Бентлей выдергивает подушку из-под чужой головы и накрывает ей, наваливаясь всем весом.

***

Мужчина выходит из каюты, одетый в свой личный мундир, голову украшают парик и треуголка. Яркий признак – происходящее далее будет иметь некую официальность. Лорд хмур, но весьма спокоен, учитывая обстоятельства. Быть может, уже ранее он казнил невинных людей, но точно об этом сказать нельзя.

Тем более, никого из пиратов язык не повернётся назвать невинными. За их плечами точно есть убийства. И может у Бентлия нет доказательств, но они и не нужны. В любом случае, правильно избавиться от головорезов. Кеннет бы не отказался избавиться от них от всех, истребить полностью пиратство, чтобы воды стали безопасными и принадлежали только Компании.

– Джентльмены, сегодня произошло ужасающее событие. Погибли двое преданных офицеров. Мистер Эттвуд не смог пережить увечий, задохнулся во сне. Мистер Григс умер от ножа. Сомнений нет – это пираты, которых мы пощадили. Но их капитан… капитан О`Райли, уже служит короне в качестве капера. Сегодня она предоставила нам виновников. Каждый будет повешен в назидание оставшимся. Дабы эти дикари более не смели даже подумать навредить никому из нас.

Как быстро забывается скорбь и боль утраты сладкими речами. Вместо угрюмых лиц и недовольства, Бентлей получает восторженные возгласы и аплодисменты от всех своих людей. Моргана предстаёт на вечернем сборе рядом с лордом Кеннетом кроваво красным пятном. Она чужачка на этом празднике, пиршестве стервятников. Ей не нужно ничего говорить, кивая на своих людей. Моргана нарочито хмурится, словно действительно зла. Но в кровь Эттвуда они оба засунули руки по локоть.

Проходя на капитанский мостик, Кеннет бросает взгляд на двух пиратов в кандалах. Их ведут под руки солдаты компании прямиком к эшафоту. Экипаж «Приговаривающего» смирно стоит, наблюдая за происходящим, о чем-то глухо переговариваясь между собой. Но как только ладони Бентлея касаются перил, голоса стихают.

Моргана встаёт позади самого лорда Кеннета, занимая место Спаркса, за что получает неодобрительный взгляд от агента Ост-Индской Торговой Компании.

Чужачка. Не к месту. И вовсе её не должно здесь быть. Капитан пиратов плотнее сжимает губы. Никто не смотрит на неё из офицеров и матросов линкора, но смотрят, вперившись взглядами те, кого она называла своими.

– В связи с произошедшими событиями на борту «Приговаривающего», в ходе которых были жестоко убиты офицеры британского флота Николас Эттвуд и Джозефф Бардок, властью данной мне короной, я признаю виновными Бена Уотера и Оливера Смита и приговариваю к смертной казни через повешение.

Верёвки накидываются на шеи. Один из приговоренных скалится, выкрикивает:

– О`Райли, ирландская шлюха, ты сдохнешь в муках. А на том свете не сыщешь покоя, подстилка focáil sasanach.

Офицер, ответственный за сам эшафот, своего рода бортовой палач, тянет за рычаг, открывая дверцы в полу, отправляет пиратов в свободное падение ровно до тех пор, пока их шеи не ломаются под тяжестью собственных тел.

Треск костей. Не нужно слышать. Бентлей знает, как оно происходит. Если всё сделать правильно, то шея может растянуться ещё на несколько дюймов, прежде чем жертва умрёт. Ему рассказал об этом пьяный палач в трактире, когда он был ещё глупым и наивным юнцом. Но он не садист, лишь бы всё было выполнено быстро. Пусть они отправятся в Ад, если тот вообще существует, за все свои прегрешения перед человеческим родом и перед самими собой.

Мистер Спаркс подаёт Бентлею кожаную тетрадь, и Кеннет открывает её. Он берёт перо с небольшого столика, чтобы, обмакнув то в чернила, записать два имени. Он впишет сюда и имя О`Райли, если она не начнёт соблюдать договорённости. Но не сегодня.

Сегодня слишком много смертей. Одна – уже непозволительно, четыре – невозможно. И за офицерским столом вечером раздадут карты на одного человека меньше. Он готов пойти по трупам, чтобы достичь цели. Не было ни единого раза, когда Бентлей не получил свое.

