— Когда всё повторилось, уже было иначе. Я поняла, что люблю его, и хочу того же, что и он.

— Ты счастливая, — сказала Нэя. — Ты отдала себя тому, кого любишь. Как это важно впервые. И не всем это дано. — Она ушла в своё личное измерение, и лицо изменилось, оно осунулось, и глаза стали плачущими, как у мамы, без слёз.

— Ты не любила своего мужа? — догадалась Икринка. Нэя не ответила, даже не услышав её. Но вскоре она вернулась в явь и опять улыбалась.

— Но я не хочу его быстро прощать, — сказала Икринка. — Я уйду. Я ему утром сказала об этом. Он страдал, но мне, понимаешь, это нравилось. Пусть он тоже почувствует всё.

— Ну, в чем он виноват? — засмеялась Нэя, — Ведь Антон такой милый. А девушки так уж устроены. Сначала принимаешь боль, а потом придёт счастье.

— Я не умею так быстро прощать. Я сказала, что мне не нужно его разноцветное богатство. Но он сказал, зайди хотя бы к Нэе. Она будет ждать. Вечером же я отвезу тебя в твою деревню, если ты такая злая и не любишь меня. Но он был так несчастен, когда говорил это.

— Тебе было его жаль?

— Ну да. Потом я прощу. Может быть.

— Как ты похожа на своего отца! — вырвалось у Нэи.

— Ты разве знаешь его?

Нэя ничего не ответила.

— Я не могу быть похожей на него. Я похожа на маму. Так говорят все.

— Не мучай Антона. Прости его. Сегодня же вечером. А я тебе всё объясню. Если честно, я думала, что Антон какой-то другой. Но он совсем мальчик, как был, так им и остался. Ничего не понимает. И как это он жил тут со своей … — но она замолчала. — Ты ведь знаешь, что у него была жена? До тебя?

Икринка кивнула.

— Тёмная история, — продолжила Нэя, — но одна женщина, моя хорошая приятельница из столицы, мне рассказывала. Её- ту, что была женой Антона, — в ранней юности её же собственная мать продала старому влиятельному вдовцу. Он оказался благороден, не только и похотлив, к счастью. Поэтому он и пристроил её в наш городок, в Академию. Она была умная девушка, но понимаешь, по сравнению с тобой всё равно, что придорожная трава рядом с цветком, украшением изысканного цветника за недосягаемой оградой. Подобных ей множество — везде и всюду. Похожих на тебя нет больше нигде. Ах! — произнесла Нэя и откинулась на спинку кресла. Её грудь показалась Икринке слишком выпирающей, не соответствующей чудесной и хрупкой фигуре. Она портила столь возвышенную женщину, уравнивая её с теми простецкими особами, коими была наводнена та самая местность, где и провела всю свою жизнь Икринка. Она уже в отрочестве поняла, насколько сильно эта особенность девушек и женщин привлекает парней и мужчин. И ей самой совсем не хотелось такого вот унизительного интереса к себе лично, поэтому свою грудь, едва та стала припухать, она воспринимала уродством, устранить которое было невозможно. Но хотя бы по возможности не подчёркивать её наличие, как-то маскировать. И какое было облегчение, что грудь не выросла чрезмерной. Как у бедняжки Нэи…

— Если бы я знала это раньше, как много я бы объяснила ему. Я бы рассказала ему всё. Как нужно уметь не обидеть девушку, — Нэя задумчиво изучала Икринку, время от времени отпивая напиток из своей полупрозрачной чашечки. — Но Антон, согласись, это же мечта любой девушки, — и Нэя заулыбалась ей по-родному. Искренне, без затаённых подтекстов. — Если бы мне в моей молодости встретился такой Антон. Но у меня уже не будет такой счастливой юности, как у тебя.

— Что же было у тебя?

Нэя опять ушла в своё печальное измерение.

— У меня был только первый раз, и не было потом продолжения. Прошло столько печальных лет, чтобы всё вернулось, так я подумала вначале. Только ничего не вернулось.

— Почему? Как же твой муж?

— Если бы была жива твоя мама, разве такой бы ты была? У тебя было бы всё. Платья, украшения, воспитание современной девушки. Умение общаться с молодыми людьми.

— Мама не хотела брать меня к себе.

— Пока ты была маленькой. А так, она очень хотела. Но не успела. Она всё подготовила, я знаю, к твоему переезду, так мечтала об этом. Но твой отец? Почему он не забирал тебя так долго? Никогда не баловал? Ничего не дарил? Почему допустил до такой бедности?

— Ему не было и дела до того, как я живу и во что одеваюсь. А дедушка меня баловал. Покупал мне то, что мне нравилось. Мы вовсе не были бедны. Мы жили лучше других.

