Ныне вместо этих имен можно поставить другие, однако сущность приема от этого не изменится, от этого он не станет ни оригинальным, ни творческим: прочтут Блоха, поверят Блоху, перескажут Блоха, назовут это марксизмом. Прочтут Маркузе, поверят Маркузе, перескажут Маркузе, назовут это марксизмом. Прочтут Фрейда и Фрома, поверят Фрейду и Фрому, перескажут Фрейда и Фрома, назовут это марксизмом.
Примечательно, что не только теперь, но и тогда, более 70 лет назад, подобные приемы использовались под флагом борьбы против «догматизма». Словечко «догматизм» и тогда, как отмечал В. И. Ленин, представляло собой «излюбленное словечко идеалистов и агностиков против материалистов».[20] Современным ревизионистам, пресловутому «неомарксизму», «аутентичному марксизму» не принадлежит, следовательно, приоритет даже в обвинении материалистов в догматизме. Но именно это — ссылки на догматизацию марксистской философии и необходимость борьбы с этой догматизацией — служило в глазах известной части прогрессивной общественности единственным «оправданием» поведения ренегатов типа Р. Гароди, Э. Фишера, чехословацких и польских ревизионистов.
Деятельность современного ревизионизма неоднозначно преломляется в сознании мировой общественности и особенно в сознании молодежи. Неверные, хотя часто и непредубежденные, оценки, главным образом со стороны представителей отдельных групп молодежи, свидетельствуют о неумении по-марксистски подойти к пониманию теоретической и практической активности ревизионизма, отделить то, что сами ревизионисты говорят о себе и своей деятельности, от того, что́ эта деятельность по своему общественному значению представляет собой на самом деле, отличить фразы об интересах и намерениях ревизионизма от действительных его интересов и намерений.
Довольно широко, и не только среди молодежи, бытует мнение, что не так-то легко отличить действительно творческие попытки развития марксизма от попыток под маской творческого развития марксизма протащить в него чуждые ему идеи. Однако, смеем утверждать, это мнение совершенно несостоятельно.
В. И. Ленин учил, что огромное разнообразие философских, политических и прочих учений и теорий, предоставленное в наше распоряжение всей историей развития общественной мысли, неизменно требует оценки с точки зрения господства тех или иных форм общественного устройства, социальных преобразований, соотношения классовых сил — всего того, что определяется «делением общества на классы», которое, как говорил В. И. Ленин, «должно стоять перед нами ясно всегда, как основной факт».[21] Но, как подчеркивал В. И. Ленин, материалист не просто констатирует этот факт, а «вскрывает классовые противоречия и тем самым определяет свою точку зрения».[22] Ревизионист же прячет свою классовую сущность, «искусно увертываясь от всякой определенной формулировки своих принципов».[23] А именно классовый подход есть тот компас, который не дает заблудиться в сложном сплетении общественных явлений, в оценке классовой и гносеологической сущности идеологических отражений, который помогает определить, где мы имеем дело с борьбой мнений, а где — с борьбой идей. «Когда не сразу видно, какие политические или социальные группы, силы, величины отстаивают известные предложения, меры и т. п., — писал В. И. Ленин, — следует всегда ставить вопрос: „Кому выгодно?“… В политике не так важно, кто отстаивает непосредственно известные взгляды. Важно то, кому выгодны эти взгляды, эти предложения, эти меры».[24]
Ленинская постановка вопроса «Кому выгодно?» дает возможность не только правильно оценивать те или иные взгляды. Она, и только она, помогает нам четко и определенно разграничить действительно новое слово в марксизме-ленинизме от элементарных попыток его ревизии, то есть решить проблему, которая многим представляется чрезвычайно сложной и трудноразрешимой.
Двадцать лет назад в одном ревизионистском сочинении патетически вопрошалось: «Какой смысл имеют разговоры о необходимости партийности в науке, какой смысл в том, чтобы при оценке событий учитывать, кому это выгодно, чтобы в соответствии с этим их оценивать?» Понятно, что представители социальных групп, заинтересованных в том, чтобы скрыть объективную идеологическую сущность своих воззрений, не видят смысла в постановке вопроса «Кому выгодно?». Они не могут не возражать против того, чтобы их взгляды и поступки оценивались с позиции пролетарской партийности.