Солдаты медленно расходятся по своим делам, кроме тех, кому суждено снять трупы и избавиться от них побыстрее. Кеннет ещё некоторое время наблюдает за происходящим, после чего с дневником подмышкой спускается и уходит к себе. Однако, Моргана не заставляет себя долго ждать.

Не успевает дверь захлопнуться, как нахальная дамочка вновь распахивает её, переступает порог, и кончик яркого пера задевает косяк. Моргана, как гром среди ясного неба. Как буря, ведь ту не укротить. И это отвратительно. На пороге возникает виновница всех неприятностей. Совершенно отвратительная, дурная, нахальная особа, какой явно не должна быть женщина, оставляющая после себя послевкусие не то соли, не то крови, не то пороха или озлобленности и ярости. Не то чтобы Кеннет сильно разбирается в женщинах, но он готов поклясться, дать руку на отсечение, леди не должна быть такой.

И губы будто ещё щиплет от порывистого, но грубого и неуместного поцелуя. Бентлей даже не будет гадать, для чего она его поцеловала. Просто принимает это, как факт.

– Вы что-то хотели, мисс О`Райли, – вежливо интересуется Кеннет, хоть это и даётся ему с величайшим трудом. Он кладёт дневник на стол. В планах у него было заняться делами, но Моргане на его планы всё равно.

Он слышит, как тяжело и возмущенно дышит О`Райли. Что ещё такого она решила ему сказать?

– Надеюсь, мы всё уладили?

Всё улажено должно было быть ещё вчера. И каждая из сторон обошлась бы без жертв. И ей ещё хватает смелости интересоваться подобным. Бентлей раздражённо потирает переносицу.

– Полагаю, что да, – на выдохе отвечает лорд, он разворачивается на пятках, чтобы взглянуть на неё. Руки скрещены на груди, от чего золотой крест, украшенный крупными драгоценными камнями сильно прижат. Брови сведены к переносице, а вся поза – раздражение и презрение. – Но я бы предпочёл, чтобы нам вообще не приходилось более что-то подобное решать.

– Можно было просто позволить убить мне Эттвуда и трёх иных смертей можно было бы избежать.

Бентлей почти задыхается от возмущения.

– Послушайте… послушай, Моргана, я же предупреждал, что будут последствия. Ты не послушала. Я убил своего человека, закончил то, что не смогла ты, дабы избавить от проблем. И вместо благодарности я получаю пропитый поцелуй и недовольства? У нас есть миссия, ради которой я готов пойти на некоторые риски. Сотрудничество с пиратами? Конечно. Помилование? Да. Но ты, дьявол тебя подери, изувечила офицера. Я рад, что ты, пожертвовав сверху тремя жизнями, осталась довольна. А теперь иди прочь. Я не собираюсь сейчас с тобой ничего обсуждать. Ты и так сделала достаточно только за сегодняшний день, чтобы можно было тебя убить.

– Вы так добры, лорд Кеннет, – фыркает ирландка.

И Бентлей вновь жалеет, что не бросил её в карцер.

– Надеюсь, вы не забудете мою доброту, капитан.

– Если закрыть глаза, сильно надавить на них, зажмуриться, а потом потереть, то можно увидеть яркие точки. Почти как звёздочки. Это значит, что в самые, даже тёмные дни, когда небо затянуто тучами, можно носить с собой звёзды.

Моргана хорошо помнит этот солнечный день, когда Кайджел раскачивал её качели, слушая наивные детские рассуждения. Эйдан сидел под деревом и наслаждался книгой, а она то и дело просила брата подтолкнуть качели сильнее, чтобы можно было подлететь к самому небу, расправив руки, как крылья. Кайджел напоминал ей прекратить и держаться крепче, но Моргана не могла. И вновь отпускала веревку, чтобы ощутить себя птицей, летящей навстречу свободе. Тогда рассуждения о свободе были лишь детской болтовнёй. Моргана даже не представляла, что в один из дней она будет вынуждена выбираться из поместья, которое называла домом, и бежать во враждебный мир, не зная о нём совершенно ничего.

Теперь же она больше похожа на маленькую пташку, которую заперли в клетке. Она просторная, но от того не перестаёт быть тюрьмой. Лорд Кеннет считает правильным держать её на своём корабле, пусть и без кандалов, однако, всё же в заключение, и теперь за ней присматривают несколько доверенных лиц. Ей запрещено спускаться в трюм, разрешено гулять только по палубе, но Моргана уже давно не подчиняется приказам.