В последующие дни мы с Челси вновь находим свой ритм, в спальне и вне ее. Жизнь возвращается к норме — к странному и немного другому виду нормальности, включающему ее и детей. Однажды днем Челси присоединяется за обедом ко мне, Бренту, Софии и Стэнтону, и все это время София держит Ронана на руках. Я вожу Рори на соревнования Малой бейсбольной лиги, и когда его включают в команду, мы все вместе отмечаем это пиццей на заднем дворе. К Розалин приходит новый учитель игры на фортепьяно, и я контролирую, чтобы никаких линеек. Райли открывает для себя группу «5 Seconds of Summer», и «One Direction» понижаются в статусе. Хотя, честно говоря, разницы между ними не вижу никакой. Ронан теперь спит не просыпаясь всю ночь, что просто зашибись. К Рэймонду больше не цепляется тот придурок. Риган показывает власть своим расширившимся словарным запасом, каждый раз говоря нам «нет».

Все замечательно.

Но потом наступает день, когда меняется все. Когда все летит в тартарары.

После того, как миссис Холтен забрала свое заявление на мужа и решительно отказалась хоть как — то содействовать прокурору, Колдуэллу пришлось снять обвинения с сенатора. Дело посчитали моей победой. Для моей карьеры это чертовски удачный поворот. Теперь я любимый сотрудник Джонаса Адамса и фаворит сенатора Холтена, довольно — таки влиятельного человека в Вашингтоне. Однажды в пятницу во второй половине дня сенатор выкраивает время в своем загруженном графике, чтобы прийти в нашу фирму для встречи со мной. Пообщаться по — свойски и обсудить мое будущее.

Обсудить все детали сделки с дьяволом.

Расположившись в кожаных креслах в кабинете Джонаса, смакуем виски. Холтен разглагольствует о своем близком друге, против которого выдвигают обвинения в отмывании денег. У него темные, бездонные, почти бездушные глаза. Прямо жуть на меня наводят.

Пока сенатор бубнит, у меня в кармане начинает вибрировать телефон. Незаметно бросив на него взгляд, вижу на экране имя Челси. Перенаправляю звонок на автоответчик. Через несколько минут телефон звонит снова, и у меня екает в груди.

Палец на секунду нерешительно зависает над телефоном, но затем я снова отправляю ее на автоответчик. Вполне возможно, это решающая встреча для моей карьеры. Послушать же, сколько метров Ронан смог сегодня проползти, я смогу и позже.

Осушив бокалы, мы плавно переходим на мои недавние дела и на последнее заседание с оправдательным вердиктом. Тут в кабинет входит Вероника, личный секретарь мистера Адамса. Ей явно неловко.

− Извините, что прерываю, джентльмены. — Смотрит на меня: — Миссис Хиггенс на первой линии. Вам срочный звонок, мистер Бекер.

Первая мысль о детях. Рори снова попал в какую — то заварушку? Или с кем — то из них что-то случилось? Может быть, с Риган? Сейчас ее очередь. Что-то относительно несерьезное, конечно же, перелом или порез, который срочно нужно зашить.

Скрываю беспокойство, пожимая плечами и глядя на Холтена и босса:

− Прошу прощения. Приходится платить за большую востребованность.

Адамс кивает:

− Воспользуйся моим телефоном, Бекер.

Они возобновляют разговор, я же подхожу к столу и нажимаю требовательно мигающую кнопку. На линии слышится щелчок, затем пауза перед соединением, и раздается голос Челси.

− Джейк?

Сразу понимаю, что ситуация серьезная. Ее голос… другой. Какой — то плоский и пронзительный одновременно. И говорит с тяжелым придыханием, как если подвернешь лодыжку или порежешь руку и стараешься дышать, превозмогая боль.

− Что случилось?

− Здесь Джанет. С… полицией. У них… ордер…

Пол уходит из — под ног.

− Они забирают детей, Джейк.

Накатывает тошнота, кажется, будто сейчас упаду. Шарю рукой в поисках опоры, чтобы остановить падение.

Сглатываю желчь.

− Выезжаю немедленно. Скажи им… − Подавляю ругательство, готовое сорваться с языка. — Скажи им, я уже еду.

− Поторопись, − шепотом умоляет она. И звонок прерывается.

