– Лесь, – зову негромко. – Олеся, – повышаю голос, и ответом мне служит тишина. – Олеся Дмитриевна! – рявкаю и открываю дверь, приготовившись к плачевным последствиям.

Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, а затем всё же издаю стон, когда наблюдаю прекрасную картинку: Олеся, обмотанная полотенцем, мирно спит, усевшись на крышку унитаза. Впервые в жизни я готов взреветь от невозможности получить женщину. И эта женщина не стремится сделать мою жизнь проще, всё больше притягивая к себе. Она переворачивается и почти падает, но я успеваю подхватить её на руки и топаю в комнату. Она действительно спит, смешно причмокивая губами и обвивая мою шею руками. Укладываю спутницу на кровать, пройдясь пальцами по волосам и очертив губы, приоткрывшиеся для меня. Такая притягательная и желанная, что я наклоняюсь, прочертив языком дорожку из поцелуев по шее, не имея сил оторвать себя от сладкой Олеси.

Скопившееся напряжение бьёт где-то в висках, а желание усиливается втрое, когда понимаю, что все мои старания напрасны и сегодня мне ничего не перепадёт. Чтобы успокоиться и вернуть трезвость мыслей, направляюсь в душ и стою под ледяными струями, перебирая самые дерьмовые моменты в жизни. Немного сбавив уровень напряжения, возвращаюсь в спальню с уверенностью, что ложиться с ней в одну постель, не стоит. Но оказавшись в смежном номере, тут же возвращаюсь и укладываюсь рядом. Притягиваю Олесю, которая сразу же меня обнимает, уткнувшись куда-то в шею губами, и очень долго пытаюсь уснуть.

Первая попытка сгорела, но кто сказал, что я не могу попробовать ещё раз утром?

Олеся

Открываю глаза, лениво осматриваясь по сторонам. Понимаю, что нахожусь в одном из коттеджей «Версаля». Я несколько раз устраивала свадьбу на вилле, два оставаясь здесь с ночёвкой. Поёжившись от приятной прохлады, возвращаюсь к событиям вчерашнего дня.

Несмотря на мизерные сроки, всё прошло отлично. Только нахождение Дани на территории стало ложкой дёгтя. Поговорив с ним, решила, что бывший меня услышал, оставив в покое до следующего дня. Не тут-то было: таскался хвостиком, совершенно забыв о помощи на кухне. В какой-то момент его внимание стало навязчивым и раздражительным, а усталость и недосып довершили дело, вызвав злость на непонимающего мужчину. Восемь месяцев он спокойно жил, спал, ел и занимался собой, и вдруг осознал – мне нужна Олеся! Пришлось прихватить шампанское и сбежать в дальнюю беседку, предварительно переложив обязанности на Веру, которой оставалось проводить последнего гостя и проверить, чтобы собрали шатры и мебель.

Увы, Сахаров нашёл меня и там, затянув привычную волынку о всепрощении и жажде быть вместе, начав с чистого листа. Вот только лист не такой уж и чистый, а воспоминания о содеянном вряд ли позволят поверить вновь. Отбрила Даню, отправив за чем-то, как я уверила, очень нужным. В этот момент появился Ворон, и я его приходу я была бесконечно рада. В любой другом случае он был бы последним человеком, с которым я хотела поделиться наболевшим, но вчера Максим проявил особую внимательность и заботу. С какой целью остаётся лишь гадать… Что было дальше? Помню Даню и их с Вороном беседу на повышенных тонах, а потом…

Я целовалась с адвокатом! Зажмуриваюсь, прибиваемая чувством стыда. Прилагаю усилия, чтобы вспомнить дальнейшие события, но проваливаюсь в вакуум, словно всё стёрто до определённой минуты. Что же было потом?

От мыслей меня отрывает движение за спиной. Сердце на секунду сжимается, а по позвоночнику пробегает холодная волна, останавливаясь внизу живота. Громко сглатываю и стараюсь не дышать, осторожно поворачиваясь, чтобы посмотреть, кто этой ночью являлся моим соседом. Хоть бы не Даня…

Ворон! Мысленно взвизгиваю, сдерживая эмоции и стараясь не делать резких движений. Судя по простыне, которая прикрывает его пах и по остальным оголённым частям тела, он здесь неслучайно. Поднимаю свою, обнаруживая, что я голая. Рядом сырое полотенце, но не видно одежды. Поэтому обматываю простынь плотнее и двигаюсь к краю кровати, чтобы не разбудить Ворона и исчезнуть из номера до его пробуждения. Почти соскользнув, подскакиваю, когда сзади раздаётся:

– Куда собралась?

