Забрав у Квартирмейстера виски и полив им его плечо, О`Райли перехватывает нож сильнее. У неё нет полноценного хирургического набора, и лезвие клинка выглядит слишком огромным по сравнению с раной. Кончиком, проникнув под кожу, не представляя, как лучше подступиться, но уже взявшись за такое нелёгкое дело, Моргана пытается расширить рану. Колман рычит, стараясь не выдавать такую постыдную для мужчин вещь, как собственную слабость. Надо было предложить зажать ему зубами кожаный ремень, чтобы он не откусил себе кончик языка.
– Терпи.
– О`Райли. Заткнись.
И Моргана замолкает, старательно раздвигая рану ножом и пальцами. Ей остаётся только представлять, насколько мучительны её действия для Колмана, но квартирмейстер стоически держится. Проявление если не героизма, то колоссальной выдержки. Стрела вошла не глубоко, Моргана быстро нащупывает её пальцами. Она пытается хватиться за её края, но скользкие от крови пальцы слишком крупные.
– Ещё немного. Подай пинцет.
Колман делает ещё один глоток из бутылки. Молча он подаёт О`Райли пинцет. И, залив рану всё из той же бутылки, чтобы избавиться от крови, Моргана подобно ювелиру подцепляет пинцетом наконечник. Она тянет его на себя, но пинцет срывается, и Мёрфи рычит.
– Прости, – сдавленным голосом произносит Моргана.
– Достань уже эту сраную стрелу!
– Колман, я не врач.
Она предпринимает ещё одну попытку зацепить наконечник, но пальцы скользят по железу. Метал то и дело норовит выпасть. Моргана только плотнее зажимает его. Она тянет медленно, и дыхание Колмана становится всё тяжелее и тяжелее. Но вот наконечник с обломанным древком оказывается у неё в руках.
– Зараза.
Взяв чистую тряпку, Моргана прижимает её к ране.
– Надо было обратиться к врачу на «Приговаривающем».
Хорошие мысли всегда приходят после, она бросает самодельный кривой наконечник на пол.
– Ещё чего, я лучше сдохну, чем позволю англичанам меня латать. Продолжай.
Моргана поджимает губы. Она совершенно не способна на кропотливую работу. Теперь её нужно заправить в иголку нить и постараться зашить кровящую рану. Дома в Ирландии ей хуже всего давалось вышивание. И если мать практически всегда аккуратно расшивала салфетки, то негнущиеся, почти деревянные пальцы Морганы просто непригодны для подобного.
– Я не смогу.
– Ну, я же смог зашить тебя.
И это самый отвратительный шов, который Моргана когда-либо видела. Он болел так сильно, постоянно ныл и остался неровным шрамом у неё на правом боку. Тогда она думала, что обязательно издохнет. И только молилась, чтобы смерть была быстрой. Ни в какое сравнение с мастерской работой хирурга на её лице.
– Нет. Я не смогу, – она сильнее зажимает тряпкой плечо. – Иди… и найди врача.
Скрежет зубов Колмана противно режет слух. Но Квартирмейстер поднимается с табуретки.
– Только потому, что ты попросила.
Моргана кивает. Колман немного пошатывается, но в целом выглядит живым. Удерживая тряпку, он толкает здоровым плечо дверь и выходит на палубу. А Моргана идёт к небольшому ведру в углу комнаты. На дне ещё есть вода. И она опускает в неё руки, чтобы отмыть ногти и пальцы. Смелость в последний момент её покинула, и ладони начали трястись слишком сильно. Она бы просто не смогла ничего сделать: ни вдеть нить, ни прошить правильно.
Старательно натирает пальцы, Моргана пытается совладать с собой. Всё будет в полном порядке. Она верит в это. Отерев ладони об атласные бриджи, капитан берёт с собой оставленную Колманом бутылку и выходит на палубу.
Она садится на бочку, разгоняя остатки алкоголя по стенкам. О`Райли собирается уже сделать глоток, но уединение портит Спаркс.
От одного вида Оливера Спаркса Моргану тошнит. Скверный человек, посредственная личность. Просто ручная собачонка Бентлея.
