— Неужели, так всё плохо? — последние откровения вызвали у Ифисы нечто вроде сочувствия пополам с удовлетворением. Не одна она и в упадке, другим не легче. — Разве там настолько бедное население, что у них нет денег на сказочную красоту твоих изделий? Уж если Мира покупает себе твои платья с переплатой в салонах, то уж в «Лучшем городе континента» точно твоё творчество не залёживается. Народ там сказочно богатый…
Ифиса не знала, что Мира давно уже стала приятельницей Нэи, к тому же и одной из её заказчиц. Правда, в саму «Мечту» Нэя ни разу её не пригласила, хотя и понимала, как Мире хочется попасть в город за стенами. Это было довольно сложно, да и незачем. Нэе хотелось быть загадкой для всех. Чтобы не расстраивать ревнивую Ифису, она промолчала.
— Мира буквально сна лишилась, как увидела тебя тогда на выставке. Она до жути завистлива. Постоянно выспрашивала меня о тебе, откуда-то узнав о нашей былой дружбе. Но почему и былой? Я по-прежнему считаю тебя подругой. «Где всё-таки обитает талантливая сестра прекрасного и неповторимого Нэиля? Что за место? Какие люди там живут? И с кем она там»?
«Откуда», — спрашиваю, — «ты её знаешь»?
А она мне, — «Нэя выставляла у меня картины моего Нэиля. Надеюсь, что Надмирный Отец дал ей заслуженное счастье». Ну, это она врёт! Счастья она никому не желает.
«Когда это Нэиль был твоим»? — говорю ей. Она стала уверять меня, что в прошлом родила от него дочь. Может, врёт, а может, нет. Куда ей было до Гелии? Да и дело давно прошлое.
— Никто и никогда не сравнится с Гелией, — подала голос Анит. Значит, она Гелию знала. — Возьми от меня на память, — девушка протянула Нэе безделушку-браслет из тех, что продаются на ярмарках для простолюдинов. Довольно умело сделанная гирлянда цветов из поделочного камня с ажурной бабочкой поверху. Нэя взяла браслет, любуясь его изяществом, но потом вернула его Анит.
— Моя мама мне его подарила, — «Ягодная булочка» вздохнула, — на счастье. Он, и правда, счастливый, да я несчастливая. Думаю, если бы не он, меня и в живых бы не было. Я верю в счастливые предметы-обереги. А ты? Гелия так просила его продать, но я тогда не смогла. Я верила, что браслет принесёт мне богатство. Мама не считала, что счастье и богатство одно и то же. Она сказала мне, что когда бабочка выполнит свою миссию оберега, и я выйду живой из немыслимых передряг, то после этого я могу передарить его. И обязательно с добрым посылом такому же доброму человеку. Тогда сила камня удвоится. Только злому человеку прикасаться к браслету нельзя. Злого человека камень беречь не будет. Бабочка выточена из редчайшего камня под названием «Улыбка Матери Воды». Он намного дешевле, конечно, чем «Слеза Матери Воды», но тоже непростой. Если не захочешь его носить, можешь потом и передарить. Я же хочу подарить тебе. Ты очень хорошая.
Не без ревности Ифиса следила за вручением дара безработной нищенки успешной модельерше, пробурчав, — К чему ей твоё барахло? У меня в своё время такого добра было в каждом углу по корзине. А счастья мне так и не прибыло. Не бери, Нэюшка, её дара, — добавила она вдруг грубо, — вдруг она колдунья? Они, эти красноволосые, прирождённые колдуны. Конечно, Уничка добрая, она зла никому не делала и не желала, а только зачем тебе при таких-то драгоценностях? Лучше бы мне отдала за мои заботы о тебе! — обратилась Ифиса уже к девушке.
— Прости, — ответила Анит, — ты же ни разу не попросила.
— Да я думала, что у тебя какое-то барахло болтается на запястье. Подарок прежнего хозяина или нечто вроде товарной бирки. А хозяин твой жадюга и даров никому не делает. Продала бы, раз вещичка такая ценная.
— Продавать его нельзя. Всё вышло спонтанно. Порыв сердца. Значит, так и нужно.
— Я где-то точно такой же видела, — Ифиса вдруг перехватила браслет из рук Анит и долго его рассматривала. Лицо её дёрнулось странной гримасой. — Смешно и невероятно. Но поскольку дела давние, то и тайн особых нет. Смешно потому, что я не замечала твою игрушку в упор, хотя ты живёшь рядом со мной. А невероятно то, что точно такую же штучку таскала жена Ал-Физа. Только бабочка была другого цвета. А ведь известно, что у аристократов все безделицы эксклюзивные.
