— Я жду вас, Алексей Николаевич, — не здороваясь, произнес он вполголоса.
— Меня вызвал Воробанов, — предупредил его Листок.
— Потому и хотел вас видеть.
Ротмистр насторожился.
— Что-то по делу санитара?
— Да. Его Превосходительство желает вас поблагодарить…
— Меня? За что же?
— За ликвидацию шпиона.
— Шпиона? Вы что же, доложили, что уничтожен главный шпион? Вы с ума сошли? Мы оба знаем, что Дидлов это еще не вся шайка!
— Послушайте, господин ротмистр! Вы хотели бы в момент приезда Джунковского огласить, что агент все еще разгуливает по Сарыкамышу? Вы представляете, что с нами со всеми будет?
— А вы представляете, что с нами будет, если это раскроется? Ведь на кону безопасность Государя!
— Тише, ротмистр! — зашептал Авилов. — Не стоит так кричать… Главный агент до приезда Государя Императора должен быть разоблачен. У нас с вами день-два! Так что получайте свою благодарность и за дело — я буду ждать вас внизу. Поедем в "контору"!
— А Драч? Штабс-ротмистр доложит своим, и тогда…
— Драч со мной согласен. В конце концов, все решится после поездки Джунковского в Меджингерт. Если решено будет приезд Государя отменить, то спокойно завершим начатое дело.
— А если нет? — резко спросил Листок.
Авилов помолчал.
— Там видно будет… Идите. Я жду внизу.
Листок переступил порог приемной начальника гарнизона, как осужденный на расстрел. Быть втянутым в авантюру за мгновение до встречи с генералом! И кем — начальником контрразведывательного отделения штаба армии! Нет, здесь что-то не так… Здесь какая-то игра… Проверка? За день до приезда Августейшей особы? Вот же дрянь! Однако что же делать? Доложить, что Авилов и Драч блефуют? Тогда поднимется шторм, в котором не удержаться никому! И кто знает, чем закончится приезд Государя… Хотя жизнью Императора никто рисковать не будет — наверняка поездку отменят. Дьявол! Это будет лучшее, что могло бы случиться…
Откуда-то издалека, словно из подсознания, донеслось:
— Господин ротмистр!
Листок удивленно поднял глаза на адъютанта.
— Я по вызову Его Превосходительства…
— В курсе, Алексей Николаевич. — Штабс-капитан Сивцов сдержано улыбнулся. — Генерал, однако, занят. Придется некоторое время подождать!
Он внимательно посмотрел на ротмистра, молча прошедшего к вешалке.
— Неважно выглядите, Алексей Николаевич… Вы здоровы?
— Здоров. Бессонная ночь… — буркнул Листок, снимая шинель.
— А, наслышан… Вы молодец! Быть может, воды?
— Воды? — Листок повернулся и хмуро глянул исподлобья на красивое лицо адъютанта. — Пожалуй, что воды…
И тут произошло нечто, отчего Листок даже вздрогнул: штабс-капитан протянул руку к стакану, и неожиданно раздался легкий звук, точно о стекло стукнули чем-то металлическим. Взгляд ротмистра тут же скользнул на стакан, на руку, и он остолбенел: на безымянном пальце адъютанта блеснуло серебряное кольцо!
Трудно сказать, что именно привело его в замешательство — это кольцо, напомнившее ему кольцо Дидлова, или этот металлический звук, который он уже где-то слышал… Но где? Когда?
Сивцов тем временем плеснул из графина воду в стакан и протянул его Листку. Алексей Николаевич замер — все странным образом походило на сцену в полковой канцелярии… Он сверху посмотрел на прозрачную жидкость.
— Красивое кольцо, однако… — медленно произнес Листок, искоса взглянув на сначала насторожившееся, а затем просиявшее лицо адъютанта.
— Заметили? — Сивцов улыбнулся и протянул руку Листку. — Серебряное… Милый подарок одной прекрасной дамы. Вот закончится заваруха — ей-богу, женюсь! Очень надеюсь, что скоро…
— Поздравляю! — хмуро буркнул Листок.
Он вновь глянул сверху на стакан и, поморщившись, опустил его на стол.
— Пожалуй, расхотелось…
— Быть может, закурите? Отличные папиросы — "Герольд"! Двенадцать рублей за фунт!
Сивцов достал из кармана портсигар, ловко распахнул его одним нажатием кнопки и протянул ротмистру.