– Мисс О’Райли, – он обращается к ней как обычно высокомерно, всем видом показывает, что она не стоит и его мизинца, а уж про лорда Кеннета и говорить не стоит – даже пыли с его сапог. – Прошу. Список погибших и раненных. Все они получили амнистию и выплату семьям за отвагу. Могилы готовят… лорд Кеннет приказал, – последнюю фразу мужчина озвучивает с недовольством, передавая бумаги.
Моргана старается не обращает внимание на его кислую физиономию. Берёт рукой бумажку, быстро пробегается по ней взглядом, затем несколько раз складывает, хочет засунуть куда-нибудь, но понимая, что за ремнём она держаться не будет, просто выкидывает в сторону. Деньги – это всегда хорошо, самой ей не придётся покрывать расходы на похороны.
– Скажите Кеннету, что мы не нуждаемся в его подачках. Я сама могу вырыть своим людям могилы. А если ему позволит совесть после такого ко мне с чем-то обратиться, то пусть засунет свой английский язык в мою ирландскую задницу, – Моргана бросает листок в сторону.
Смурной Спаркс стискивает зубы так сильно, что у него на виске вздувается жила. И эта жила пульсирует, пока Оливер не берёт себя в руки. Годы преданности и верности Кеннету берут верх, но играют не теми красками. Не теми, которые правильно было бы.
– Лорд Кеннет хотел защитить вас всеми доступными методами, – рычит Оливер себе под нос.
И Моргана вскидывает бровь – с удивлением и сомнением.
– Кеннет ни о ком не будет заботиться, кроме себя.
Глава
8.
Субординация
Mon comportement – le résultat de votre attitude17.
Лорд Кеннет сцепляет руки в замок перед собой. Откровенно говоря, в настоящий момент в море ему практически нечем заняться, кроме как заполнением нудных отчётов, проверкой счётных книг, построением планов на будущее и траекторий развития ОИТК и периодическим пересчитыванием затрат на экспедицию. Ост-Индская Торговая Компания с лихвой может покрыть все издержки, но щепетильный до минимизации расходов лорд всё равно старается держать цифры в порядке. Однако, сегодня ни то, ни другое не удовлетворяет его в полной мере. А не занятый работой Кеннет очень быстро начинает скучать.
Он постукивает кончиком указательного пальца по костяшке. Впервые за всю жизнь ему хочется, чтобы произошло хоть что-нибудь. Какая-нибудь досадная неприятность, но не большая и не очень затратная, чтобы с ней можно было легко справиться, однако, чтобы скука не охватила его с головой и не прогрызла словно моль парик. Что-нибудь такое, в чём он сможет продемонстрировать свой гений управления людьми в критической ситуации и заслужить ещё большее уважение команды корабля точными командами и распоряжениями.
Иногда он часами стоит перед зеркалом, репетируя взгляд, интонацию и положение рук, ног. Смотрит, как лучше лежит платок на горле, поправляет лацканы, одергивает жилет. Словесные баталии с самим собой тренируют остроумие, а грамотно подобранное слово на французском – лишь вишенка на торте его великолепия. Но сегодня даже на рассуждения и разговоры с самим собой – лучшим собеседником – у него нет терпения. Лорд Кеннет меряет шагами каюту. Казалось бы, идя на хвосте быстроходной «Авантюры», экипажем которой командует эпатажная и несдержанная женщина, должно происходить хоть что-то. Общение с О`Райли – это танцы по раскалённым углям босиком, хрустящие осколки стекла, впивающиеся под язык. Но Кеннет не может не признать – остроумие женщины-капитана его поражает, как и её хорошо подвешенный язык.
И поражает то, с какой лёгкостью Моргана практически никогда не покидает его. Казалось бы, капитан пиратов на своём судне, но Кеннет видит её следы вокруг себя повсюду. Чего не коснись, О`Райли это уже потрогала: карты – маршрут, который она ему показала; чай – каркаде, похожий своим цветом на кровь, оставшуюся на горле белой рубашки Эттвуда; даже синие мундиры британских офицеров – всё она, похитившая когда-то одежду со «Стремительного». Лорд Кеннет бы раздражался, если бы не одно единственное «но» – он впервые сталкивается с такой женщиной, как Моргана. И тем притягательнее для него её непокорное поведение.