Отхожу от кровати на несколько шагов, установив безопасную дистанцию, а обернувшись, встречаюсь с сонным, не очень довольным мужчиной. Лишь потом закрываю глаза, скривившись от головной боли, пульсирующей в висках. Можно испоганить день, просто резко поднявшись с кровати.

– Что вы здесь делаете? – наконец, решаюсь на вопрос, находясь в самом идиотском положении, в которые когда-либо попадала.

– Ещё три минуты назад спал, как вы могли заметить.

А я заметила: и упругий торс, сильные ноги, и заметный бугор в районе паха… Именно туда я сейчас и смотрю, облизывая пересохшие губы – хотелось бы думать, что от жажды.

– Как я здесь оказалась? – задаю глупый вопрос, потому что сама не могу ответить на него.

– Пришли. Со мной. Точнее, мы вместе.

– А зачем?

– Чтобы спать.

Наш диалог выглядит глупым и скованным, но мне нужно понять, как мы оказались в одной постели и было ли что-то между нами.

– А между нами… – вожу пальцем, указывая на Ворона, а затем на себя, желая, чтобы он поделился своими воспоминаниями вчерашнего вечера.

– Я голый, – Максим поднимает простынь, заглядывая и подтверждая свои слова кивком, – вы тоже. Вывод?

– Не может быть… – единственный вывод, на который он намекает, мне не нравится. Настолько, что я зажмуриваюсь и вгоняю ногти в кожу, чтобы прояснить мысли, а лучше испариться прямо с того места, на котором стою.

– Олеся, мы взрослые люди. Ты смущаешься, словно восемнадцатилетняя девчонка, впервые увидевшая мужчину. Секс – это нормально, – его слова в сумме с лукавой улыбкой во всё лицо вызывают в теле дрожь.

Мне претит сама мысль, что он будет жить и думать обо мне плохо. Каждый раз, смотря на меня, вспоминать, как охмелевшая я свалилась в его объятия. И если бы я помнила, что говорила, было куда проще, но в памяти зияет огромная дыра. Готова разрыдаться от его довольной физиономии и собственной беспомощности.

– Нет… Только не с вами… С кем и где угодно, но только не с вами… Даже при условии, что вы останетесь последним мужчиной на земле, я не смогу ответить вам взаимностью, – шепчу, наблюдая, как трансформируется выражение его лица: улыбка стекает, глаза распахиваются в изумлении, сменяясь гневным прищуром и откровенным негодованием.

– Интересно, – Ворон, наконец, отмирает, являя обычного себя в роли адвоката, – а вчера ты стонала подо мной и просила ещё, пока я брал тебя снова и снова…

– Замолчите! – топаю ногами, закрывая уши ладонями и бегу к двери, чтобы оказаться в соседнем номере и закрыться в ванной.

Тело бьётся дрожью и злостью. В первую очередь на себе. Утыкаюсь лбом в зеркало, напрягаюсь, словно тем самым могу выудить из памяти события вчерашнего вечера. Хаотично мелькают рваные эпизоды, позволяя вспомнить поцелуй с Вороном: в беседке, когда я притянула его к себе; уже в коттедже, когда он снимал с меня платье. Горячие губы, скользящие по шее и спускающиеся ниже. Обжигающие касания, воспламеняющие и открывающие перед Максимом. Прикладываю пальцы к губам, будто хочу вспомнить, какой он на вкус, вновь ощутить то, что тянуло к нему.

Я солгу, если скажу, что он мне не нравится. Нравится настолько, что я сделаю всё, чтобы не подпускать близко. Потому что Ворон тот, в кого запросто можно влюбиться, а потеряв контроль и поддавшись чувствам, остаться пустой и отвергнутой. Его принцип – отношения на одну ночь: без обещаний, продолжения, клятв и чёртовых чувств. Исключением я не стану, потому что априори такое невозможно. Тем более, я. Скромная, скованная Олеся, которая верит, что где-то на этой Земле существует её идеал, пока не нашедший к ней дорогу. Бессмысленно и даже глупо, но только не для меня.