Охрана напряглась и переглянулась, и тот мужчина, на руку которого опиралась принцесса, холодно сказал:

– Хватит, возвращаемся во дворец. Извините, ваше величество.

– Пойдемте, – попросила София тверже, сильнее цепляясь за локоть Виктории, и потянула ее в сторону. – Не надо с ней разговаривать.

– Я просто хотела узнать, почему… – почти прошептала Виктория, беспомощно посмотрев на Софию. – Защитница, она ведь тоже мать…

– Пойдемте, – повторила девушка и хотела сказать, что их ждут Агата и Александр, но не успела.

– И чего ты ее тянешь? – хмыкнула Ванесса, не реагируя на попытки охранника мягко повернуть ее в противоположную сторону. – Думаешь, я что-нибудь могу ей сделать? Глупости. Она совершенно не дорога Арену. А вот ты…

В следующую секунду произошло сразу несколько событий.

Ванесса резко вскинула свободную от захвата руку, и кончики ее пальцев, задрожав, заискрили.

Виктория закричала: «Нет!» и загородила собой Софию, вцепившись в ее плечи, а с ладони жены Аарона, Аарона-предателя, вдруг сорвалась большая извивающаяся молния и полетела императрице в спину.

Мыслей никаких не было. Только вкус железа во рту, ощущение текущей по венам и артериям горячей крови, стремительно поднятая вверх правая рука – и за Викторией, обнимающей Софию, возникла стена из плотного воздуха. Молния Ванессы увязла в ней, как муха в варенье, вспыхнула и исчезла, оставив после себя лишь немного дыма и несколько нервно дрожащих искр.

– С ума сошла, – сказала София тихо, погладив жену Арена по спине. – У тебя же дети.

Виктория смотрела на нее изумленно округлившимися глазами. Точно такие же глаза были сейчас и у Ванессы, и у всех охранников – впрочем, это не помешало им, скрутив женщину, заломить ей руки и надеть на них наручники – блокираторы магии.

Конечно, они должны были почувствовать, что щит родовой магии Вано Вагариуса возник не из амулета – его сотворила сама София.

– Я не хотела, чтобы она тебя убила, – пробормотала Виктория обескураженно. – Но как?..

– Вряд ли у нее получилось бы убить хоть кого-то, – улыбнулась София. – Даже если бы не этот щит, появился бы другой, амулетный. Просто я успела раньше. А теперь давай все-таки вернемся к детям.

Арен был в ярости, когда начальник охраны дворца сообщил ему о случившемся, и в очередной раз убедился в том, что Софии надо срочно покидать замок и никогда не общаться ни с кем из его семьи.

Демонова Ванесса! Чего она добивалась, пуляясь в Софию родовой молнией? Надеялась, что на аньян нет кровного амулета? На всех охранниках есть, а на Софии нет? Ерунда какая-то! А убить ее она могла только при отсутствии амулета, иначе никак – чтобы разбить щитовые чары, нужно больше одной молнии, но никто не позволил бы их создавать. Да и силы единственной созданной молнии было недостаточно для убийства, София максимум упала бы в обморок. Для того чтобы причинить кому-то вред, Ванесса еще недостаточно восстановилась.

И охрана хороша. Всем по выговору. Почему пустили Викторию?! Да, Арен не давал указаний не подпускать императрицу к жене брата, но неужели нельзя было догадаться?!

А уж Виктория… Зачем пошла разговаривать с Ванессой? О чем хотела узнать? Не стыдно ли той было участвовать в покушениях на Агату? Бессмыслица.

По какой причине София последовала за его женой, Арен прекрасно понимал. Хотела поскорее увести ее обратно к детям. Но лучше бы уж не вмешивалась. Теперь придется ставить на охрану печати молчания, причем с запретом разговаривать о случившемся и в пределах дворца.

Но больше остальных виноват он сам. Пожалел, снял блокировку родовой силы, позволил прогуляться по саду. И вот что из этого получилось. Дурак сентиментальный!

«Вы жалеете родственников своего брата, ваше величество, – вспомнил он вдруг слова Гектора. – А они вас – нет».

Вот уж точно. Но демона с два он теперь кого-то из них пожалеет. Адриана – в охранители, Анастасию – в Альтаку, а Ванессу в тюрьму на вечное поселение. Заслужила.

