Зато почти все собравшиеся — отборные парни, «молодец к молодцу, одинаковы к лицу». Все были наемниками — наемными убийцами, ставшими мастерами в этом деле. Большинство одеты в кирасы, склеенные из льна. Они легкие, удобны в жарком климате летом, и лишь немного хуже бронзовых. Правда, подобные кирасы обычно белые и хорошо заметные (когда новые), здесь же кирасы в начале окрасили в отваре луковой кожуры до светло-коричневого цвета, потом, при помощи медного купороса, покрыли хаотичными зелеными пятнами.

Далее, в результате тренировок (а окаменевшая клееная тряпка стирается плохо), они самостоятельно покрылись слоем пыли и въевшейся грязи. Получилась отличная маскировка, сливающаяся с окружающим пейзажем. Здесь так, без всякой пышности, никто не воюет. Стараются наоборот, чтобы видно было издалека. Если бронзовые шлемы и доспехи, то их надо начистить так, чтобы они сияли за несколько километров. Если плащ — то ярко красный, на худой конец черный. Словно это не воины, а весенние цветы.

Так же большинство солдат имели легкие кожаные шлемы с металлическими вставками. А так же кожаные штаны, чтобы лазить по колючим кустам, и сапоги. Кроме того, кожаные вещи могут отвести удар меча, нанесенный вскользь. Лишь тяжелая пехота («скутарии», так как эти иберийцы обычно имели такой же щит «скутум» и меч- «гладий» как и римские легионеры и только дротик немного отличался, он был целиком из железа в отличии от римского пилума), столь страшная в рукопашном бою, носила солидные стальные доспехи, но и те были покрыты воронением при помощи селитры.

Из Гранады они прибыли в Малагу, а оттуда на шести зафрактованных торговых судах проследовали на Балеарские острова. «Одиссей покинул Итаку». Весла мерно ударяли по светлой поверхности воды. Чайки и крачки добывали в волнах мелкую рыбешку.

Пустынное море впереди дразнило отсутствием врага. Нищие Балеарские острова римляне пока не трогали, сосредоточившись на защите галльского побережья, чтобы Ганнибал не мог получить морем подкрепление и припасы. Римские пентеры курсировали вдоль всего северного берега материка, нападая на транспортные суда, идущие с юга.

Вот еще одна беда- малая грузоподъёмность здешних судов. Чтобы перевезти 2,5 тысячи воинов надо сгонять со всей страны флот в 50 кораблей. К флотилии Кирилла на Балеарских островах присоединились корабли Лала-Зора. Они были необходимы для защиты, а то тут народ мало того, что был непривычен к морским сражением, так большинство еще лежало в лёжку, терзаемые морской болезнью. В том числе и сам Кирилл.

Для набега выбрали остров Сардинию. Пора указать итальянским крысам из сточной канавы, где их место! Хозяин вернулся! Этот остров еще 22 года назад принадлежал Карфагену, так что у Малха там было много своих доверенных агентов. Их флот заранее встретили проверенные рыбаки и провели в укромную бухту на западном побережье. Все чисто. Никаких ловушек. Римляне не слишком дорожат этим островком, так как здесь особо ничего нет.

Сардиния? Тот островок горбатый, что для Республики является заплатой? Сардиния? Пустое! Привесок, островок, забытый средь прибоя! Лоскут, притянутый на ниточке живой, к Республике и все же ей чужой!

После высадки десантники с проводниками глухими тропами проследовали к римскому военному лагерю. Некоторые проводники-сарды, правда, считали неслыханным в истории войн, чтобы можно было с меньшими силами идти против больших, да еще вдобавок защищенных валами и рвами.

В римском военном лагере размещалась усиленная военная когорта -1200 солдат. Кирилл внимательно осмотрел это защищенное место и решил, что римлянам не хватает вкуса и изящества. Определенно! Но зато этот военный лагерь или же «каструм», как обычно, был прекрасно укреплен рвом, валом, частоколом, дозорными вышками. Классическая армейская архитектура периода античности, все построено с безграничным размахом, на безграничные средства. С безграничным оптимизмом. Днем и ночью на площадках вышек можно было увидеть стражей, обязанностью которых было трубить, если они замечали чье-либо приближение.

