Их беседу прервал женский голос.

— Ну и досталось же мне, — в сторону собеседников шла до нитки промокшая колдунья, шлепая босыми ногами по ближайшей луже. На ней была накидка, сделанная на скорую руку из камышей и осоки, достаточная, чтобы не было видно ее наготы. — Ну и грохнулась же я. Да, давно я так не купалась.

— Болла, — мальчик бросился в сторону женщины, не обращая внимания на собеседника. — Моя любимая Болла, ты жива!

У мальчика снова потекли слезы. Только эти слезы были не от боли, а от радости. Сердце стучало с невероятной скоростью от наслаждения и объятий своего любимого человека. Он себе и представить не мог, что это когда-нибудь случится. В это мгновение он для себя извлек самый главный урок — никогда и ни при каких обстоятельствах не терять надежды. Успокоившись, они вспомнили о новом знакомом, у которого тоже выступили слезы радости.

— Как тебя зовут? — спросила Благослава у лешего.

— Шишуш я, — проговорил уродец с чудовищной шепелявостью.

У мальчика поднялось настроение от необычных звуков лешака, приводящих к непроизвольному смеху. Он старался подавлять вырывающийся хохот, но его попытки были бесполезны. Колдунья поначалу поправляла Ярослава, но, увидев, что лешака это тоже забавляет, перестала делать замечания.

— Скажи, зачем ты здесь накуролесил? — приходя в себя, спросила Болла. — Для чего тебе понадобился этот хаос?

— Бес меня попутал, — почесав свой затылок, начал Шишуш. — Эти все угодья принадлежат мне, но не так давно повадилась сюда невиданная нечисть. И давай тут беспорядки наводить: то озеро осушит и на его месте трясину оставит; то из хорошего ухоженного леса непроходимые дебри сделает, а мне больших трудов стоит назад все восстановить, как было. Как говорится, ломать — не строить.

— Как тебе, такому небольшому существу, удается творить такие ураганы? Уму непостижимо, как у тебя это получается? — Болла стояла под впечатлением от увиденного зрелища. — Знала я одного лешего, звали его тоже как-то необычно. По-моему, Шиша или Шишун.

— Ты ведь заметила, что в пределах бури не действует магия или чародейство. Наша сила подавляет любую другую магию, но только не черную, — лешак на эмоциях пытался объяснять старухе тонкости своих способностей, но это удавалось с большим трудом. — Могу добавить только одно: магия подземного мира сильней моей. Оживлять и восстанавливать намного сложней, чем просто убить или сгноить.

— То-то я шарахнулась. В вихре меня парализовало, не могла даже слово вымолвить. Мне крупно повезло, что упала в озеро, — колдунья намеренно старалась прикладывать ладони к больным местам.

— Я очень рад, что ты жива. Меня легко можно вывести из себя, натворю дел, а потом сильно переживаю, — Шишуш всячески старался быть добродушным и дружелюбным. — Надеюсь, что вы простите меня за эту выходку.

— А как ты домой добираться будешь? Наши земли больше не выдержат твоего похода, — Благослава показала лешему последствия урагана.

Картина была не из приятных. Недавно цветущий луг превратился в сплошное месиво. Повсюду стояли лужи, сломанные ветки деревьев и различный мусор устилали долину, попавшую под ураган. Цветы потеряли свое изящество и красоту, а их лепестки, словно пух, разлетелись по всему лугу, разбавляя разноцветными крапинками зеленую пелену и белые участки скопившегося града. Мелкие кустарники стали наполовину облысевшими, создавалось такое впечатление, будто их проредил неопытный подвыпивший садовник.

— Ааа, дааа, не переживайте, — только сейчас дошло до лешего, что творится в головах у новых знакомых.

Нескольких движений посоха старика хватило, чтобы все встало на свои места, но только Болла осталась стоять в смешном одеянии.

— Вот чудеса, так чудеса, — вырвалось у опешившей старухи. — Как такое может быть? Вот так сразу? На тебе, и красота…

Леший немного смутился, но чуть погодя улыбнулся.

— Я же говорил, магия все это. Внушил я вам эту бурю с ураганом. А на самом деле ничего не произошло, — сказал старичок, опять почесав свой затылок. Шишуш насторожился и добавил. — Скажи-ка мне, Болла, не ведьма ли ты случаем? Даже и не припомню вот, чтобы при мне меняли свой облик. Ты владеешь темной магией?

Леший не успел закончить свой вопрос, как его перебил ребенок.

— А где ты так научился колдовать?

У лешего глаза начали наливаться слезами. Вспыхнувшие чувства обиды или досады стали переполнять доброе сердце лешего. Мысли метались с места на место, образовывая в голове сплошной бедлам, приведший его в полное непонимание происходящего. Раньше ему не доводилось делиться своим горем, да и поговорить нечасто приходилось, но старуха и юнец неожиданно оказались хорошими собеседниками и слушателями. Шишуш стал рассказывать о гибели леса в соседних землях от рук новорожденных сил зла, беспощадно захватывающих его владения; о том, как Аббадон предложил сделку о спасении души леса взамен на душу мальчика. Он рассказывал без остановок и с мельчайшими подробностями, сопровождая рассказ обильным количеством жестов, не в силах их сдержать. Окончив рассказ, Шишуш снял небольшой амулет со совей шеи и надел на мальчика.

— Этот амулет знают все лешие, — корявыми руками он еще раз прикоснулся к своему дару и добавил. — От магии леших ты защищен, но пожалуйста, береги его, как свою жизнь, мы с этим амулетом связаны кровью. Если с ним что случится, то и мне несдобровать.

— А у тебя есть еще такой же? — Болла невзначай посмотрела вверх и продолжила. — Может, найдется и для меня, а то боюсь больше таких падений мое тело не выдержит. Не рано мальчишке отдавать, а то силенок пока маловато оберегать его?

Леший посмотрел в сторону женщины в недоумении, но ответ не заставил себя долго ждать.

— Неужели вы думаете, что я ношу несколько безделушек, на всякий случай? А вдруг кто-нибудь попросит? — на лице лешего появилось нечто, похожее на улыбку, а затем он дополнил мысль. — Думаю, вы справитесь, амулет в надёжных руках.

— Вот так всегда, молодым достается самое лучшее…, — Благослава сделала угрюмый вид, но далее, не скрывая улыбки, подошла к Шишушу и, пожав ему руку, сказала. — Мы в долгу перед тобой, возьми и от нас дар.

Колдунья приблизилась к лешаку и, нежно обняв, сказала.

— Благодарим тебя от всего сердца, — и с улыбкой добавила, — лучше ничего нет, чем доброе и искреннее слово.

— Знаете, а ведь и вправду, добрых слов я давно не слышал, — тихо произнес Шишуш, а потом удивленно спросил. — Скажи мне, Благослава, что не так с тобой? Ты выглядишь очень старо, но твои глаза далеко не старческие.

— В другой раз расскажу, — с горестью произнесла старуха, затем, сняв с руки небольшой серебряный браслетик, протянула лешему и добавила к сказанному, — это наш скромный подарок.

Лешего затронули наивность и ум Боллы, а ее кокетство даже немного забавляло его. Троица не заметила, как подкрались сумерки. Они были увлечены беседой, рассказами и байками. Болла продемонстрировала свои любимые фокусы, не оставшиеся без радостных эмоций и смеха, Шишуш тоже не остался в долгу, опять показав свою силу. Расставаясь, они обнялись напоследок и разошлись в разные стороны.

Несколько недель Благослава ходила и бурчала себе что-то под нос. Постоянно грызущие воспоминания все время терзали ее, как она поставила близкую, чуть ли не родную жизнь под угрозу, а в глубине души колдунья все-таки была рада за мальчика, проявившего мужество и не струхнувшего перед опасностью. После пережитого тетка дала Ярославу отдохнуть и развеяться, но мысли о его видениях не переставали волновать ее. Из памяти юнца их нужно было извлечь и как можно быстрее. От воспоминаний о Радиславе и Миродаре, и особенно Добрыне с друзьями, у нее выступали слезы горечи. Что с ними стало после расставания, ей было неизвестно.

В небольшой деревеньке, вблизи долины Святочей и Воющей реки, в семье потомственных пройдох, родилась девочка, успевшая удивить свое семейство в первые часы жизни необычным даром, раскрывшимся во время тяжелых родов матери. Местные знахарки и целительницы ничего не могли поделать с недугом роженицы, забирающим ее в другой мир. С каждой минутой ее оставляла жизнь, беспощадная лихорадка съедала ее последние силы и вселяла в нее слабость и боль. Отец взял дочурку и положил ее в протянутые руки матери, чтобы попрощаться, но та из последних сил прижала к груди девочку и сразу почувствовала легкость, признаки жара стали исчезать, а боль растворялась в радостных слезах роженицы. Следуя природным инстинктам, малютка со свойственным детям голодом принялась сосать грудь матери, причмокивая от обильных глотков. Тетки, принимавшие роды, разводили руками, не понимая и видя, с какой быстротой выздоравливает молодая мама.