— Моя мама была из аристократического дома, — вставила Анит не без гордости. Она даже приосанилась.
— Не смеши! Твоя мать таскалась в пыльном фургоне всю жизнь по таким же пыльным дорогам и недоедала также всю жизнь, лишь бы пришить себе лишнюю блёстку на юбку для выступления. Откуда у неё? Хотя… — Ифиса долго рассматривала клеймо на застёжке из драгоценного металла. — Вензель того самого дома, из которого Ал-Физ и взял свою жёнушку. У меня отличное зрение и отличная память. Тесть Ал-Физа не был травоядным в отношении красивых женщин, ведь он вдовел много лет. Наверное, твоя мать была приглядна собою, раз хромоногий её одарил. А по поводу её аристократизма, это ты Реги-Мону сказки тут рассказывай. Он любит утончённых носительниц благородных кровей.
Нэя стояла в нерешительности. Вначале она подумала, что незачем брать то, что ей не нужно. Потом, что дорогая вещичка пригодится и самой Анит. Вдруг она потом пожалеет о своём щедром подарке? А увидев жадность Ифисы, поняв, что та сразу прикарманит бабочку, Нэя потащила браслет уже из цепких рук доброй покровительницы непризнанных талантов. Ифиса разжала пальцы не сразу. Ей было жаль красивую безделушку. Анит беспомощно следила за их странной борьбой.
Ифиса разжала пальцы и засмеялась. — Куда мне! У меня рука полная, а он сделан на птичью лапку! — Вслед за Ифисой засмеялись все.
Реги-Мон застегнул браслет на запястье Нэи и прошептал, — Ну и подружка у тебя.
Чуткая на ухо Ифиса его услышала, — Другой всё равно нет! Я хотя бы её не обворовываю. Эля тащит у неё из-за спины почём зря! Все видят, кроме неё. Вот увидишь, скоро она даст дёру, когда ограбит твою «Мечту» дочиста.
— Прекрати! — потребовала Нэя. — За своим добром следи.
— Ты не помнишь меня? — Анит тихо обратилась к Нэе, не желая вторжения Ифисы в их беседу. Но Ифиса была, что называется, ушки на макушке, хотя и обсуждала что-то с Реги-Моном.
— Нет, — искренне удивилась её вопросу Нэя. — Разве мы хоть когда встречались с тобой?
— Да ей всюду мерещатся знакомые, — встряла Ифиса. — Специфика жизни. Хоть в юности, когда она вертелась в своём балагане, хоть потом. Толпы и толпы шли через её жизнь, как по мосту шествуют прохожие. И ведь редко кто запоминает виньетки и рисунок на ограждении самого моста. Да никто и ничего не запоминает!
— Ты забыла, как ты сама была в подобном же бродячем балагане с тем парнем, который летал на волшебной платформе? — продолжала Анит, лихорадочно сияя глазами. — Что с ним стало потом? Мне говорила одна танцовщица, что он сказочно разбогател…
— Она никогда не была бродяжкой как ты! Она потомственная аристократка! — загремела Ифиса, уподобляя голос гулу после небесной вспышки. Анит даже пригнула голову, но храбро ответила, — Мы на то и лицедейки, чтобы изобретать себе любую судьбу для посторонних. Мало ли что ты плетёшь всем, а разве всё правда?
— Всё правда! И только лгуны не верят никому. А о каком таком парне речь? Кто там ещё летал на какой-то там платформе? — Ифиса без всякого перехода перешла на ласковое вопрошание. — Впервые слышу такую дичь. Хотя, что-то такое было. Очень давно… — Она уставилась на Нэю, ожидая её пояснений.
— Ничего с ним не стало, поскольку его и не было никогда, — ответила Нэя. — В том смысле, что никакого бродячего акробата никогда не существовало. Он был только иллюзией…
— Как же может быть иллюзия, которую видели многие? — не отставала Анит, являя свою редкую способность цепляться за всё, что и было ей надобно на данный момент. — Я ведь до сих пор о том дне не забыла. И тебя я хорошо помню, когда вы с ним отказались путешествовать с нашим театром…
— Да о чём речь-то?! — вновь прогремел над их головами голос Ифисы. Недовольной, что от неё ускользает некая тайна давно ушедших лет. — Кто и когда путешествовал в составе бродячего театра? Нэя? Да ты что, Уничка! Из своего фургона, что ли, вылетела головой на камни? Или с проволоки слетела вниз когда-то? У вас, у бродяжек, насколько же часто бывают отбиты ваши головы. Нэя рафинированная аристократка и всегда жила и живёт там, где не место тебе. И даже мне, — добавила она.
