– Не пренебрегайте удачей. И да хранит нас Бог.

Море – единственное место, в котором Моргана О`Райли чувствует себя свободной. Солёная вода, порывистый, иной раз шквальный ветер, белый налёт на палубе, тяжёлая работа и вахты, без которых невозможна слаженная работа на корабле, – всё это способствует самому главному в её жизни – ощущению свободы. Да, своеобразной, воняющей тухлой рыбой, немытыми и лоснящимися от грязи телами, прогнившими досками и плесенью, но всё же свободой. Той самой, недоступной многим. Гэльские женщины свободнее всех остальных женщин мира, однако, с самого детства Моргане всего было мало.

Танцуя на кончике хорошо заточенного клинка, О`Райли всегда в шаге от смерти. Но каждый раз она заключает с владыкой загробного мира договор, выменивая на свою отвагу и силу ещё один день в море. Ещё один день жизни и свободы, о которой иные и мечтать не смеют.

Предрассветный туман белесый, похожий на дым от курительной смеси, зажжённой кем-то за углом, расстилается очень низко к земле, напоминает о Крайс-черч, о запахе ладана, священниках и громком заявлении, что её помолвка с английским уродом не отменяется. Отец никогда не отличался тактичностью, и даже на чужой свадьбе позволил себе говорить о делах семейных.

Ей пятнадцать лет. Она воспитана действительно дурно по меркам английской знати: сутулится, когда мысли слишком давят на череп; поджимает губы и огрызается, как крошечная собачонка, не способная действительно укусить, а имеющая возможность только лаять, раздражая окружающих; и даже хватает за руку отца, умоляя об одном – никогда не позволять ей выйти замуж за того, кого она не любит.

Но единственной дочери не стать наследницей состояния. И в кабинете в поместье отца среди картин, золотых подсвечников и даже мраморных болванок-статуй она трясётся, недовольно всплескивая руками, роняет столовое серебро и в ярости бросает в сторону чашку из сервиза, который должен пойти ей в приданое. Он старше её почти на двадцать с лишним лет, некрасив, да ещё и дурно пахнет. И это то, что действительно потомок ирландских королей может предложить своей дочери? Лучшая партия из всех, что есть? Да лучше удавиться, чем согласиться на унизительные условия и уготовленную ей участь покорной жены и матери.

Моргана втягивает носом воздух, раздраженно выдыхает, меряя шагами капитанский мостик. Просмоленные доски скрипят от каждого её шага. Если бы гнев был стихией, то это был бы шторм. И от гнева бы скрежетали корабельные снасти, трещало бы дерево, и с рёвом рвались паруса. Если бы гнев имел физическую форму, то его оболочкой была бы Моргана, обиженная самыми близкими людьми

– Капитан О’Райли, сэр, мы готовы, – отчитывается Колман.

Рыжий ирландец ухмыляется, скрещивает руки на груди, словно ожидая, что Моргана отзовётся на привычную колкость. Но девушка не реагирует должно, её ответ – короткий, сдержанный кивок.

Ей не до пререканий, не до разговоров о портовых шутках и шлюхах. Пальцы в перчатках потирают переносицу. Рассветный туман, стелящийся тонким кисейным полотном, всё ещё захватывает все мысли, перекатывающиеся в голове подобно береговой гальке.

Громкий крик квартирмейстера, а следом свист боцманской дудки14 извещают команду об отбытие. Пора вновь ощутить на щеках соленый ветер.

– Намеривались отправиться без нас, мисс О`Райли? – едкий голос с лестницы.

Ещё этого для полного счастья не хватает.

Неизменный в своей язвительности Оливер Спаркс в сопровождении нескольких солдат поднимается на капитанский мостик, держа в руках знакомую кожаную папку. Чистенький, накрахмаленный и почти по-английски раздражающий агент Ост-Индской Торговой Компании на фоне неопрятного экипажа «Авантюры» смотрится неуместно, карикатурно, но в тоже время какой-нибудь набожный человек назвал бы его сошедшим с небес в трущобы ангелом.

Разве только ангелом смерти.

– Никак нет. Я же не сумасшедшая, – Моргана стискивает одной рукой штурвал.