Всё произошло быстро, но Листок успел-таки заметить нелепый барельеф, венчавший изящную серебряную крышку, — полуобнаженная дама соседствовала со скрещенными саблей и винтовкой со штыком. Достав папиросу, он как бы между прочим спросил:
— Однако занятная штучка… И что означают сии символы?
Сивцов рассмеялся:
— Юношеское баловство, ротмистр! По выпуску из училища заказали всей ротой — на память, так сказать! К слову, по этому вот портсигару нашел здесь товарища по казарме — два месяца, как в Сарыкамыш прибыл…
Он хотел сказать еще что-то, но дверь Воробанова внезапно отворилась, и из нее вышел незнакомый Листку жандарм.
— Вот и славно получилось — ждать не пришлось! — весело прошептал Сивцов.
Жандарм, кивком попрощавшись, удалился.
— Постойте секунду, я доложу, — улыбаясь, предупредил Сивцов и прошел в кабинет начальника.
* * *
— Проходите, ротмистр, садитесь, — любезно пригласил Воробанов Листка, едва тот представился.
Листок прошел к столу и сел напротив. Генерал некоторое время смотрел на него и неожиданно расплылся в улыбке.
— Наслышан, наслышан, Алексей Николаевич, молодцом! Хочу выразить свою благодарность! О работе вашей будет доложено генералу Джунковскому и начальнику штаба Кавказской армии генералу Юденичу… Буду настаивать на достойной награде!
У Листка сжалось сердце — пока не поздно, надо доложить! Но, словно заметив его замешательство, Воробанов добавил:
— Не возражайте, Алексей Николаевич — все по заслугам!
Неожиданно улыбка слетела с лица генерала.
— Или вы хотели что-то сказать?
Во рту Листка внезапно пересохло. Он с трудом сглотнул и с вдруг напавшей хрипотой произнес:
— Я только хотел просить Ваше Превосходительство с моим поощрением повременить… До окончания Высочайшего визита, так сказать… Свой долг надобно выполнить до конца.
Воробанов долго смотрел на него, прежде чем ответить.
— Что ж, Алексей Николаевич, похвально, — медленно произнес он. — Я подумаю… Кстати, как сообщил генерал Джунковский, в Сарыкамыше государь намерен лишь вручить на вокзале заслуженные награды нижним чинам своего подшефного Кабардинского полка и, отслужив молебен в полковой церкви, отбыть на передовую. Посещение же госпиталя не предвидится… Что надлежит в это время делать, я думаю, вам сообщит штабс-капитан Авилов…
Глаза их встретились.
— Вы меня поняли, господин ротмистр?
Листок поднялся. В голове молнией проблеснуло: "Бестия, однако ж… Все от тебя исходит, сукин сын!"
Но вслух произнес:
— Так точно, Ваше Превосходительство… Я понял все…
— Что ж, в таком случае не смею задерживать!
17. 27 ноября 1914 г. Наталья Берт
Из штаба Листок вышел сам не свой. Теперь он не замечал ни суеты, творящейся вокруг, ни гомона собравшихся во дворе военных. Все перемешалось в его голове — Сивцов, кольцо, стакан, дурацкие предупреждения Авилова, гнусные намеки генерала…
Он глазами отыскал штабс-капитана и, пошатываясь, подошел.
— Что ж вы, Виктор Николаевич? Не могли предупредить прямо, о чем вас убедительно просили в приказном порядке?
Авилов поморщился.
— Здесь не место, Алексей Николаевич, выяснять отношения. Да и не время! Его у нас теперь в обрез… Едем к вам и подумаем, с чего начать!
Листок, не глядя на Авилова, неспешно натянул на руку кожаную перчатку, разгладил ее; надел другую.
— В "контору", уважаемый Виктор Николаевич, мы, положим, не поедем. А начнем с кабинета главного врача соседствующего со штабом госпиталя…
Он помолчал и вдруг в сердцах проговорил, быстро взглянув в глаза штабс-капитана:
— И все-таки вы совершили непростительную ошибку, Виктор Николаевич! И меня втянули в это дерьмо… Спрашивается, какого черта так рисковать?
— Я не намерен обсуждать это, господин ротмистр! — с раздражением ответил Авилов, перейдя вдруг на начальствующий тон. — И потрудитесь объясниться по поводу госпиталя!
