Мы не произнесли ни слова, пока шагали в сторону целительского корпуса, но впервые в жизни мне не хотелось нарушать тишину. Ди шел справа от меня, Всполох светлой тенью скользил слева. Я вдыхала вкусный воздух начала осени, пахнущий влажной землей и прелыми листьями, к этим сильным запахам примешивался легкий и пронзительный аромат последних осенних цветов, оставляющий в сердце печаль о чем-то ушедшем, невозвратном…

Вместо того, чтобы со всех ног бежать в лабораторию и приняться за составление зелья, я неторопливо брела, чувствуя, как трава щекочет босые икры, и, удивительно, вовсе не хотела спешить. Давно я не чувствовала себя так спокойно и беззаботно.

– Пришли, – негромко сказал Ди, и только тогда я увидела корпус целителей, надвинувшийся на нас из темноты.

Приглушенный свет горел лишь в окнах второго этажа – в комнате дежурного целителя.

– Ой… – прошептала я, только теперь сообразив, что корпус, где лечатся студенты, запирают на ночь магическим заклинанием. – Как же мы зайдем!

Ну и ну. Вот так прекрасные планы и рушатся из-за непредвиденных мелочей! Придется отступить и вернуться следующей ночью. Я мысленно перебрала все способы взлома: похитить перстень, отворяющий дверь, у мэтра Форзи? Обзавестись отмычками? Выбить стекло?

Ди подобрал с земли камешек и запустил им в окно первого этажа. В окне появилась сонная физиономия незнакомого студента, он прижался лбом к стеклу, увидел нас и кивнул. Раздался скрежет отодвигаемого засова, створка распахнулась.

– Залетайте, – скомандовал студент, одетый в больничный халат.

Я в изумлении воззрилась на Ди, не понимая, что происходит. Ситуацию прояснил Всполох. Он грациозным движением запрыгнул на подоконник, чуть поклонился нашему неожиданному помощнику и сказал:

– Благодарю. Все, как договаривались: я побеседую с твоим… хм… неприятелем после того, как тебя выпишут.

Только сейчас я разглядела, что под глазом у студента и на скуле темнеют подживающие синяки, одна рука висит на перевязи, а сам студентишка еще более тощенький, чем Ди. Но он, видать, драться вовсе не умеет, в отличие от цыпленка, вот и загремел в лечебницу. Так вот куда вечером бегал Пумыч – условиться, чтобы ночью нас впустили. Умно! Интересно, это Димитрий сам придумал?

– Руку, – прошептал парнишка, наклоняясь ко мне.

Подоконник был в метре над землей, но мне даже такая высота казалась почти недосягаемой: тело Пеппилотты, прямо скажем, не слишком воздушное.

– Я подсажу, – сказал Ди.

Следующие пять минут жизни я бы с радостью навсегда стерла из памяти, но, боюсь, они, эти пять минут позора, останутся со мной до глубокой старости. При героическом взятии высоты обошлось без кровопролития. Пострадала лишь моя гордость да тот хлипкий кустик, что прежде мирно рос под окнами, но был раздавлен моим корпулентным организмом, когда я грохнулась первый раз.

– Ты цела, Пеппи? – с тревогой спросил Ди.

Сорвавшись во второй раз, я придавила Димитрия, выбив из него весь воздух.

– Цел?

– Кх… х-х-х… Норм.

Всполох отвернул морду, пряча улыбку. Студент откровенно ржал. Мало ему, видно, синяков, мало! Сейчас добавим!

Ди изменил стратегию, взобрался на окно, и теперь они тянули меня наверх в четыре, вернее, три руки. Я перевалилась через подоконник и упала на пол, точно мешок с картошкой. Надо мной склонились три обеспокоенные физиономии. Всполох обнюхал мое лицо, щекоча усами, и вынес вердикт:

– Жить будет!

Ну и ночка! Но чего не сделаешь ради любви!

Я с трудом поднялась, кряхтя, точно старая бабка, и потирая ушибленные бока. Хорошо, что перед Ди не надо притворяться и держать лицо. С ним я могла быть собой – несуразной толстухой Пеппи.

– Пошли уже, – буркнула я.

Лаборатория смотрелась совсем иначе, чем при свете дня. Сколько же здесь шкафов, полок, и на каждой стоят флаконы и склянки. Поиски нужных ингредиентов в темноте могут затянуться не на один час!

Ди не выглядел растерянным. Он деловито установил ступу, вынул из тумбы аптекарские весы, спиртовку и котелок. Всполох тоже не терял времени даром: он обходил помещение по периметру и принюхивался.