Возвращаю трубку на место. Приходится задействовать все свое самообладание, чтобы не выскочить из кабинета пулей или не проломить стену, пытаясь сократить путь.

− Прошу извинить, но мне необходимо уйти. — Портфель уже в руках, иду к двери.

Меня окликает Адамс:

− Бекер, у сенатора Холтена свободное время есть только сейчас.

Вцепившись в дверную ручку, оборачиваюсь:

− Еще раз прошу прощения, что не удалось пообщаться подольше, сенатор. Но, − даже не раздумываю над следующими словами, — у меня семейный форс — мажор.

Влетаю в дом. Аж трясусь от бешенства и злости, но изо всех сил стараюсь взять себя в руки. Эмоции делают небрежным и неосмотрительным. А мне нужно быть во всеоружии.

В холле пусто, иду в гостиную. Там первой вижу Райли. У ее ног упакованная синяя парусиновая спортивная сумка. Розалин уткнулась ей в живот и плачет. Райли потирает спину сестренки. Четырнадцатилетняя девочка поднимает на меня полные слез глаза.

− Все нормально, — кивает, пытаясь быть смелой. — Со мной все в порядке.

Замечаю в углу полицейского в форме. Выглядит очень молодо, видимо, только из академии. Интересно, когда он клялся служить и защищать, думал ли, что в обязанности входит вырывать испуганных детей из родного дома? Офицер берет с кофейного столика в углу фото в рамке.

− Не трогай, − рявкаю.

Возвращает фотографию на место и в знак капитуляции поднимает руки. Протискиваюсь мимо него к Челси. Рядом Риган, абсолютно безразличная к суматохе, а из переносной люльки на полу за происходящим внимательно наблюдает Ронан. Глаза Челси широко распахнуты от страха, руки сжаты. Завидев меня, она вздыхает с облегчением.

− Джанет, что за черт?! — Социальный работник стоит рядом с Челси.

Джанет качает головой:

− Я не подавала никаких заявок. Приказ пришел сверху.

− От кого?

«Кому надо оторвать голову?»

− Директор агентства по делам детей и семьи просмотрел дело и принял решение изъять детей. Декстер Смид.

Беру распоряжение суда из рук Челси.

− «Пренебрежение и оставление малолетних в опасности»?! — читаю. — Это долбаная шутка?!

Джанет поджимает губы, совсем не выглядя счастливой.

− Мне правда жаль.

Снова просматриваю ордер, проверяя дату, формулировку, подписи. Выискивая хоть что — нибудь. Что угодно, черт побери!

− Ты же можешь их остановить? — спрашивает Челси и глядит умоляюще. — Направить какую — нибудь бумагу, запросить отсрочку? Чтобы дети остались?

В голосе надежда. Вера. Доверие, безграничное доверие. Меня это просто убивает.

Беру ее за локоть и даю клятву:

− Мы вернем их. Обещаю, Челси… мы их вернем.

Минуту смотрит на меня не моргая. Будто не может понять, что я говорю. Потом до нее доходит. Зажмурившись, резко вдыхает через нос. Затем открывает глаза, и я вижу, как там внутри возникает стена. Кирпичик за кирпичиком, чтобы суметь выдержать удар. Чтобы быть сильной ради племянников, пока… пока они не уедут.

Челси кивает и выжимает дрожащую улыбку. Подхватив Риган, направляется к Райли и Розалин. Поглаживает их по волосам, говорит, что они ненадолго останутся у друзей Джанет. Как это будет здорово. Как весело им там будет.

Молюсь, чтобы они не услышали дрожи в ее голосе.

− Куда вы их отвезете? — спрашиваю Джанет.

Только месяц назад читал судье статью о переполненных детских домах и нехватке адекватных приемных семей в Вашингтоне. В красках представляю, как три машины, в каждой по двое малявок, разъезжаются в разные стороны. Разлучая их.

− Не имею права вам это рассказывать.

− Тогда хотя бы скажите, что они останутся все вместе, Джанет, — рычу. Но мой голос настолько напряжен, что больше

напоминает мольбу.

Сжаливается надо мной.

− Есть одна семья, с которой я раньше работала. Они хорошие люди. То, что надо. Они согласились приютить всех шестерых… на выходные.