У девушки Анит, которую Нэя не знала прежде, тоже имелся свой безвыходный случай, своя история неудач. Та тихо сидела за опустошённым столом, сжавшись так, словно надеялась остаться незамеченной. Богемная гордость обычно не мешала актёрам клянчить деньги, и Нэя никому и никогда не ставила этого в вину, хотя и не смогла бы сама ни у кого хоть что-то попросить. Она подошла к Анит, тронутая её историей, и положила деньги рядом с нею.

— Благодарю тебя, — насыщенно-фиолетовые глаза девушки, вернее, молодой женщины блеснули слезами, — мне Ифиса много рассказывала о тебе. О том, какая ты уникальная и добрая. Как тебе было нелегко, а ты не только выстояла, но и нашла своё счастье. Мне так хотелось тебя увидеть, что я и напросилась пойти вместе с Ифисой. Мне это важно не из любопытства, а совсем по другой причине…

— Озвучь, раз уж начала! — потребовал Реги-Мон властным голосом, которым он пользовался всегда, если видел, что девушка попала под его неодолимые чары.

— Короче, один человек рассказывал, когда был… когда я была с ним вместе. Нет, никаких наветов, только прекрасные вещи рассказывал он о Нэе. Печальная история, поскольку любил, кажется… Без взаимности, понятно…

— Не напрягайся, Уничка, — отозвалась Ифиса, — она всё поняла как нужно. Её многие любили без взаимности. Какое ей дело до этих многих? Она любит своего единственного, — она назвала худенькую маленькую, забитую невзгодами Анит «сдобной ягодной пышечкой», что воспринималось как насмешка. Анит больше походила на сухарик, чем на булочку. Но, вероятно, Ифиса знала её в лучшие времена, когда суховеи жизни ещё не иссушили её очарования, насыщенного молодыми соками. А самобытность того очарования и теперь просматривалась в ней. И зря она так вульгарно расписала своё лицо. Нэя задумчиво изучала девушку, забыв о деликатности. Но та, кого обозвали «Уничкой», смиренно разрешала неожиданной благодетельнице осмотр своей персоны.

— Ты умеешь шить? — спросила она у Анит, решив, что её можно взять в швейный цех.

— Насмешила! — воскликнула Ифиса, — Да кто её туда пропустит? В такое-то стерильное место. Ты же и представления не имеешь, кто она.

— Кто же? — спросила Нэя, заподозрив Ифису в нежелании устройства для своей новой подружки просто из зависти.

— Она, скажем так, выпала из категории людей, обладающих свободой распоряжаться собою по личному выбору. Доступно для понимания?

Поражённая, Нэя не нашла слов для ответа. Реги-Мон искоса наблюдал за Анит, ничуть не удивившись услышанному. Естественные краски лица девушки были скрыты гримом, отчего она, помертвев, стала казаться настоящей уже маской.

— Так ведь я всё сумела устроить! — уже торжественно добавила Ифиса. — Ей вернули удостоверяющий её полноценность жетон, чистенький и девственный! К сожалению, ей самой уже не быть таковой.

— И зачем тогда заляпала её грязью? — сурово спросил Реги-Мон, — Если всё удалось тебе исправить, кто ж и узнает?

— Ну и дурак ты! — насмешливо ответила Ифиса. — Там не то место, где тайны, даже тщательно упрятанные, остаются таковыми. Если только покровитель нешуточный есть, то тогда уж… А у неё он есть?

— Есть! — самоуверенно сказала Нэя, — если я захочу, она будет там завтра же!

Но Ифисе отчего-то не хотелось вручать судьбу маленькой неудачницы в руки другой, расфуфыренной и удачливой, покровительницы, — Не для того её готовили, чтобы сидеть ей за швейным станком. Анит бывшая акробатка, к тому же первоклассная танцовщица. Как я в своё время была. Но я-то не только время, но и форму утратила впустую, а она ещё вполне. Молодая и гладкая. Да и худенькая, что и требуется. Не в зажравшейся столице, к сожалению, так ведь страна большая. Целый континент в её распоряжении, катись себе куда хочешь!

