Стараюсь держать Челси вне досягаемости визжащей кикиморы.
— Удачи, мужик, — желаю ее мужу, покидая кабинет.
В коридоре на двух стульях у стены сидят Рэймонд и, судя по пропитанной кровью тряпке у носа, рыжеволосый Джереми.
— Хорошо выглядишь, — поддеваю Кэррота Топа. Потом обращаюсь к Рэймонду: — Пойдем.
Рэймонд с ужасом взирает на все еще бушующую женщину, которая свисает с моего плеча.
— Что случилось с тетей Челси?
— О… — Пытаюсь сгладить ситуацию, пока идем по коридору. — Она немного не в себе.
Когда выходим на парковку, Челси уже немного поутихла и перестает вырываться.
— Отпусти меня, Джейк! Немедленно.
Ставлю свою ношу на ноги.
Челси тут же пытается меня обойти и вернуться в здание школы.
Встаю у нее на пути.
— Во — первых, я и так уже потратил кучу времени, не давая попасть членам вашей семьи в тюрьму, и при том бесплатно.
Челси шествует вперед, не обращая на меня внимания. Снова преграждаю ей дорогу.
— А во — вторых, социальной службе совсем не понравится, если ты изобьешь мать одноклассника своего племянника в стенах школы.
Этот аргумент действует. Челси поднимает на меня взгляд, пылающий яростью и… болью.
— Эта женщина — просто бессердечная сучка!
Придвигаюсь ближе и шепчу:
— Полностью согласен. Но с этим уже ничего не поделаешь. — Глажу ее по плечу. — Согласна?
Дыхание Челси выравнивается. Теперь она больше похожа на вменяемую версию самой себя.
— Да, я уже успокоилась.
Поворачивается и идет к своей машине, где уже ждет Рэймонд. Тычет в него пальцем:
— Ты должен был мне рассказать, Рэймонд!
— Я просто не хотел все усложнять, — отвечает тот.
— Я люблю тебя! Моя обязанность — защищать тебя, но я не могу, если ты молчишь о том, что кто-то тебя обижает!
— Я рассказал Джейку, — кричит Рэймонд, показывая на меня. — И он мне помог. Теперь все будет хорошо.
Челси пронзает меня взглядом. Сердитым. И я отчетливо понимаю, что у меня все хорошо не будет.
Она делает глубокий вдох.
— Ладно. Надо заехать за остальными. Поговорим дома.
При подходе к дому Челси сурово молчит. Отправляется к соседям забрать детей и благодарит, что присмотрели за пострелятами. Когда те разбегаются по дому, Челси хмуро командует:
— Джейк, надо поговорить. Пойдем на кухню.
Как только за нами закрывается дверь, сразу нападает:
— Как ты мог скрыть от меня происходящее с Рэймондом?
Я действительно не понимаю, почему для нее это так важно.
— Потому что он просил не говорить.
Челси взмахивает руками.
— Два дня назад Розалин попросила покрасить ей волосы в три разных цвета! Мы не всегда должны делать то, о чем они просят! Я думала, что могу положиться на тебя. Мы должны быть одной командой, Джейк!
Не знаю, что подействовало больше, повышенный тон Челси или моя изменившаяся до неузнаваемости жизнь, но я начинаю заводиться.
— В смысле?
— Что ты имеешь в виду под «в смысле»? Я говорю о том, что мы с тобой против них! Они и так в большинстве. Ты должен быть на моей стороне!
Смотрит мне в лицо. Прекрасные глаза затуманиваются.
Неопределенностью. Сомнениями.
— Ведь так?
Чувство ответственности за них всех душит меня, словно удавка. Долг и прицеп с мелкими — все то, с чем я поклялся никогда не связываться. И она сейчас что-то мне еще выговаривает? Что еще, черт побери, от меня надо? Боже, неужели мало того, что я думаю о ней — о них всех! — постоянно? Что я все забросил ради нее? На работу прихожу поздно, ухожу как по команде рано, только чтобы поскорее их увидеть.
Ради всего святого, это… это… чертовски страшно!
Тыкаю себя в грудь. Слова резко и жестоко срываются с губ.
— Единственный, на чьей я стороне, — это я сам. — Провожу рукой по лицу. — Не пойми меня превратно: с тобой хорошо проводить время и дети замечательные, но я не записывался в чертовы мамочки. Это не моя жизнь. У меня другие цели и планы, которые не имеют никакого отношения к живущим в этом доме.
