– Кто это сделал? – вся строгость в голосе обнажает жестокий и серьёзный нрав Бентлея. Вопрос адресован абсолютно каждому, находящимся тут. В ответ слышатся неуверенные голоса: «Не знаем, сэр», «Я не нес вахту». Глазами он молча выискивает О’Райли. И лучше бы это было самым странным совпадением, нежели её местью.

Гомон, голоса переплетаются в какофонию звуков. Кеннет смотрит на лицо офицера Эттвуда и давит глухое рычание. Ещё раз беглый взгляд по толпе. Среди мужчин не так просто потерять женщину, особенно, одевающуюся, подобно французской и английской знати. Однако, пиратки нигде нет. Прекрасно, ей не хватило наглости совершив преступление прийти и полюбоваться своей работой

И Бентлей не сомневается, что подобное зверство совершила именно О`Райли. Отсутствие у Эттвуда левого глаза говорит обо всём громче, чем самое чистосердечное признание. Не услышав вразумительного ответа ни от кого из присутствующих, Бентлей резво направляется прочь. Мистер Спаркс семенит за ним. Но строгое «останься здесь и проследи, чтобы он выжил», заставляет агента выпрямиться, коротко кивнуть и пойти назад к раненому.

В голове много мыслей. Весьма скверных. Одной лишь местью единственному человеку, Моргана ставит под угрозу целиком его миссию. Что-то надо решать. И решать сейчас. Он встречает девушку в коридоре у дверей предоставленной ей каюты. Прямо в тот момент, когда она с заспанным лицом, небрежно собранными волосами выходит, недовольно зевая.

Хорошо притворяется. Или действительно пиратка настолько жестока, что может сладко спать, сделав инвалидом человека, английского офицера, вырезав ему глаз и отрезав язык?! От неё разит алкоголем, видимо, вино пришлось очень кстати. Однако, знай, что всё так обернётся, лорд Кеннет бы никогда не позволил себе обращаться с ней, как с порядочным человеком.

Впервые Бентлей повышает голос.

– Ты хоть понимаешь, что ты натворила?! Солдаты требуют найти того, кто это сделал с Эттвудом! Ты хотела самосуда?! Ты его получила! Стоило это того? Теперь по закону ты должна быть повешена!

Его переполняет злость и раздражение. Он не любит напрасные жертвы. Ещё больше терпеть не может, когда кто-то идёт против его слов. Он же пообещал, что разберется со всеми её мучителями по прибытию в Лондон. Нечего порочить мундир. Но Моргану не удовлетворяют честные слова искреннее сочувствие. Девушка творит всё, что ей вздумается.

Впору отвесить хлесткую пощечину в надежде, что она её вразумит. Или бросить в карцер, но тогда не исключено недовольство, а ему нужно предотвратить любое негодование, в первую очередь со стороны пиратов.

– Стоило ли? Конечно стоило. Я смотрела на то, как он корчится. И это доставило мне самое лучшее в мире удовольствие. Я изувечу ещё двоих, чтобы навсегда в их памяти остался этот день, как остался в моей. Хочешь меня повесить? Пожалуйста. У тебя есть все основания. Я даже публично сознаюсь. Вот только подвергнешь ли ты себя подобному? Захочешь ли потратить ещё лет пять на поиски сферы и упасть в глазах короля, что не способен выполнить его приказ?

Моргана смотрит в его глаза. И Бентлей готов поклясться, что в них мелькает безумие, смешанное с решительностью и уверенностью в собственных словах. Нет, здесь не вразумит ни пощечина, ни приставленный ко лбу пистолет, ни даже петля на шее.

Он хочет схватить её за руку, протащить по палубе и лично подтолкнуть к эшафоту. Однако, Моргана не рассказала ещё всего, что знает, не показала карты и маршруты. Бентлей поджимает губы. Можно избавиться от неё, перерыть всю каюту, изъять карты, все записи, изучать их. Однако, она права. Кеннету нужно достичь цели в кратчайшие сроки. Ощущение беспомощности и безвыходности положения раздражает.

Дверь соседней каюты открывается, из нее выходит заспанный офицер. Он всё слышал.

Нельзя рисковать.

Но правила, законы. Угроза миссии. Бунт. Кодекс.

Бентлей в ступоре. На мгновение, тянущееся подобно вечности.