— Кого это? Жалких провинциальных бедняков, что вокруг? Такое «богатство» было и у меня. Но всё познается в сравнении. Впрочем, счастье не зависит от богатства. Но я так мало видела счастливых бедняков. Вообще не видела, если откровенно. До счастья ли, когда ищешь каждый день свой скудный кусок? Когда не хочется и смотреть на обноски окружающих? И на себя, я думаю, они не склонны любоваться в редкие часы отдыха. Я так боюсь бедности, я готова сносить всё, лишь бы не возвращаться туда…

— Сносить всё? А что тебе так уж и плохо? В этом чудесном месте? Ты как попала сюда?

— Я? По протекции, разумеется. Я однажды выставляла свои работы в художественном салоне. Я понравилась одному человеку отсюда, и он предложил мне работу. Можно было не согласиться? Работы много, конечно. Клиентура капризная, придирок много, безвкусия и заносчивости тоже хватает. Надо всем угождать и терпеть. Это я и имею в виду. — Нэя поспешно ушла от своих подозрительных отвлечений в сторону. — Но, всё же, странно, при сказочных возможностях твоего отца ты жила где-то в глуши, на аграрной и бедной окраине. Бедный ты, заброшенный ангельчик! Я буду тебе вместо мамы. Хочешь этого? — и она прижала руку Икринки к своим губам, оставив на ней свою нежную розовую помаду, — Антон вернётся вечером, и мы с тобой будем целый день вместе. Ты рада?

— Да, — ответила Икринка. Женщина — цветок её покорила, несмотря на свой, всё же, чрезмерный бюст.

— Мы с тобой будем дружить. Я совсем одна, я так ждала тебя. Кроме Антона никто не любит меня здесь. Но он, понятно, любит как друг. Не как тебя. Я буду тебе, как и он, защитой. Ты приходи ко мне как к себе домой. Меня тоже столько тут уже обижали… — и у Нэи как у маленькой вздрогнули губы. — И мне некому было пожаловаться, — и она спрятала лицо в ладонях. Икринка была удивлена. Нэя показалась ей такой взрослой, уверенной в себе, и вот плачет, как и она сама только что. Захотелось её пожалеть. Она дотронулась до её воздушного рукава и погладила руку. Нэя благодарно отозвалась на её утешение и тоже погладила в ответ.

— Когда твоя мама впервые попала в столицу, она была такой смешной. Но всё равно потрясающей красавицей. Мой брат привёл её как свою однокурсницу к нам в семью. Тогда была жива моя бабушка, мой брат, мой жених Тон-Ат. Мы все стали воспитывать твою маму. Она выросла в горах, многого не понимала. Я ещё ходила в общеобразовательную школу, но лучше неё ориентировалась в нашей столичной жизни. Мы все так сдружились. Она стала мне родной. А потом в театральной среде она стала богиней. Твой отец был жуткий ревнивец. Он обижал её много раз. Да он всех обижает, он… Плохо иметь мужа-ревнивца. Вот мой муж, а им стал мой воспитатель Тон-Ат, он всегда давал мне свободу, верил мне. Поэтому, когда его нет рядом, я не могу забыть его. И заменить некем. Никто уже не защищает меня.

— Антон — ревнивец, как ты думаешь?

— Не похож он на ревнивца. Он добрый и доверчивый.

— Ревнивцы все злые?

— Не обязательно. Но лучше от них держаться подальше. Хотя как по молодости это и поймёшь? Тебе понравилось моё платье? Я придумала его, когда Антон сказал, что ты похожа на редкий цветок, растущий где-то на его далёкой Родине. Очень хрупкий и драгоценный цветок. Его надо беречь. К нему нельзя даже прикасаться грубой рукой. Антон такой мечтатель. А ты не знала? И я шила тебе этот домашний наряд всю ночь. Так торопилась подарить вам радость. Ведь он радовался, когда увидел тебя в этом платьице?

— Да.

— Я люблю дарить людям радость. Всем. Я твоей маме тоже дарила радость. Я ей сшила такое утреннее платье, что твой отец, увидев её в нём, сказал: «Ты похожа на ангела в этом наряде. Кажется, что ты собралась улететь в свой Рай. Кто творец»? Он очень любил твою маму в этом наряде. Видишь, он не был равнодушен к внешним украшениям никогда. Да он и сам любит, кажется, наряжаться, иногда… несмотря на полное отсутствие вкуса… А на тебя никакого внимания. Как это возможно? Я спросила у Антона, какая она твоя девушка? Он сказал, она не девушка, она мечта. Таких не бывает, но она есть. И я всё поняла. Ведь такой была и твоя мама.