Высказавшись, тяжело дышу.
Челси же… молчит. Несколько секунд не двигается, а затем, даже не взглянув на меня, произносит шепотом:
— Прости. Спасибо, что объяснил.
Резко отворачивается и начинает вынимать овощи из холодильника. В гнетущей тишине осмысливаю собственные слова, и как жестко они прозвучали.
Делаю к ней шаг.
— Челси, послушай, я…
— Эй, Джейк, сыграем в приставку? — предлагает Рори, влетая на кухню.
Наконец Челси поднимает голову, и я вижу ее глаза. Наполненные болью и обидой. Жуткая тяжесть давит мне грудь.
— Джейк не может сейчас с тобой поиграть. Ему пора возвращаться на свою половину поля.
Рори хмурится.
— Как я должен это понимать?
Хоть Челси говорит с племянником, но обращается ко мне.
— Рори, иди пока в другую комнату, — не сводя глаз с Челси, прошу мальчишку.
Чудо, но Рори подчиняется. Как только пацан уходит, срываюсь.
— Ты серьезно? Хочешь втянуть детей в это дерьмо? Использовать их против меня? — Тыкаю в нее пальцем: — Это не честно!
Челси, сверкая глазами, атакует в ответ.
— Я никогда не поставлю их между нами. Да только для этого в первую очередь должны быть «мы», но, по твоим словам, «нас» нет! Мое нежелание, чтобы ты сейчас приближался к Рори, не имеет никакого отношения к этому разговору и самое прямое к тому, что ты ведешь себя как сволочь!
Из соседней комнаты слышится голос Розалин.
— Оооо… тетя Челси назвала Джейка словом на букву С!
Рори уточняет:
— Скотина?
— Нет.
— Свинья?
— Нет.
— Сукин сын?
— А что такое сукин сын?
— Рори! — восклицаем одновременно с Челси.
Испепеляем друг друга взглядами, никто не уступает.
— Наверное, мне лучше уйти.
Это не вопрос, но она все равно отвечает:
— Так будет лучше всего.
Я ведь начал первым, поэтому нет никаких долбанных причин чувствовать себя потерянным от ее слов. Пустым. Но я чувствую.
Не говоря ни слова, разворачиваюсь и ухожу.
Глава 19
Четверг не задается с самого утра и с каждой минутой катится всё дальше в пропасть. Льет дождь, утренняя пробежка получилась отстойной, так как я плохо спал. Миллион раз взбивал подушку, пытаясь улечься поудобнее, но всё бестолку. Опоздал на работу, так как какой — то урод, не научившийся водить в дождь, врезался в телефонный столб, устроив пробку до самой Тьмутаракани. Наконец я устраиваюсь за столом с горой папок выше меня самого и через час проливаю горячий кофе на любимую рубашку.
− Ад и проклятие!
Стэнтон, крутанувшись на кресле, поворачивается ко мне. Он сидит в другом конце нашего общего кабинета.
− Какие — то проблемы?
Салфеткой пытаюсь оттереть пятно на груди.
− Кофе пролил.
Стэнтон насмешливо поднимает бровь.
− А сначала в него кто-то нассал? С утра на всех рычишь. Даже миссис Хиггенс досталось, а ведь она почти святая.
Качаю головой, не в настроении изливать душу.
− Просто плохой день.
Стэнтон возвращается к документам в руках:
− И он только начался.
Уж мне ли не знать!
Все утро никаких известий от Челси. Не то чтобы я на них рассчитывал. И я не думаю о ней. Ни о злости на лице, ни о боли в глазах в последнюю нашу встречу. Ни о пухлых губках, целующих так нежно, так легко улыбающихся и так обворожительно смеющихся. И о детях не думаю. О проницательном взгляде Райли и безобидных вопросах Рэймонда. Не думаю о хитрожопых ухмылках Рори и хихиканьи Розалин. Ни о милом голоске Риган, ни о слюнявой улыбке Ронана.
Отказываюсь думать о ком — либо из них. Совсем.
После молчаливого обеда с Софией и Стэнтоном − Брент застрял в суде и к нам не присоединился, − возвращаюсь в офис и на два часа с головой окунаюсь в документы. Тут вдруг за дверью возникает какая — то суматоха. Громкие голоса, миссис Хиггенс, заявляющая, что ко мне нельзя без предварительной договоренности. Сумасшедшую долю секунды надеюсь, что это Челси с малышней.
