Закурил и Листок. Ему особенно было скверно, несмотря на то, что штабс-капитан молчал, он чувствовал его немой укор. Ведь это он, начальник контрразведывательного пункта, ротмистр Листок, вместо того, чтобы изолировать Берт, уговорил его на наружное наблюдение! Сколько бед можно было бы избежать… Да и агент, вероятно, был бы уже изобличен!

Они курили молча, нервно, не глядя друг на друга. Наконец, Авилов с силой вдавил папиросу в пепельницу.

— Однако надо докладывать…

Он внезапно вскочил, хлопнув себя по коленям.

— Черт!.. В голове не укладывается: сестра милосердия — и совершенно хладнокровная убивица! — Он мрачно глянул на ротмистра. — Может, она и есть агент? Что, если все убийства — дело рук этой милой стервы? Тогда и беспокоиться не о чем — агент ранен в перестрелке, пойман, перевезен в Тифлис? А? Как думаешь, Алексей Николаевич?

Листок остервенело затянулся и воткнул окурок в ту же пепельницу, рядом с дымящейся папиросой штабс-капитана.

— Дудки! Не тешьте себя… — Голос ротмистра сорвался. — "Петровича" она никак не могла зарезать — рядом был Поплавский. Значит, был кто-то другой! И этот другой и звонил ей. Именно он и приказал вытащить Волчанова в госпиталь. Нет, Виктор Николаевич, есть еще кто-то… И он здесь, черт бы меня побрал! И то, что эта дьяволица оказалась в двуколке одна, только и свидетельствует — шпион здесь, он не сбежал, он решил довести дело до конца, он…

Лицо ротмистра вдруг изменилось, как у человека, которого внезапно осенило:

— Чтоб меня шрапнелью… Черт! Он и не собирался бежать, он только отослал ее… Предупредить турок, что первого числа по дороге на Меджингерт пройдет автомобиль русского Императора!

Они изумленно уставились друг на друга.

— Хотите сказать… — Авилов замолчал.

— Вот именно! — Листок вскочил и заходил по комнате. — Воробанов упомянул, что Джунковский "секретно" объявил о дате приезда Государя в Меджингерт… Агенту о дате стало известно. Операция в госпитале была сорвана, но можно предупредить супостата и осуществить задуманное во время следования Императора на передовую. Для этого и нужна была Берт! И значит…

— …он тот, кто к вечеру двадцать восьмого дня знал о решении Джунковского предложить Государю дату посещения штаба генерала Берхмана! — изумленно довершил мысль Авилов.

— И кто носит аксельбанты со "Святой Анной"… — в тон штабс-капитану протянул Листок.

Авилов возбужденно прошел к окну; несколько минут бессмысленно смотрел на чернеющий за штабом лес и медленно повернулся.

— Но кто с аксельбантами и "Анной" мог знать о дате? Кроме Воробанова? Штабс-капитан Сивцов?

— Это, пожалуй, во-первых… — задумчиво произнес Листок. — Но с Джунковским, помнится, выезжали на передовую еще трое штаб-офицеров… Возможно, с аксельбантами и "Анной"… Уж они должны были знать… Вот что, Виктор Николаевич! Необходимо выяснить, что это были за офицеры, и по всем, включая Сивцова, провести оперативную разработку! Надо выяснить, не было ли у кого из них контактов с германской или турецкой разведками. Черт! И на все про все — один день!

— А если ничего вразумительного не удастся установить?

Листок тяжело вздохнул.

— Тогда придется предпринять все возможное, чтобы первого декабря никто из них не оказался вблизи Государя — ни на вокзале, ни в церкви, ни в момент следования по Сарыкамышу, ни на дороге в Меджингерт. В крайнем случае всегда быть подле!

Авилов потер кулаком подбородок.

— Слабая надежда, однако… А вдруг это вовсе не они? Вдруг кто-то другой, о ком мы даже не подозреваем?

Ротмистр с минуту молчал.

— Самому не по душе… Однако начнем с того, что есть…

Штабс-капитан прошелся по комнате. Выходило, что другого у них действительно ничего нет… Листок прав, надо действовать!

— Хорошо, — сказал он вслух. — Выясните, кто они, а я доложу пока в Тифлис. Встретимся у вас, тогда и решим, что делать затем. Вероятно, придется подключать жандармов — самим не управиться.

