София вдруг обнаружила, что почти выкрикнула последнюю фразу, и потому, когда взгляды устремились к ним с Анной, тоже поднялась и задрала подбородок, чтобы не показалось, что она смутилась.

Но она не могла поверить в то, что слышит. Как можно приказать людям простоигнорироватьтот факт, что вокруг них творится что-то неладное? Как можно так легко согласиться делать вид, что ничего не происходит? Как может Анна так запросто сдаться и отказаться от экспедиции, которая могла бы им так много дать?

— Я ценю непредвзятое мнение о своих умственных способностях, Владимир, — сказал Анна ровно, махнув ей рукой в сторону выхода, — но предлагаю все-таки обсудить это позже.

Она только что прилюдно почти назвала своего начальника и кандидата в мужья глупцом.

Вспышка досады была такой сильной, что София едва не начала тут же извиняться, но не успела. Упругая вибрация прошла по полу, заставив чашки на столе легко задребезжать, а стоящих людей — на пару секунд потерять точку опоры под ногами, и София сама не поняла, как так получилось, но через мгновение, когда вибрация прошла, вдруг обнаружила, что машинально ухватила прекрасного Анну за руку.

Долгий подземный толчок, последовавший за коротким и сотрясший Главный дом, почувствовали все. Он длился целых две минуты — неприятно долго для землетрясения силой в пять баллов, притом, что гипоцентр определить сейсмостанция сразу не смогла. Это была первая странность.

В конференц-зале почти тут же стало почти вдвое больше народу: откуда-то хлынул поток новых людей, возбужденных, побледневших, требующих объяснений от тех, кто не мог их дать. Все кричали, размахивали руками, спрашивали друг у друга, что случилось...

— Идемте в диспетчерскую, Владимир. Мы будем полезнее там, — сказал ей Анна негромко, но каким-то образом перекрывая стоящий вокруг гомон, и когда София, опомнившись, разжала пальцы и все-таки отпустила его, с удивлением на нее посмотрел, словно только сейчас заметил это прикосновение.

София же едва удержалась от желания прижать руку к груди. Ее уже знакомо покалывало.

— Ноги не дрожат? — спросил Анна, когда они выбрались из зала и пошли по заполненному людьми коридору к лифту. София мотнула головой. — Ничего, сейчас начнут. Переживали когда-нибудь землетрясение, Владимир?

— Не такое, — сказала София, почти тут же чувствуя, как накрывает ее запоздалый шок и начинают трястись руки и внутренности. — Не такое долгое.

Он, казалось, заметил ее состояние, и чуть замедлил шаг, а когда они вошли в лифт с прозрачными стенами и за ними закрылись двери, и вовсе приблизился и заглянул в лицо.

Теперь у Софии закололо щеки.

— В обморок не упадете?

— С чего бы, — тут же возмутилась она, и Анна, удовлетворенный, кивнул и отступил. — То, что вы чувствуете сейчас — это не реакция на толчок, как таковой, а на волну инфразвука, которая бежит перед землетрясением и вызывает ощущение паники. Отсюда и вся эта вегетативная симптоматика: одышка, сердцебиение, холодный пот.

— Я это знаю, — сказала София, сглатывая комок в горле и беззастенчиво прислоняясь к стене лифта, хотя дверцы уже открылись.

— Поэтому птицы и животные предсказывают землетрясения. — Но Анна, казалось, решил в любом случае довести разъяснения до конца. Или просто чувствовал, что его спокойный голос действует на нее умиротворяющее. Кто там знает, как далеко распространяется его эмпатия. — Они чувствуют эту волну раньше нас. И она пугает их, как напугала сейчас вас.

— А вас нет? — София все-таки заставила себя оттолкнуться от двери и шагнуть вслед за Анной на темно-зеленый ковер, устилающий пол второго этажа Главного дома, где находилась диспетчерская.

Анна, не останавливаясь, вытянул вперед руку. Она еле заметно дрожала, но буквально на глазах Софии эта дрожь унялась.

— К этому невозможно привыкнуть. Но можно научиться справляться быстрее.

