– Вы ко мне?

– Я Настя Тютюнина. Жена Андрея, – шепчет, смущённо опуская глаза. – Он со свекровью сегодня был у вас.

– Я не могу с вами говорить без присутствия вашего адвоката, потому что веду дело вашего мужа.

– Но можете выслушать?

Замявшись на минуту, решаю, стоит ли принять Настю и выслушать её версию. Яна не одобрит моего копания в грязном белье семьи и сострадании, которое я проявляю к оппонентам, но слёзный взгляд, который прямо сейчас душу из меня вынимает, заставляет согласиться. Приглашаю её в кабинет, предусмотрительно включаю диктофон, чтобы наша беседа была записана.

– Насколько я понял, вы выросли в детском доме?

– Да.

– И что хотите получить при разводе? – нужно уточнить, что нам ждать от жены. Я много раз встречал серых мышек, которые впоследствии выгрызали из мужей часть имущества под любыми предлогами.

– Половину квартиры.

– Настя, квартира принадлежала вашему мужу ещё до свадьбы, а значит, не является совместно нажитым имуществом и не подлежит разделу. На чём основано ваше желание? Простого «хочу» недостаточно.

– Мне дали комнату после того, как я покинула детский дом. Как только мы с Андреем поженились, Валентина Александровна сказала, что она мне больше не нужна. Выставили на продажу и уже через две недели её купили. Все деньги я отдала свекрови, которая сделала капитальный ремонт в квартире.

Чёрт! Поднимаюсь и, отойдя к окну, прикидываю, что нас ждёт в суде. А ничего. Потому что судья встанет на сторону сироты, которая осталась без жилья. Скоропостижный развод, инициированный свекровью, только добавит вопросов, потому что в глазах суда девчонкой просто воспользовались. И тот спектакль, который разыграла мамаша в моём кабинете, лишь ширма. Она всё прекрасно понимает и искренне боится лишиться части собственности.

– Доказательство вложений имеется? – наконец, поворачиваюсь к Насте, которая не сводит с меня глаз.

– Да, – кладёт на стол стопку фото, на которых запечатлены три комнаты с капитальным ремонтом.

По всему видно, что обновили всё – от пола до потолка. Девчонка не ожидала подвоха и, решив, что семья уж точно не подставит, вложилась в жильё, из которого её теперь наглым образом выгоняют.

– А фото «до» есть? Для суда.

– Нет, – Настя, спохватившись, прикладывает ладонь ко рту и всхлипывает, понимая, что сплоховала и имеет на руках лишь конечный результат.

– Они нужны, в противном случае доказать ваши траты не получится.

– Что же делать?

– Во-первых: визитка бесплатного адвоката, – протягиваю ей карточку Ирины Анто́шиной, с которой часто встречаемся в суде. – Во-вторых: фотографии необходимы, и вам с адвокатом стоит продумать, где их взять. А теперь идите.

– До свиданья, – бросает Настя на выходе и скрывается за дверью, а я радуюсь, что Яна уехала в суд по другому делу, и не застала жену нашего клиента.

Странное чувство зудит внутри, чего прежде не возникало даже при условии, что передо мной сидела многодетная мать, а я понимал, что муж делает всё, чтобы оставить жену ни с чем. Сострадание, возникшее при взгляде на Настю Тютюнину, которую, как щенка выкидывают на улицу, лишив всего, мне не нравится, но для меня это сигнал прислушаться и пойти верным путём. Нечасто интуиция поднимает голову, чтобы направить меня, но сейчас именно она вопит и бьёт меня ногами в печень, заставляя испытывать жалость к девушке.

На следующее утро передо мной гордо восседает Валентина Александровна. Бесконечная уверенность, как мне кажется, пошатнулась и сейчас женщина упёрлась взглядом в мою розовую стену, изучая нечто видимое лишь ей.

– Чего мы ждём? – выдержка подводит, и Тютюнина, наконец, изрекает нужный вопрос.

– Мы ждём вашу невестку и её адвоката.

– Как? У неё нет денег. Какой адвокат?

Вот и первый промах: мамаша уверена, что Настя будет глотать сопли и согласно кивать в суде, ни на что не претендуя. Но она не берёт в расчёт, что жене сына элементарно негде жить, потому что, лишившись единственного жилья, она стала бездомной.

– Есть бесплатные адвокаты, которые представляют в суде людей, не имеющих средств, чтобы прийти, например, ко мне. И если адвокат бесплатный, не стоит думать, что он меньше подкован в юридических вопросах. Но прежде чем здесь появится ваша невестка, я хочу спросить: действительно ли жена вашего сына продала комнату и вложилась в ремонт вашей квартиры?

