– Отец… – подскакиваю и отхожу к окну, вглядываясь в фигуры людей, снующих мимо офисного здания.

– Яна – достойная кандидатура, готовая к равноправному союзу без значительных претензий. Идеальный вариант, при котором не нужно играть в любовь и создавать видимость счастливой пары. Партнёры в бизнесе – партнёры в семье.

Слишком знакомыми мне кажется его слова, поэтому интересуюсь:

– Вы говорили обо мне?

– Ты ничего не рассказываешь: ни мне, ни маме. Яна же проводит с тобой значительно больше времени, чем мы, соответственно, осведомлена о событиях в твоей личной жизни. Я лишь поинтересовался, не появилась ли претендентка на роль твоей избранницы, и только.

– И как разговор зашёл о возможном союзе с Макаровой?

– Просто. Она сама мне об этом сказала. Представила свою позицию, сделав уточнение, что идеального мужа в твоём лице не видит, но согласна на партнёрские, равные отношения. По-моему, это выход.

Пару лет назад, ведя дело одной семьи, глубоко, на самом краю, проскользнула мысль о том, чтобы быть «как все»: жениться, обзавестись ребёнком, купить дачу. Мужчина, которого я представлял, безумно желал иметь сына, в какой-то момент сделав желание навязчивой идеей. Вопрос был в жене, которая портить фигуру беременностью не желала, потому что с трудом сбросила двадцать килограмм, приведя себя в идеальную форму, а беременность, кормление и последствия рождения ребёнка, по её мнению, вернули бы ей потерянные с таким трудом килограммы. Переубедить её не удалось, поэтому мужчина подал на развод. Недавно встретился с ним в ресторане, где он со счастливым видом сообщил, что наконец-то стал отцом. И если сравнивать его настоящего с тем человеком, которого я представлял в суде – бесконечно спокойный и счастливый. Он входит в тот немногий процент мужчин, которые не только горят мыслью о наследнике, но и делают для этого наследника всё.

– Знаешь, я подкорректировал свои взгляды и хочу создать семью, испытывая к своей избраннице хоть какие-нибудь чувства, – произнося это, наблюдаю, как отец, сделавший в этот момент глоток кофе, фонтаном выплёскивает его на стеклянный столик.

Реакция ожидаема, но фраза была произнесена лишь по причине нежелания обращать свой взор на Яну. Если и идти на договорной брак, то хотя бы по причине сексуального влечения к женщине, Макарову же я воспринимаю исключительно как компаньона и человека, которого знаю тысячу лет.

– Это что-то новенькое… Неужели нашлась та, что пробила толстую броню, заставив тебя познать прекрасное чувство под названием любовь?

– Не нашлась. Но уверен, я могу получить и это, если задамся целью.

– Ха-ха, – отец наигранно корчится, изображая веселье, – чувства – не очередное сложное дело, попавшее тебе в руки; не задача, которую необходимо решить; не план, который непременно должен быть реализован, – неожиданность, сынок. И эта неожиданность настигнет тебя в самый неподходящий, ужасно неудобный момент. Любовь нельзя спланировать.

– Это мне говорит тот, у кого было с десяток «невест»? – выделяю кавычками последнее слово, потому что в случае отца «невеста» – понятие несостоявшееся и невозможное.

– Это тебе говорит тот, кто любил.

– Что ж, подождём. Уверен, у меня появится возможность опровергнуть твои слова.

– Договорились, – указывает на меня с довольным видом, прекрасно понимая, что, скорее всего, окажется прав. – Сколько времени тебе нужно, чтобы доказать мне свою точку зрения?

– Обязательно нужны рамки?

– Конечно, – подмигивает, окрылённый нашим разговором и желающий проучить меня. – Так, сколько?

– Если говорить о времени…

– Прошу прощения, – Яна, как всегда, тактична, – но у нас нарисовалось дело, – перебирает пальцами листы, – даже не знаю, стоит ли браться…

Макарова вручает мне стопку бумаг, на которых аккуратным почерком выведены строчки.

– Триста восемнадцать пунктов? – присвистываю. – «Столовое серебро – двадцать четыре предмета, кухонные полотенца – десять штук, кастрюли – шест штук…». Это что?