— Если придется брать под наблюдение всех троих, да арестовывать кого — то это само собой, — согласился ротмистр. — Драча в первую очередь, во всяком случае, сыщик, похоже, с головой!

Штаб по-прежнему напоминал улей. По коридорам и лестничным пролетам то и дело сновали незнакомые лица — в основном жандармы и полицейские чины, в том числе и в штатском платье. Их свозили, казалось, со всего Кавказа. Каждые два-три часа по одному и группами они прибывали с вокзала в штаб, становились на учет, распределялись в ту или иную временную команду, получали задание, размещались… Всем этим занималась прежде всего комендатура, у которой дел теперь было невпроворот. И все-таки по чинам, отправившимся с Джунковским на передовую, Листок решил прежде справиться у дежурного офицера. Спрашивать у кого-либо еще — только вызвать ненужные толки. Особенно не хотелось говорить об этом с Воробановым и Сивцовым. В журнале же дежурного непременно должны были остаться фамилии офицеров, под которых наверняка вызывался автомобиль.

Но до дежурного он не дошел — на лестничной площадке его остановил незнакомый поручик-пограничник. Заставив Листка вдруг напрячься, он, не представляясь, неожиданно огорошил его вопросом, как поживает сотник Оржанский. Получив же уклончивый ответ ротмистра, что с сотником "всё в порядке", весело прокричал, уже сбегая вниз по лестнице:

— Отличный офицер, господин ротмистр! Привет ему от поручика Зайкова!

Листок хотел было уже остановить наглеца, но услыхав знакомую фамилию, только покачал головой и про себя подивился Оржанскому: "Вот же мерзавец! И все-то у него в друзьях, и всем-то он нравится!"

А навстречу поручику уже торопливо поднимался штабс-капитан Драч. Он был без шинели и головного убора — значит, из штаба не выходил, но был чем-то весьма встревожен: тяжело дышал, лысина сверкала бусинками пота…

Еще не дойдя до лестничной площадки, на которой стоял Алексей Николаевич, он поднял глаза и, задыхаясь, выдохнул:

— Хорошо, что застал… Надо переговорить!

— Что-то срочное? У меня дело к дежурному офицеру…

Драч поравнялся с ротмистром.

— Какое?.. — переведя дыхание, спросил он.

— Надо узнать, кто сопровождал Джунковского на передовую…

— Я сам скажу! Провожал штаб-офицера для особых поручений Главного штаба ОКЖ.

— Астафьева? Аристарха Владимировича? Он, что же, был среди сопровождающих? — изумился Листок.

— Да, черт возьми! Так где мы можем переговорить?

— Зайдемте к Авилову, я только что от него.

— Хорошо! Третья голова не помешает…

Появлению жандарма Авилов не удивился. Казалось, он был занят своими мыслями. Сидя за столом, лишь мельком взглянул на вошедших, и, будто разговаривая с собою, как-то озабоченно произнес:

— Лучше бы не звонил… Черт знает что — Драценко в дороге! Мол, доложите, когда прибудет в Сарыкамыш. Придется ехать на вокзал, встречать…

— Значит, и он уже знает! — неожиданно выдохнул Драч. — Потому и спешит!

Листок изумленно покосился на стоявшего рядом штабс-ротмистра:

— Вы это о чем?

Авилов также поднял голову и вопросительно уставился на жандарма. Тот устало прошлепал к столу, сел на стул и произвел уже знакомое для Листка действо: достал из кармана шаровар платок и тщательно протер вспотевшую лысину.

— Только что получил сообщение из Тифлисского ГЖУ: Наталья Берт — это Анна Калленберг! Немка по происхождению, бывший член Боевой организации партии эсеров, проходившая также по делу о шпионской сети разоблаченного в августе этого года германского генерального консула в Ковно Густава Эрнста фон Лерхенфельда. Так что никакого шпиона под личиной "штаб-офицера с "Анной"" не существует! Есть шпион и Анна Калленберг!

Листок медленно опустился на стоявший у дверей стул. Стало тихо.

— Но как… вы, жандармы, ее упустили?! — через минуту изумился Авилов. — Чтобы стать "Натальей Берт", нужна реальная биография, которую легко проверить…