В духовной атмосфере современного общества, которая определяется соотношением сил между марксистским мировоззрением и реакционными идеологическими течениями империализма, ленинские принципы оценки различных идеологий приобретают особенное значение.
Поставив вопрос по-ленински, мы сразу обнаруживаем, с кем современные ревизионисты идут рука об руку, кому выгодны их теоретические экзерсисы. Семьдесят лет назад нужно было доказывать, что такие литераторы, как Богданов и Луначарский, идут рука об руку с буржуазными философами. Критикуя их, В. И. Ленину приходилось проводить различие между их субъективными благими намерениями и объективной социальной значимостью их высказываний. В. И. Ленин писал: «Пусть Богданов в самом лучшем смысле и с самыми лучшими намерениями, принимая все выводы Маркса, проповедует „тождество“ общественного бытия и общественного сознания; мы скажем: Богданов минус „эмпириомонизм“ (минус махизм, вернее) есть марксист. Ибо эта теория тождества общественного бытия и общественного сознания есть сплошной вздор, есть безусловно реакционная теория. Если отдельные лица примиряют ее с марксизмом, с марксистским поведением, то мы должны признать, что эти люди лучше, чем их теории, но не оправдывать вопиющих теоретических извращений марксизма».[25]
Возникновение западной марксологии как своеобразной формы братания ревизионистов и буржуазных философов, как «форума» их взаимного «обогащения», позволяет сразу, без больших усилий, обнаружить, что современные ревизионисты идут рука об руку с буржуазными идеологами. Их братание и общность значительного числа идей и приемов выражаются не только в организации совместных конференций, симпозиумов, встреч с целью фальсификации основных теоретических положений материализма, но и в области реальной политики. На словах современные ревизионисты считают себя возвысившимися над противоположностью мировых систем — капитализма и социализма, а на деле во всех решающих битвах они оказываются по одну сторону баррикад с противниками марксизма и реального социализма. В этом смысле можно сказать, что современный ревизионизм не только растет в антиматериалистическом, антимарксистском направлении, но он успешно развивается и в антикоммунистическом направлении. Он развивается в направлении все более тесного слияния с антикоммунизмом и антисоветизмом, с наиболее реакционными силами империализма.
Ренегатская сущность ревизионизма становится особенно очевидной в свете того обстоятельства, что вопросы: «Кому выгодно?», «Кому на руку их деятельность?» — не задают себе сами современные воители за «ренессанс» марксизма; что им не приходит в голову вопрос, с какой стати они пользуются исключительным вниманием и поддержкой со стороны буржуазной печати и других средств информации, являющихся собственностью монополистического капитала; что они предали забвению всем известное хрестоматийное изречение Августа Бебеля: если тебя хвалят враги рабочего класса, подумай, какую глупость ты совершил?
В современном рабочем движении молодежь сталкивается с двумя разновидностями ревизионизма: с правым и так называемым «левым».
Правый ревизионизм пытается выхолостить марксистско-ленинское учение, перечеркнуть его революционную сущность, подменить буржуазным реформизмом и тем самым обречь на бездействие прогрессивные силы. Теоретические концепции правого ревизионизма оборачиваются практической деятельностью правооппортунистической социал-демократии, реформистская политика которой способствует сдерживанию революционной инициативы масс, молодежи, мешает марксистским партиям оптимально использовать реальные возможности революционной борьбы и протест молодежи против старого миропорядка. «Оппортунизм, — отмечал В. И. Ленин, — наш главный враг. Оппортунизм в верхах рабочего движения, это — социализм не пролетарский, а буржуазный. Практически доказано, что деятели внутри рабочего движения, принадлежащие к оппортунистическому направлению, — лучшие защитники буржуазии, чем сами буржуа. Без их руководства рабочими буржуазия не смогла бы держаться».[26] Есть все основания считать, что сохранением капиталистической структуры западноевропейские государства обязаны в первую очередь оппортунизму или социал-реформизму и правому ревизионизму как его идеологии.