Лорд выдергивает из трости кинжал – изящное оружие, которое ему изготовили по индивидуальному заказу, резко вонзает бедолаге в горло, ровно под язык, чтобы тот не успел закричать. Безжалостно, не моргнув даже глазом Кеннет выдергивает лезвие, достаёт нагрудный платок и небрежным жестом вытирает кровь. Можно сказать, что они квиты. Когда-то она спасла его жизнь, убив своего человека, теперь он платит ей той же монетой. Обычная вежливость, если это можно так назвать

После паузы лорд коротко, но серьезно выносит свой вердикт:

– К вечеру мне нужно двое из вашего экипажа, мисс О`Райли. Мне не важно кто они. Либо повесят всех.

Бентлей вздыхает, отводя взгляд от девушки. Его глубоко расстраивает произошедшее. Две смерти. Два офицера. Они и так теряют людей от болезней. Но убийства никак не вписываются в его норму потери экипажа. Это недопустимые жертвы. И на благо кого? На благо пиратки, которая не заслуживает и доли оказанной ей чести. Бентлей даёт ей шанс, а Моргана его не ценит.

Кеннет порывается уйти, но ладони О`Райли ложатся на его щеки, а потрескавшиеся губы впиваются голодным, порывистым поцелуем. Она отстраняется также резко, как и прильнула. Проводит большим пальцем по нижней губе лорда. От неё пахнет алкоголем, вчерашним мылом и кровью. Перехватывая кисть, Кеннет небрежно отбрасывает её в сторону. Разворачивается на каблуках и, переступив через труп, уходит.

Ему уже приходилось врать, и не один раз, без этого Кеннет не стал бы одним из главных акционеров Ост-Индской Компании. А сейчас речь идёт о более важных вещах.

Всё, что касается его самого, зачастую важнее чего-либо ещё.

Бентлею остаётся еще одна нерешенная проблема. Сам Эттвуд. Если он заговорит. Или хотя бы напишет, что произошло – это будет концом всех амбиций. Не желая больше смертей, мужчина проходит в кают-компанию, куда перенесли несчастного и где оставили в строгом одиночестве и покое.

Убийство одного и уродство другого. Это может выйти боком.

Он заходит в общее помещение, выглядящее достаточно необычно без толпящейся кучи матросов. Изувеченного Эттвуда уложили на небольшую тахту в самом углу комнаты. Перемотанная голова, отрезанный кончик языка, запекшаяся кровь на волосах. Если Моргана убила его ночью практически сразу же после их ужина, то Николас протянул на удивление долго. Не зря говорят – смерть забирает лучших.

И, может, в дальнейшем бы это послужило ему уроком, не прогуливать вахты, жить согласно распорядку и уставу, не издеваться над пленными и не забывать, что у него есть честь. В чём сильно Кеннет сомневается.

– Мне жаль, мистер Эттвуд, что с вами подобное произошло, – вкрадчиво начинает Бентлей, подходя ближе к тахте.

Эттвуд поднимает на него взгляд. Всё ещё испуганный. Зрачок мечется из стороны в сторону. Ещё бы, Моргана явно застала его врасплох, выскользнула из тени, приставила нож к горлу, но не обошлась всего лишь убийством.

– Не переживайте, это я, лорд Кеннет. Пришёл справиться о вашем здоровье. И лично посмотреть, что вас временно, но хорошо устроили.

Эттвуд успокаивается. Но это ложное чувство защищенности. И оно быстро улетучивается, когда Кеннет бесстрастно и равнодушно произносит:

– Но, мистер Эттвуд, к сожалению или к счастью, тут уж решайте сами, мне всё известно про вас и ваши похождения. И я сейчас не про пропущенные вахты. Неоправданная жестокость недопустима в нашей работе. Мы не головорезы, не убийцы и не палачи. Мы исполняем волю короны и Ост-Индской Торговой Компании. Вы исполняете мою волю. И когда пятнаете свой мундир, порочите мою честь, – Бентлей крепко хватается за расстегнутый мундир.

Его человек не оправится от пережитого ужаса, Кеннет склоняется ниже, над самым ухом Эттвуда:

– Если бы не самосуд Морганы, вас бы повесили бы по прибытию в Лондон. Я лично бы проследил за этим. Но, увы, мисс О`Райли выбрала для вас иную участь. Если бы вы жили, как мужчина, мистер Эттвуд, то не сдохли бы, как собака11.