– Подробный список имущества, который подлежит разделу.

– А что-то существенное? Недвижимость, автомобили, накопления?

– Нет, – Янка плюхается в кресло, – квартира досталась супруге по наследству до заключения брака, машины у них нет, накоплений тоже. Но есть предметы, – указывает на список в моих руках, – которые были приобретены уже в браке. Именно они и попадают под определение «совместно нажитое имущество». Кстати, чеки и выписки из магазинов имеются.

– Впервые мне предстоит делить «постельное бельё – пять комплектов», – усмехаюсь, посматривая на отца, который пока не решается вмешаться в наше обсуждение. – Пятый разрежем пополам? Вот это супруга заморочилась.

– А это не супруга, – Янка перегибается через стол, – муж.

Обмениваемся с отцом взглядами, прекрасно понимая, что ни один из нас пододеяльники бы точно не стали делить.

– Ты серьёзно?

– Ага, видимо, мужик так хочет наказать жену, которая подала на развод, указав причину «измена». Гулял он себе, гулял десять лет, а тут неожиданно жена стала возмущаться его полигамией.

– Берёмся? – жду реакции компаньона, потому как именно Яна видела воочию попавшего к нам экземпляра.

– Мне интересно, – с азартом выдыхает Янка, приглашая и меня принять участие. – В моей практике такое впервые.

– Тогда берёмся. Когда он придёт?

– Я сейчас позвоню и назначу встречу на завтра. К десяти?

Синхронно с отцом киваем, с нетерпением желая взглянуть на этого клиента. А смотря вслед удаляющейся Яне, понимаю, что и сам не прочь поучаствовать в такого рода процессе.

– Вот и дело. Включайся, – предлагаю отцу, желающему вернуться в обойму.

– С удовольствием.

И кажется, что беседа окончена, но в спину мне прилетает вопрос:

– Так что по времени, сын?

– Месяц, – произношу громко, уверенный, что этого времени вполне достаточно, чтобы найти ту, что вызовет во мне интерес, или же заполучить ту, что уже имела неосторожность привлечь.

– Она у себя? – с порога спрашиваю помощницу Олеси о присутствии начальства на месте, но вопрос тухнет, когда едва не спотыкаюсь о вазу на полу. Оглядевшись, понимаю, что вся приёмная заставлена вазонами, в которых охапками стоят цветы. – Олеся Дмитриевна решила параллельно открыть цветочный магазин?

– Здравствуйте, меня зовут Вера, – миниатюрная девушка с весёлым хвостом на голове протягивает ладошку. – Мы с вами лично не знакомы. Её нет на месте, а цветы… от внимательного мужчины, не имеющего отношения к свадьбам.

– Интересно…

Замечаю, что в каждом букете вставлена записка, на которых выведено: «Прости», «Я совершил ошибку», «Готов исправиться», «В моём сердце только ты», «Готов искупить вину», «Ты для меня единственная», и множество иных вариаций, на которые способен очень провинившийся мужчина. Но Олеся заверила, что в отношениях не состоит, или же, букеты прислал тот, кто на эти отношения напрашивается? Судя по надписям, поклонник из разряда бывших, осознавших, что хочет быть с Олесей. Действует примитивно, на мой взгляд, но для романтичного организатора свадеб, данный жест существенен и говорит о многом.

– Знаете, от кого это?

– Понятия не имею, – помощница отвечает слишком быстро, настолько, что адвокатское чутьё вопит о лжи, произнесённой спокойно и обдуманно.

– Она вернётся? – Пока Вера отворачивается, засовываю в карман несколько записок, не совсем понимая, чем продиктовано данное действие.

– Не знаю. Она в свадебном салоне, выбирает платье с Евгенией, невестой Изотова. Вы должны быть в курсе, вы же друзья.

Чёр-р-р-т! Сегодня же среда! Мысленно рассыпаюсь в благодарностях перед Верой, которая напомнила, что я бессовестный свидетель, опаздывающий на примерку костюма к жениху. Не показав вида, прощаюсь с девушкой, забираю подготовленные документы и спешу в центр, где меня уже ожидает Миша.