— Я многое умею! — Анит вдруг встрепенулась, выразив желание схватить примчавшуюся неожиданно удачу за её расписной подол. Она с комичной гордостью стала перечислять свои умения, — И шить мне приходилось собственные сценические костюмы, и грим, и массаж, — всем этим я владею почти в совершенстве…

— Да молчи уж! — перебила Ифиса, — Искусница на все руки! Платье моё и то изуродовала. Знаю я, каким массажем ты овладела в совершенстве, какой грим наводила и на чьи лица! — тут она обратилась к Нэе, — Но, если ты хочешь приобрести себе ещё одну Элю, которая запятнает тебя в глазах обитателей «Лучшего города континента» уже повторно, я не собираюсь тому препятствовать. Она уже не станет нормальной женщиной, о чём я говорю тебе со знанием жизни и как человек, неплохо разбирающийся в психологии.

Возникло тягостное молчание. Ифиса подошла к Анит и заговорила ласково, как любящая мать с неразумной дочерью, — Забудь о столице и о прочих «островах блаженства» навсегда. Чем дальше будешь, тем лучше, — она потеребила тюрбан своей молодой подруги, — Наивная ты, как была, так и осталась. Если твой хозяин тебя встретит, даже я не смогу тебя защитить. Он же разрешения на твоё освобождение не давал! Лишь благодаря своим связям я устроила эту не совсем законную процедуру. При условии, что ты отсюда исчезнешь, как можно быстрее. Он и был-то тварью редкой, хотя и не последней, а теперь стал лютовать так, что… Слышала я, что дела его худые совсем, и попадись ты ему на глаза, то и схватит опять, раз ты ему принадлежала. Если он узнает, что ты работаешь в «Лучшем городе континента», он такое устроит! Это же скандал выйдет, а Нэе придётся его последствия брать на себя.

— Тогда вопрос, зачем ты её сюда-то привела? — озадаченно спросил Реги-Мон.

— Тебя забыла спросить! — взвилась Ифиса.

— А не мешало бы. Раз уж тут я живу. И не я к тебе пришёл, а ты ко мне! Может, позволишь нам, давним друзьям, пообщаться без посторонних? — Реги-Мон откровенно хотел спровадить Ифису с её спутницей прочь.

Ифиса и не подумала ему подчиняться, — Я не к тебе пришла! Не приучена приходить незваной. А Нэюшка давно хотела меня повидать. Я знаю.

Большую часть денег Нэя, всё же, отдала Реги-Мону. Он взял. Он считал её почти своей роднёй.

— Что толку? Разве эти деньги спасут его от бессмысленности существования? — Ифиса, ничего не попросившая для себя и демонстративно отошедшая в сторону с таким видом, что продолжает изучать творения хозяина мастерской, отлично заметила деньги в руках у Реги-Мона. Совать деньги ей было как-то уже и неловко. Вышло бы так, что сама дарительница оказалась бы в несколько униженной позе просительницы. «Возьми, не осуди…». — только Нэя подумала так, как Ифиса ловко и быстро выхватила у неё остатки денег из ладоней, боясь, что и они окажутся у Реги-Мона.

— Он всё равно их растранжирит! А я сама заплачу Мире за аренду его мастерской. Вот скажи ты мне, зачем ей такие немыслимые платья? Ты думаешь, я не в состоянии узнать твой неповторимый стиль? А она врёт, что покупает одежду в столичных салонах.

— Так я же продаю свои изделия именно туда, где она их и приобретает. У меня несколько производственных цехов, не только творческая мастерская.

— Шикуете, женщина, в роскоши купаетесь, потому и друзей прежних забывать стали, — укорила Ифиса с неподдельной печалью.

— Я не слежу, какие цены они устанавливают на мои изделия. Я продаю по той цене, которую нахожу справедливой и разумной. Я и сама не могу свести концы с концами. Только видимость одна, что я процветаю. А так, затраты совсем не окупаются. Если бы у меня не имелось там защиты, я давно бы оказалась в доме неволи за долги… Я не разгибаюсь над выкройками и ручной отделкой, по ночам даже сажусь за швейный станок, но как ни стараюсь, все вокруг считают меня бездельницей, паразиткой на чужом труде, не исключая и моих подопечных. Все вокруг меня обворовывают, считают, что имеют право жить как я, не понимая ни моих творческих затрат, ни моих реальных вложений в такое сложное предприятие, пусть и небольшое. Когда-то я имела неплохие запасы от прежней жизни с мужем, всё вложила в свою «Мечту», не считаю прочих усилий, а кто-то думает, что мне всё свалилось сверху задаром, и меня можно и нужно доить…