Никто так не выводит её из душевного равновесия, как Спаркс. Одного взгляда на прислужника Кеннета хватило, чтобы разглядеть в нём самые паршивые черты: верность данной Кеннету клятве, искреннюю веру в идеи и планы Ост-Индской Торговой Компании и желание уничтожить всех пиратов, если не самолично, то хотя бы наблюдая со стороны.

– Лорд Кеннет оставил меня следить, чтобы все шло по его плану. Мудро, учитывая ваш…. Характер.

Моргана стискивает зубы. Он так по-хозяйски осматривает корабль, открывает папку и спешно записывает что-то, щелкает языком, подметив не то изъян, не то особенность, пока британские солдаты вносят на палубу ящики.

– В качестве жеста доброй воли, Лорд Кеннет решил вернуть вам оружие. А я напоминаю: вы всегда находитесь под прицелом мортир. Одного моего приказа достаточно, чтобы уничтожить вас. И я готов пожертвовать жизнью, только бы вы сгинули в Аду.

– Тогда располагайтесь, но не думайте, что я вам рада. И помните, пока вы на моём корабле, вы под моей защитой, а не короны, – парадируя его надменную манеру, задрав подбородок, произносит капитан, – старайтесь не действовать на нервы моей команде, а то обоссыте всю палубу от страха, бунт поднимут ребятки. А мистеру Кеннету не понравится, если в бунте погибну я – единственная его связь с целью.

Она подмечает, как недовольно морщится мужчина. Кеннет сам вверил ей в распоряжение один из лучших рычагов давления, какие только можно было придумать. Шантаж – дело мерзкое, но действенное. И им не брезгает лорд Ост-Индской Компании. Так почему же она, капитан пиратского корабля, должна отбросить такое эффективное оружие, и позволить судьбе-шалаве творить, что вздумается.

– И покиньте капитанский мостик, – ей не нужен этот англичанин под носом. – Идите, займитесь делами своими: попишите письмеца, или натрите серебро для лорда Кеннета. Вы захватили с собой серебряные ложки?

– К сожалению, лорд Кеннет их не нашел, – с надменным лицом, хлопнув папкой, Спаркс всё же удовлетворяет её требование. Хоть здесь она отвоевала свежий воздух.

Моргана сверлит спину агента Компании, пока он не уходит достаточно далеко, чтобы не услышать:

– Этого зарезать первым, если появится возможность. Прям как свинью ко Дню Святого Патрика, – кидает взгляд на квартирмейстера, тот хмурится и согласно кивает, как бы принимая приказ в исполнение. В Колмане О`Райли не сомневается. – Бросьте там за борт вместе с бочкой. Да подорвите. И пусть ошмётки кружатся.

Иметь под боком ирландца всегда, как ощутить себя дома.

– Уверены, капитан, что нам не нужно сделать это прямо сейчас? Ост-Индская Компания спутала карты своим появлением. Гляньте, как ходит, цуцик, вынюхивает что-то, пёс шелудивый.

– Оставь, не к спеху, – Моргана смотрит не моргая, как матросы разворачивают паруса, а люди Кеннета занимают лучшие позиции для контроля ситуации на корабле. Такое наглое вторжение в частную собственность, личную жизнь, внутреннюю кухню не потерпит ни один капитан.

Но чтобы достигнуть цели иной раз нужно идти на риск. Можно сколько угодно ждать попутного ветра, однако, Моргана предпочитает творить возможности и налегать на вёсла, если уж довелось застрять в штиль.

– Действительно думаешь, что это нам поможет, капитан? – неожиданно интересуется квартирмейстер. – Якшаться с английскими червями. Ты меня извини, но я с такими и срать бы рядом не стал, не то, что за стол садиться и вино хлебать, якорь мне в печень.

Моргана даже не понимает, к чему подобный вопрос. И только прокрутив его ещё раз в своей голове, хмыкает и поджимает губы. Всё пронюхает, чёрт. И кто ещё из команды теперь знает, что грозная девка, а за глаза – стерва, позволяет себе гарцевать перед английским пижоном в платье, да принимать бокал из его рук?

– Я верю, что это нам поможет. Я хочу закончить вечную делёжку территории и вернуть себе то, что принадлежит мне по праву.