В диспетчерской было людно, но не так, как в зале. Похоже, подумала, София, здесь собрались начальники всех служб, обитающих в Главном доме; сам Алексис Лея был здесь и расхаживал туда-сюда, заложив руки за спину и глядя хмуро и насуплено. Увидев Анну, он тут же ухватил его за руку и потащил куда-то к креслам, установленным возле шкафов с голопапками. София же остановилась посреди помещения, оглядываясь вокруг.

Всю наружную стену диспетчерской представляли ряды экранов с изображением объектов колонии. За столами, обращенными лицом к экранам, сидели люди в наушниках и с микрофонами, и одна из молодых женщин четко и размеренно, хоть и немного подрагивающим голосом проводила перекличку:

— Геотермальная станция?

— Без сбоев.

— Центральный ангар?

— Все хорошо, все целы.

— Биокорпус...

— Виктория, что дроны? — перекрыл женский голос требовательный голос начальника колонии.

— Дроны улетели, — Виктория уже тоже был здесь, его тенор от волнения стал почти контратенором. — Ждем в течение десяти минут полной картинки.

— Что сейсмостанция?

— У них какая-то заминка с определением очага. Тоже ждем.

И через десять минут они дождались.

Снимки с дронов появились на экране, развернувшемся на стене слева, и вздохи, раздавшиеся сразу следом, прозвучали почти в унисон.

— Архив! — торопливо крикнул Виктория. — Сравнить данные!

Но разницу было видно на глаз, и София, уставившись на снимок, даже не сразу поняла, что от удивления самым буквальным образом разинула рот. База была на месте, кольцо стены тоже было на месте, вот только желтые отметки, означающие проходы, сдвинулись. Не намного, но сдвинулись, так, словно кольцо провернулось по часовой стрелке прямо в земле.

— Смещение — десять градусов, — доложил Виктория.

— А вот и причина землетрясения, — проговорил Лея так внушительно, что все поверили ему сразу и без доказательств. Он обернулся к Анне, тоже не отрывавшему от голопанели пристального взгляда. — Ну что, Рональд, вы все еще горите желанием нарушить приказ главной планеты и отправиться в экспедицию?

***

— Так вот о глупцах, — сказал ей Анна, когда спустя час они вышли из Главного здания и пошли к рободжипу. — Владимир. Не убегайте от меня, я с вами говорю.

София и не заметила, что ускорила шаг; тут же замедлила и зашагала рядом с начальником по голубовато-серому покрытию. И ей бы извиниться, но слова просто не шли с языка, и, кляня себя за робость, она сказала то, что первым пришло на ум.

— Я думала, что вы сдались и согласились.

Анна пожал плечами, и София мысленно вздохнула: даже это у ее начальника получалось изящно.

— Представьте себе: после землетрясения я об этом как раз и задумался, — сказал он. — Главная планета отчасти права: нам лучше держаться от аномалии подальше, особенно, если она настолько необычная. Кто знает, чем она может оказаться. А кроме того, даже сейчас, когда это кольцо сдвинулось, мы ничего не сможем сделать. Только ждать.

— Ждать, покачто-тоне случится, — уточнила она.

Анна ничего на это не ответил.

Они уселись в рободжип, который понес их к центру адаптации. Народу на улицах было все меньше: приближалось время птиц, люди торопились завершить дела до того, как пространство оккупирует местная фауна.

— Ладно, Владимир, а что вы бы предложили?

София на самом деле думала, что разговор окончен, и удивилась, когда Анна заговорил

— Я не знаю, — призналась она. Помолчала, но все-таки не выдержала: — Нет, ну не можем же мы просто сидеть сложа руки!

— А я и не собираюсь, — сказал Анна, и что-то шевельнулось в ее груди от того, с какой определенностью были сказаны эти слова. — Главная планета сколько угодно может проповедовать политику невмешательства, но они не видят того, что видим здесь мы.

Он не позволил ей продолжить, заговорил снова тем же отрывистым, резким тоном, что и ранее в конференц-зале, будто желая убедить ее и одновременно наконец озвучить для самого себя то, что крутилось в его голове так долго: