На всеобщую радость появилось долгожданное яркое солнце, игриво раскрасившее утренние капельки росы всеми цветами радуги, а самые малюсенькие частички пара под влиянием каких-то невидимых сил медленно поднимались вверх, образуя местами бело-серую пелену дымки, расстелившуюся на кончиках пригнувшейся травы, словно укрывая их нежным пуховым покрывалом. Изнеженный пар возвышался до определенной высоты, а затем неспешно растворялся в нагретом утреннем воздухе, не мешая солнечным лучам вносить живительное тепло в сказочную природу.

— Красиво, не правда ли? — Язя восхищалась своим творением. — Сейчас говорят, нетронутая богом земля, а раньше что здесь было…

— Неужели здесь было все совсем по-другому? Как такое можно было сотворить? — Селина искренне восторгалась окружающей ее красотой.

— Я пару мгновений назад в штаны чуть не наложил, а они про красоту трещат, — шепнул на ухо Гуннару его напарник по службе.

— Да я отродясь таких диковинных воображений не видывал, — также шепотом ответил Виктор. — Мне кажется, сегодня я повидал всю мою усопшую родню.

— И не говори. Меня даже бывшие жены навестили, — улыбаясь, прошептал Белобород, — ведь уживаются они там друг с другом. Одна за другой меня зазывали к себе, но на второй шаг — отдать им свою жизнь, я не был готов, — наверное впервые сострил оборотень.

— Слушай, может ты в курсе, куда мост делся? — между делом задал вопрос Виктор.

Бородач ничего не ответил, только вытер очередную порцию холодного пота со лба и, покачав своей головой, тяжело вздохнул полной грудью.

— Старый, ну а ты как себя чувствуешь? — обратился Гуннар к Душебору.

— У меня нет слов, — прокряхтел в ответ старик, — одни эмоции.

Столько впечатлений и за столь короткое время ему не приходилось испытывать, даже несмотря на богатый жизненный опыт, полученный в самых опасных своих похождениях. Он проклинал все, что ранее проделывал с ритуальными жертвоприношениями, смертельной охотой и многими всяческими обрядами, отнимающими чужую жизнь. Проклятие, только одно слово — проклятие, кружилось в его голове, затмевая собой небольшой запас скромного лексикона старика.

— Задолбали меня эти чудеса. Мордобои меня не так раздражали, как эти ваши долбаные приключения, — понесло не до конца очухавшегося Кузьму. — Ведьмы, колдуны, нежить всякая, кровососы… Да сколько можно это терпеть?

В голове недотепы был полный круговорот недавних приключений, оставивших яркий отпечаток в его подсознании, но последнее происшествие затмило все остальные, напомнив ему самые кошмарные воспоминания из прошлой жизни.

— Вообще, что это было? — продолжил вполголоса Кузьма. — Ведь реально страшно было или все это одному мне привиделось? Куда все это делось?

— Было и прошло. Важно то, что будет дальше, — отстегнула Яга. Затем, прихрамывая, подойдя к Баголсаве, будто чувствуя в ней просьбу о помощи, продолжила. — Не переживай, моя девочка, твое время еще не настало.

— Хоть одна новость хорошая. — тихонько вырвалось у старого охотника, — лучше б излечила ее, чем языком трепать.

— А тебя ждет маленький сюрприз, — косматая старуха обратила свой взор в сторону опешившего колдуна и, оголив два одиноких зуба своей очаровательной улыбки, добавила, — старый ты прохиндей.

Перебравшись с горем пополам на другую сторону и немного отдохнув, друзья последовали за хромой проводницей, красочно рассказывающей о своих рукоделиях в этих краях. Старуха на похвалы не скупилась, слово «Я» затмевало все остальные с завидным преимуществом, раскрывая в ней необычайное хвастовство. Яга рассказывала всякие небылицы, много и красочно, местами даже колеблясь, забывая рассказать саму суть истории, или попросту путалась в своих словах, ссылаясь на старческую забывчивость.

Дорога оказалась недолгой, за бабкиными байками кажущийся темный горизонт леса приближался непривычно быстро, оставляя позади недавние кошмары. Верхушки деревьев становились отчетливее, и по мере приближения к лесу в сердца героев вновь потихоньку стало вселяться непонятное опасение.

Вскоре показались отчетливые очертания деревянных построек, расположенных недалеко друг от друга. Ближе всех был маленький сруб с выступающей трубой, из которой валил черный, как смоль, дым. За ним, ближе к лесу, возвышался бревенчатый дом с двускатной крышей, каким-то образом стоящий на двух высоких пнях с выпирающими из земли ветвистыми корнями.

— Ой, Веечка! — выкрикнула радостная Селина. — Да, да! Точно, это она!

— Так, соколики мои, — перебила девушку косматая старуха, — мужчины первым делом в мовь, а женщины за мной следуйте.

Душебор чуть не поперхнулся, услышав о предстоящей помывке, но едва сдержался от накатившей паники. Недавнее знакомство с банником чуть не стоило ему жизни, и встречаться с ним вновь явно не входило в его планы.