В этот момент даже Андрюша поднимает голову, чтобы окинуть растерянным взглядом мать и громко сглотнуть. Не сомневаюсь, что мамаша поделилась своими соображениями, и он в курсе дел. Но если Валентина Александровна произносит имя невестки с презрением, то сам Андрей в эти моменты улыбается. Возможно, между супругами имеются чувства, которые являются угрозой для непререкаемого авторитета мамы.

– Нет. Не знаю, откуда у вас эта информация, но Настя ни копейки с момента свадьбы мне не дала. – Наглая ложь сопровождается стыдливым взглядом и поджатыми губами. – И вообще, она ленивая, глупая и совершенно нехозяйственная особа.

– Мам, зачем ты врёшь? Это ведь неправда.

Ого, а сынок-то способен высказать матери недовольство, и тот факт, что родительница сейчас сжигает его в пламени негодования, не пугает Андрюшу.

– Максим, мы задержались. Просим прощения, – Антошина врывается в мой кабинет и тянет за собой клиентку, которая, увидев мужа, заливается румянцем. – Улаживали некоторые нюансы.

– Ничего страшного, Ирина Антоновна. Кофе?

С ней всегда приятно работать. Спокойная и рассудительная, Ира неистово бесит Яну. Талант должен быть оплачен, а у Антошиной он имеется, но очень давно она выбрала стезю, и с тех пор неотступно ей следует.

– Можно. Анастасии чай.

Нажимаю на селектор, вызывая Веронику. Девушка себе не изменяет, болтая по телефону с подружками, пока я слежу за её работой сквозь стеклянные двери. И этот момент я готов ей простить за способность выстраивать подход к клиентам и терпеливо успокаивать истеричных женщин в приёмной.

– Итак, моя клиентка после вступления в брак продала свою жилплощадь и вложила средства в ремонт квартиры мужа, – Ира указывает на Андрюшу, который не сводит глаз с Насти. – По этой причине мы будем требовать разделить квартиру.

– Чего?! Разделить? Моя квартира! Досталась мне от отца Андрюшеньки, а я переписала на него! – поднимается Тютюнина, нависая над столом и прессуя Антошину.

– И зря, – Ира довольно ухмыляется. – В случае если бы жилплощадь осталась за вами, этого разговора не было бы. Но моя клиентка потеряла единственное жильё. Максим Максимович, вы прекрасно понимаете, что вас ждёт в суде: сирота, продала комнату, отдала деньги свекрови, а через два месяца ей указали на выход. Как это выглядит?

– Отвратительно, – подтверждаю, понимая, что представленный расклад разжалобит судью и Тютюниным придётся пойти на уступки. – Ваши условия?

– Половина квартиры, или Андрей Валерьевич продаёт жильё и отдаёт моей клиентке половину.

– Хрен вам! – мамаша быстро складывает пальцы, являя Антошиной две дули. – Пусть докажет, что вложила эти деньги в ремонт.

– Вот фото «после», – Ирина показывает снимки, которые я видел вчера.

– А кто знает, как было «до»? А? – Однозначно, Валентина Александровна не собирается сдаваться. – Вот когда будут доказательства, тогда и поговорим.

Схватив сынулю под руку против его воли, Тютюнина тащит его на выход, приговаривая, что он овощ, неспособный открыть рот. Вот только овощем она его сама сделала, о чём сейчас и жалеет.

– Ты же понимаешь, что это, – указываю на фото, – не доказательство. Тютюнина права, нужно снимки, сделанные ранее, чтобы судья увидел значительные преобразования.

– Мы подумаем, что можно сделать. Спасибо за кофе, – кивает в сторону Вероники, которая крадётся с подносом, как всегда после отбытия клиентов, за что и получает мой гневный взгляд.

Жалко девчонку, которая останется на улице, но где взять исходный вариант обстановки, не представляю возможным. Яна пишет, что пообедает в центре, а я тащусь к лифту, чтобы спуститься в кафе на первом этаже. Но в холле замечаю приоткрытую дверь соседнего офиса, и слышу голос Олеси, которая обсуждает столовые приборы, видимо, с кем-то из клиентов. Мысль взрывается неожиданно, и я вспоминаю, что свадьбу Тютюниных организовывала она. Застываю в дверях, наблюдая, как соседка расставляет предметы на макете, уделяя особое внимание фигурке невесты, трепетно устанавливая у арки. Её тонкие пальцы порхают по миниатюрным стульчикам, столам, лавочкам и фонарикам, распределяя всё в только ей понятной задумке. Она действительно любит своё дело, организовывая его с душой, но вопрос в другом: почему организатор свадеб пока не устроила собственную? В потоке мыслей пропускаю момент, когда Олеся завершает разговор, и теперь я откровенно пялюсь на девушку, поэтому тихо стучу по стеклянной двери, обращая на себя внимание.