Вот только ночью римляне не воюют. Строй в темноте трудно держать. Да и вообще это же — Мистеры Осторожность, вон как укрепились, чтобы спокойно выспаться…

Естественно, что свою трусость и неумение римляне оправдывали всякими громкими словами. Кто может видеть славу в ночной битве? Кто может свидетельствовать о проявленном героизме? Лишь шакалы могут нападать на свою жертву ночью. Шакалы и грязные падальщики. Ну-ну!

Посмотрим, каковы эти деревянные Пиноккио Урфина Джуса на вкус!

Прибыли почти к утру. Расположились. Принесли поближе к лагерю римлян кучки сухого бурьяна, приготовили горшки с горячими угольями. Лучники подползли, воткнули стрелы в землю. Пращники подтащили запасную сумку с округлой галькой, набранной прямо на сардинском пляже. Пушкари подтянули свои ручницы к главным воротам лагеря, выкопав ямки для упора этих древних «минометов». Как бы лениво ни несли службу здешние часовые, Кирилл сомневался, что они настолько глупы, чтобы позволить непонятным людям долго мелькать у них перед носом. Хорошо, хоть собаки не любят итальянцев, а то бы уже давно псы подавали голос. Интересно, перед входом в римский лагерь имеется характерная табличка с надписью «Осторожно! Злой гусь!»?

Все было тихо и мирно, как в ночь на 22 июня 1941 года… «Спи, моя радость, усни…»

Часовые заметили какое-то шевеление в темноте и решили подсветить факелами. Пора потыкать кротов в этой норе раскаленной кочергой! Эти придурки просто умоляют, чтобы мы их слопали! По часовым моментально отработали арбалетчики, а так как те щитами не закрывались, то получилось сразу наглухо. Кто- то поднял тревогу. Пускай! Кровопролитие неизбежно. Как и смерть сотен воинов.

Лучники дали залп из сотни стрел, выпушенных по дуге навесом, из ста больших иберийских луков по лагерю. Пращники дали залп крупной галькой. Все это почти без визуальных эффектов и почти без шума. Как большая стая птиц пролетела. Но кому-то в лагере явно поплохело.

Внутри проснулись по тревоге и столпились сотни ошарашенных и плохо понимающих, что происходит, легионеров. Мало у кого были нагрудники, но большинству римлян удалось подобрать оружие, когда они бежали от палаток. Посыльные метались по лагерю, передавая сообщения от одной части к другой. Горнисты продолжали трубить боевую тревогу.

В это время часть гранатометчиков, неся связанные фашины с хворостом, подбежали ко рву и закидали его, образовав проход. Другая часть- человек пятнадцать подбежали к частоколу и, пока римляне не опомнились, закинули за стены частокола свои горшки с порохом и взрывчаткой. Это было до абсурда легко. Раздались взрывы, римляне забегали как тараканы на свету. По ним еще полетел залп пращников уже со свинцовыми гранатами, начиненными порохом. А потом и на сладкое — с горящими стрелами, чтобы зажечь шатры и палатки.

Все это были, конечно, булавочные уколы. Помимо арбалетчиков, уничтоживших с десяток часовых, остальные стреляли неприцельно. Но количество переходит в качество. Еще с полсотни противников было убито или ранено. Капли в море. Внутри центурионы уже держали бойцов в полной боевой готовности. Единственное, что они позволили наспех собранным центуриям, так это по очереди сходить к своим палаткам, чтобы забрать одежду и оружие.

Римляне немного успокоились, построились, выставили стену своих больших щитов- скутумов, прекрасно закрывающих их от стрел и камней и даже от свинцовых гранат. Теперь враг потерь почти не нес. Хотя лучники еще пару залпов дали, поджигая палатки в лагере. А пращники, дабы римские вояки немного успокоились, дали пару залпов простыми булыжниками, безвредно постучавшими по щитам. Лишь арбалетчики могли выцеливать выглядывающих со стен легионеров, пытавшихся определить кто же на них напал. Но и там, если осторожный враг защищался щитом, то, пробив его, арбалетный болт мог только лишь ранить вражеского воина.

Так, без особого результата прошло еще минут десять. Враг опасался выходить из лагеря, хотя для него тщательно старались создать впечатление, что нападавших всего 150–170 человек. Вот же трусы римские, нежные сыны курортов, — для кого лучники костры разожгли? Летом рассветает быстро, так что горизонт скоро начал сереть. В бледной мути рассвета алели пылающие тряпки палаток. Увидев, что соперник не превышает числом три сотни воинов, в основном легковооруженных, римляне преисполнились грубой смелостью и отвагой.