– Давай рецепт, – скомандовал Ди, когда с приготовлениями было покончено.

Из-за яркой луны в комнате было достаточно света, чтобы разглядеть мои кособокие буквы. Димитрий прочитал, кивнул сам себе и отправился в рейд по шкафам. Я, стараясь не мешать, осторожно двигалась следом. Похоже, Ди знал, что делает. Ингредиенты, хранящиеся в лаборатории, были рассортированы по каким-то правилам, мне неведомым, но Ди это не смущало. Время от времени он подзывал к себе Всполоха и, откупорив крышку на очередном флаконе, протягивал его фамильяру. Тот нюхал и чаще всего соглашался с выбором, но иногда чихал и укоризненно смотрел на хозяина.

Я смотрела за их слаженной работой и все яснее понимала, что одна бы ни за что и никогда не справилась с изготовлением зелья. Похоже, декан предполагала это, диктуя мне рецепт: знала, что я или брошу все на полпути, или сварганю то, что не сработает. Милейшая Памела думала, что ничем не рискует!

На столе выстроилась шеренга из больших и маленьких пузырьков. Ди и меня приспособил к делу: заставил измельчать в ступе кусочек рога единорога. Сам зажег спиртовку, поставил котелок и постепенно добавлял готовые ингредиенты, тщательно взвесив их на весах.

Варево в котелке по мере того, как Ди ловко подсыпал и подливал нужные вещества, меняло консистенцию и цвет. Я расправилась с рогом единорога и засмотрелась на то, как варево из вязкой желтой субстанции становится сначала фиолетовым, потом зеленым, булькает, густеет, снова делается жидким. Оно пахло то жженой резиной, то болотной жижей, то увядшими цветами. Но вот Димитрий добавил щепотку измельченных волос Турухтана – последний ингредиент в списке, – и зелье, на мгновение вскипев, осело, став похожим на обычную воду, лишь едва-едва пахнущую медом. Ди перелил полученное зелье в пробирку, заткнул ее пробкой и протянул мне.

– Готово.

Я с трепетом взяла в руки желанное снадобье. Я не верила своим глазам. Неужели цель так близко? С ума сойти! Я осторожно завернула пробирку в носовой платок и спрятала в карман мантии. Мы быстро убрали за собой следы преступления, вернули флаконы на места, отчистили котелок и вытерли стол. Теперь даже наметанный глаз мэтра Форзи не заметит, что в лаборатории ночью кто-то хозяйничал.

Ушли мы тем же путем, что и забрались в корпус, – через окно. Студент, зевая, сидел на постели, ожидая, пока мы вернемся.

– А что вы делали в лаборатории? – полюбопытствовал он. – Я слышал, что в основном парочки пробираются туда, чтобы приготовить противозачаточное…

Он не договорил, оглушенный моим подзатыльником.

– Ну, нет так нет, – пошел он на попятную.

Мы выбрались наружу, и ясная тихая ночь снова приняла нас в свои объятия. Спать не хотелось: волшебство полнолуния развеется с рассветом, и начнется учебная суета. Я замялась, не зная, стоит ли предложить Ди погулять еще немного.

– Если ты не слишком устала, пойдем со мной, я покажу тебе кое-что, – внезапно сказал Димитрий.

– Устала, конечно, – для вида поворчала я: какая приличная девушка сразу согласится на такое сомнительное приглашение? – Но так и быть, в благодарность за то, что ты мне помог, я с тобой прогуляюсь.

Ловко я, а? Двух зайцев убила. Всполох усмехнулся в усы: от его хитрой физиономии мой маневр не ускользнул, но пумыч не стал меня выдавать.

Ди пошел впереди в противоположную от домиков сторону. Слева границей территории академии служила широкая спокойная река Веснянка. К ней-то мы и отправились: журчание становилось все громче, до носа долетел запах речной воды. Мы продрались через заросли рогоза и оказались на песчаном пятачке у небольшой тихой заводи, где вода почти не двигалась, застыла, точно зеркало, и в этой темной воде отражались звездное небо и огромная луна. Казалось, что воды и нет вовсе, а там, за тонкой гранью, разделяющей верх и низ, находится другой мир, где живут такие же люди. Но, может быть, там, в их мире, все проще и легче? Нет магии, разделяющей всех на чаровников и ведунов? Нет несправедливых заклятий, которые переворачивают жизнь с ног на голову. Эх, хотелось бы мне там побывать хоть разок…