Мэй подошла к окну и посмотрела на бунтовщиков, охраняющих ее покои. У двери тоже стояли несколько стражников, которые даже Нару к ней пустили. Мэй мерила комнату шагами, словно тигр в клетке, то и дело поглядывая на часы, стрелки которых ползли мучительно медленно. При этом она беспрерывно прокручивала у себя в голове их разговоры с бескрылым, пытаясь понять, могли ли она разгадать его игру, если бы только была внимательней.

В дверь постучали, а затем послышался щелчок замка. Сделав пару быстрых шагов, Мэй оказалась у входа.

– Мы должны отвести вас в тронный зал, – объявил бунтовщик, облаченный в форму гвардейца.

Позади него стояли еще трое. Внутренне протестуя, Мэй позволила им окружить себя. Четверка провела ее по коридорам мимо салонов и музыкальных комнат до золотых двустворчатых дверей тронного зала.

Как только они распахнулись и Мэй ступила внутрь, навстречу ей хлынуло рокочущее море голосов. Никогда еще она не видела тронный зал таким переполненным.

Эта часть дворца всегда казалась ей самой красивой: свет здесь преломлялся в тысяче самоцветов, вставленных в стены, и плясал по полу, выложенному квадратными плитками из темного и светлого мрамора наподобие шахматной доски.

Теперь же зал не вызывал ничего, кроме тревоги. Вдоль стен стояли дюжины вооруженных до зубов людей в форме – в глаза они не бросались, но и не заметить их было нельзя. Мэй никого из них не знала, но ей показалось, что некоторые из этих лиц она видела во время своего тревожного пребывания в Тарросе.

У нее сжалось горло. Она чувствовала себя преступницей, которую выводят перед толпой, спиной ощущая устремившиеся на нее бесчисленные пары глаз. Совет уже стоял на своем месте перед троном, и ее взгляд встретился со взглядом матери.

Мэй покраснела от стыда. Ее сцапали, она не сумела добыть для лордов никакой информации и оставила их в беде. Внешне вранова леди казалась спокойной, но Мэй отчетливо угадывала ее недовольство по вздернутому подбородку и напряженной осанке.

Риз держался в стороне от других членов лебединой семьи и, прислонившись к колонне, наблюдал за разворачивающимся действом. На Мэй он как будто не обратил внимания, но она знала, что это напускное безразличие, и сама быстро отвела взгляд. Заставила свое лицо принять скучающее выражение, которое успела за прошедшие годы довести до совершенства, скрывая от придворных свои истинные чувства.

Ее надсмотрщики остановились чуть в стороне от совета, и Мэй встала между ними у окна. Зал продолжал заполняться. Купцы и аристократы невысоких рангов беспрерывным потоком заходили внутрь и искали себе свободное место.

Пока они ждали, Мэй рассматривала королевский трон. В противоположной от входа части зала, между полом и потолком, из стены вырвался на свободу золотой Орел. Он словно только что возродился из огня и пепла и теперь готовился снова взмыть в высоту. Пламя оранжево-красных опалов вилось вверх по его когтям, и его могучие крылья размахом в добрых четыре метра круто поднимались вверх. Его клюв был открыт в победоносном крике, и его черные глаза сверкали на солнце, словно защищая место короля, которое располагалось в груди Солнечного Бога.

Мэй до сих пор помнила, как в детстве стояла со своим отцом перед этим произведением искусства. Она испытала благоговение и восхищение, когда он сказал ей, что однажды там будет сидеть она, если только достаточно постарается. Мэй так и сделала. Когда другие дети играли, а позже веселились на балах и приемах, она тренировалась, учила древний язык и занималась вместе с пепельными воителями. Она с горечью усмехнулась, подумав о том, что бескрылому ничего из этого делать не пришлось.

Наконец, слуги открыли стеклянный купол, объявляя последним новоприбывшим, чтобы они остались парить снаружи. Беспокойство в зале продолжало нарастать.

Мэй казалось, что прошла целая вечность, прежде чем передняя дверь, наконец, распахнулась и в зал неторопливым шагом вошел бескрылый. Все разговоры с его появлением смолкли.