Около шести вечера, освободившись, Арен перенесся в детскую, перед этим минут десять посидев в одиночестве и собравшись с мыслями и духом. Он понимал, что собственными руками уничтожает свою жизнь, но так было необходимо – иначе рано или поздно его жизнь и судьба уничтожат Софию.

Жена, дети и аньян рисовали, сидя на полу, в окружении листков бумаги, и Арен, приглядевшись, понял, что они пытаются изобразить императорский дворец. Получалось неплохо, хоть и по-детски аляповато, и в другой день он обязательно улыбнулся бы и похвалил, но не сегодня.

Хмурые и печальные Агата с Александром, вскочив с пола, вцепились в Софию – Агата с одной стороны, Александр с другой – и хором завопили:

– Папа-а-а-а, не на-а-а-адо-о-о!

– Прощайтесь, – сказал он строго, стараясь не смотреть на Софию. – Вашей аньян нужно еще зайти в кадровую службу. Поэтому прощайтесь.

Дети истошно разрыдались, и София тут же присела на корточки, обнимая и утешая обоих, а они вешались на нее, прижимались, но не слушали, крича все громче и громче.

– Арен… – шепнула Виктория, коснувшись его руки. – Может, все же…

– Нет. – Он покачал головой и громко приказал: – Хватит. Софи, вставай.

Она не расслышала, продолжая обнимать Агату и Александра, и Арен вдруг заметил, что девушка тоже плачет.

Его резко затошнило. Защитник, что он делает? Зачем убивает их обоих, причиняет боль детям? София все время говорила, что они справятся – так, может…

«Нет».

Император с трудом вздохнул – легкие как в огне горели – и сказал еще громче:

– Софи, вставай.

Она вздрогнула, посмотрела на него измученными заплаканными глазами, с трудом отцепила от себя ручки детей и поднялась, чуть покачиваясь, словно собиралась упасть в обморок. Лицо ее было белым.

– Пойдем. – Арен взял Софию за руку и повел к камину. Позади вновь разрыдались Агата с Александром, но на этот раз их стала утешать Виктория, приговаривая какие-то ничего не значащие глупости.

Вспышка огня, засветившиеся стены пространственного лифта – и Арен шагнул из камина в комнату Софии, держа на руках съежившуюся от отчаяния девушку.

– Зачем ты с ними так жестоко? – прошептала она, вытерев кулаками мокрые глаза. – Плачут, бедные…

– Они не перестанут плакать, пока ты не уйдешь, – ответил Арен, поставив Софию на пол. – Да и после того как уйдешь, еще долго будут. Но постепенно им придется привыкнуть.

– Арен… – Она потянулась к нему, и он покачал головой:

– Не надо, счастье мое. Я и так с трудом держусь. Сейчас сходишь в кадровую службу, заберешь документы. Браслет связи останется у тебя, я распорядился. Кольцо тоже оставь, это отличный защитный амулет, да и в моих чувствах к тебе ничего не изменилось. После того как сложишь вещи, доложи об этом охране, они тебя доставят домой. Вагариуса я предупредил.

– Арен… – София все-таки шагнула вперед, прижалась и обняла его. – Пожалуйста, передумай. Мне не будет лучше без тебя, и тебе без меня тоже.

– Зато ты останешься жива, – произнес он упрямо и, не выдержав, быстро и крепко поцеловал ее в губы. – Все, Софи. Я пойду.

Арен с огромным трудом и с замершим от безысходности сердцем, казавшимся ему похожим на тяжелый камень, отцепил от себя руки Софии и, коснувшись губами родных ладоней, шагнул в пламя.

Нужно было отвлечься, поэтому император перенесся в собственный кабинет, где, как ему было известно, уже работали Рон Янг и Эн Арманиус. Они предупредили его утром, что придут сегодня пораньше – хотели подольше посидеть над документами и начать сводить их в единый отчет.

Когда Арен зашел в секретную комнату, Эн и Рон посмотрели на него с удивлением – видимо, не ждали.

– Добрый вечер, – сказали оба, склонив головы, а затем Янг поинтересовался: – Вы что-то хотели уточнить? У нас пока нет новой информации.

– Да я все думаю, – произнес Арен глухо, потерев сухие, наполненные режущей болью глаза. – Как это рассказывать народу, что говорить, а что нет.