оставил её память, но убрал боль и чувства этой памяти. Он умел всё. Образы перестали терзать, стали чужими. Азира была подобна редким смерчам, что обрушиваются на мирные цветущие долины, оставляя после себя безобразный разор. Но тот быстро устраняется обычно, и жизнь опять входит в свой привычный налаженный распорядок. Тон-Ат умышленно дал ей увидеть Азиру в своей клинике, после чего сказал, — Видишь, к чему привела её любовь человека со звёзд, ставшего её безжалостным карателем.

— Там и Ал-Физ с Чапосом постарались. В стороне не стояли, — пробормотала Нэя. Однако, вид Азиры с её разорванным в клочья сознанием почти наполовину убил любовь к человеку, которую не смогло исторгнуть из неё и убийство Нэиля. Именно Азира сумела умалить эту любовь до состояния шипящего чада, оставшегося после неохватного костра. Но жар всё ещё жёг, и душа пузырилась в ожогах. Без ненавистной Азиры, как ни странно, стало к тому же и смертельно скучно. Нэя стала хиреть. И тогда на помощь пришла бабушка, как женщина всё понявшая и придумавшая свой рецепт её исцеления.

Азиру в её горестный период забыли все, кроме, как ни странно, Гелии и Рудольфа. Но и Рудольф не жалел Азиру ни словом, ни взглядом, когда её привела в кабинет к Тон-Ату бабушка. Рудольф вёл себя так, будто и не знал Азиру. Он сидел в кабинете Тон-Ата в клинике, демонстрируя своё безразличие. Дескать, он всего лишь Гелию сопровождает. А Гелия сострадательная душа, драгоценное создание, которой он отказать ни в чём не может. Вот, даже в психушку пришёл. Очень ему не хотелось, но Гелия, хрупкая и нежная, взвалила на себя ответственность за чужую беду. Он не умел лицемерить и был внутренне напряжён, вот что увидела Нэя. Он же не видел Нэю и понятия не имел, что она рядом. За его спиной была приотворена дверь.