Одет он был не в искусно расшитый сюртук, как можно было ожидать от короля, а в темный жилет и пальто, которое один в один походило на выуженное по поручению Мэй из мусора. Полы пальто были распахнуты, а ворот поднят. Впрочем, в пышности его наряда не было необходимости – благодаря мерцающей руне каждому было ясно, кто он такой.

Не торопясь, он самоуверенно подошел к трону. Казалось, его ничуть не пугает собравшаяся толпа. На многих лицах читалось недоверие, смешанное с шоком – ведь одно дело читать про бескрылого, и совсем другое – видеть его воочию.

Он небрежно ухватился за когти Орла и, подтянувшись, ловко опустился на трон. Дакс и Буря, оставшись на полу, встали справа и слева от него. Они оба облачились в кожаные доспехи, украшенные серебряными пряжками, и у каждого на поясе висело по два метательных топора.

Бескрылый поднес руку ко лбу, как монахи в храме, приветствуя свой народ. Большинство присутствующих ответили на этот жест.

– Я рад видеть, что вас, отозвавшихся на мое приглашение, сегодня так много, – заговорил он несколько мгновений спустя. В его низком голосе не звучало и намека на дрожь. – Я знаю, вы все еще скорбите о короле Орасе и хотели бы видеть кого-то другого в качестве его наследника. Ведь обо мне вы невысокого мнения. И все же я сделаю все возможное, чтобы защищать Элидор – как я это сделал вчера. – Он сделал короткую паузу и посмотрел на толпу. – Хочу вас уверить, что мое проклятье не коснется ни одного невиновного, а вот нарушителям спокойствия, подстрекателям и предателям, которые поднимут руку на меня и моих союзников, я не могу и не хочу ничего обещать.

Голубиный лорд побледнел, и стоящие рядом с ним леди и лорды отступили на шаг, словно не хотели показаться сопричастными. Наверняка все решили в этот момент, что он пытался причинить вред королю. Фактически так оно и было, но пока что проклятье коснулось лишь его и нескольких других жителей Золотого квартала, которые никакого отношения к этому не имели. Если совет решит придерживаться своего первоначального плана, всем его членам грозит опасность разделить судьбу голубиного лорда. И Мэй в том числе.

– Но созвал я вас не поэтому. Вы здесь, чтобы услышать мое решение.

В зале воцарилась такая тишина, что можно было услышать, как пролетает муха.

– Я внимательно изучил законы города, и один из них показался мне особенно интересным. Каждый король имеет право самостоятельно раздавать должности. Так что я решил отстранить всех членов совета.

Мэй оцепенела. Головы завертелись. По залу прокатился возмущенный рокот.

На бескрылого это не произвело никакого впечатления.

– С этого момента Дакс Алессион будет моей правой рукой.

Ястреб уставился на толпу, и собравшиеся, лишившись дара речи, уставились на него в ответ. Обитатель Тарроса в городском совете? Это было так же невообразимо, как и бескрылый на королевском троне.

– А Буря Хеллиавар станет командиршей дворцовой и городской стражи.

Неясыть с вызывающей ухмылкой оглядела собравшихся, и Мэй заметила краем глаза, как Риз оцепенел под ее взглядом.

Возможно, она была одной из многочисленных особ, с которыми он знакомился в кабаках.

– Остальные места в совете я в ближайшее время предоставлю тем, кто особенно активно ратует за благополучие граждан Элидора. Место может получить каждый, в каком бы квартале он ни был рожден.

– Вы не можете этого сделать! – Лорд Саргол с перекошенным от гнева лицом выступил вперед. – Нас назначил король Орас. Пожизненно.

Бескрылый сделал резкое движение рукой:

– А ваш новый король вас отстранил. Тоже пожизненно.

– Вы не сможете править без нас. Мы – сердце города.

Небесный князь указал на остальных, стоявших как статуи позади него. Даже вранова леди, по всей видимости, потеряла дар речи.

– Лорд Саргол, жители Элидора только рады будут от вас избавиться.

Лорд издевательски рассмеялся:

– И это говорит бескрылый торговец тайнами. Никакой вы не король. Вы – просто позорище. – Он с отвращением плюнул перед троном.