Вик приложил все усилия, чтобы предотвратить повторное нарушение баланса. Свет не мог выиграть, он знал это. Джек может морочить им головы, но в итоге это не приведёт ни к чему хорошему. Лишь увеличит их страдания прежде, чем они придут к тому же самому финалу.

Они, их дети, дети их детей. Тьму не остановить. Она обязательно заберёт своё. В конце концов, почему живущие так боялись несуществования? После того, как Вик попробовал его, каждый миг жизни превратился в сущую муку.

Зачем все эти страдания, если всё кончится тем же самым?

Он стоял с мечом, а позади него лежали разорванные на части дети Саргия. Они уже вернулись в никуда, откуда и пришли. В их действиях не было смысла. Их жертвы были ни к чему. Так почему же они посвятили свои жизни боли вместо того, чтобы пытаться каждый миг провести в наслаждениях? Ведь после смерти им это будет недоступно.

Извивающееся тело у его ног напомнило Вику миг, когда он не смог убить своего сына.

Джек уже был смертельно ранен, жить ему оставалось всего ничего. Так почему он не смог его добить? Почему он не избавил его от страданий? Почему проявил такое малодушие?

Вместо этого он потащил тело к кресту. Он принял решение. Город требовал постоянного контакта с создателем, чтобы существовать. Конструкта, сооружённого Виком, было недостаточно. Нужна была живая плоть.

Почему он повесил сына вместо себя? Чтобы тот продолжал жить, пусть и в таком состоянии? Или же чтобы Вик мог благополучно вернуться домой, к той семье, которую когда-то бросил?

Он до сих пор не знал ответа. Не помнил. Или же специально забыл?

Вик опустил клинок.

Она что-то промолвила. Он удержал лезвие буквально в нескольких сантиметрах от её головы и спросил:

— Что ты сказала?

— Город, — повторила Эмма, не сводя с него глаз. — Ты не Томми. Он держит свой катер под контролем. А Город уже давно контролирует тебя. Требует, чтобы ты поглощал всё больше и больше. Чтобы Эдем распространился везде.

Вик не создавал Город — но сделал его тем, чем он являлся сейчас. Освободителю нужна была база операций, поэтому он выбрал то, что было под рукой — место жития Бога.

Вик полностью обратил творение против создателя. Когда всё закончилось, Первый Город стал произведением Освободителя: и только ему подчинялся. Абсурдом было бы считать, что он как-то на него влияет. Медичка отчаянно пыталась купить себе время — к сожалению, Вик его не продавал.

Он уже замахнулся, чтобы снести ей голову, как вдруг его обволокла тьма. В этот раз не он её вызвал.

— Кто здесь? — крикнул Вик. Попытался двинуться — не вышло. Казалось, его сковали по рукам и ногам. Откуда-то слева раздался шелест, и перед его взором проплыла смуглокожая девушка в вечернем платье и с красной точкой на лбу.

— Пожалуйста, простите меня, — пролепетала она. — Но я вынуждена была подчиниться. Он приказал.

— Что здесь происходит, Катрина? — спросил Вик. Девушка боязливо огляделась.

— Томми велел сдержать вас. Вы внутри меня.

— Отпусти! — крикнул он. Смуглянка отпрянула, подняв руки, и заплакала.

— Пожалуйста, не делайте ему больно! Если бы я знала с самого начала, кто вы, я бы не делала таких глупостей! Но теперь я вижу! Я вижу, создатель, что это вы, но я не могу ему не подчиниться! Ведь он мой носитель!

Вик дёрнулся ещё раз, но ничего не получилось.

— Ты ведь знаешь, что я выберусь отсюда — и тогда тебе несдобровать, — сказал он Катрине. Через мгновение он почувствовал, что может спокойно двигаться. — Благодарю.

— Нет, — покачала головой девушка. — Он сделал то, зачем пришёл.

— Что именно?

— Спас её, — пролепетала Катрина. — Простите меня, создатель. Я не могла…

Тьма исчезла так же резко, как и появилась. Прямо перед ним стоял катер. Не прошло и мгновения, как с огромной скоростью он двинулся назад. Томми успел вытащить Эмму. Ему хватило ума не вступать в прямую конфронтацию. Правда, его это не спасёт.

Вик остался один. Впрочем, как и всегда. Его окружали статуи людей, которых уже охватил Эдем. Их неподвижность ласкала взор. Наконец-то они обрели счастье и покой. Никаких больше ненужных страданий. Отныне и до конца времени у них всё будет хорошо. До тех пор, пока тьма не вернёт своё. Они снова станут едины.

Только Эдем он смог выторговать в качестве решения. Вик не хотел смертей. Люди заслуживали рая, пусть и искусственного. Раз уж он смог обрести счастье, пусть и ненадолго, то почему этого должны лишаться другие?

Бросив взор на ворота позади, Вик хмыкнул. Джек будто знал, что его ожидает, потому постарался приготовить свой город по максимуму. Пусть Вик и бывал в Карасе раньше, он не смог оценить всех масштабов задумок своего сына. Механизмы здесь работали с помощью света. Разобраться в них без вреда для себя Вик просто не мог.

Будто зная, что именно отсюда начнёт распространяться Эдем, Джек понаставил везде ограничителей, чтобы удержать всё внутри специально подготовленных кварталов. Чтобы прекратить их действие, Вику требовалось убить того, кто их подпитывал. Пока Освободитель пытался поставить сыну ультиматум, тот делал встречный.

— Весь в отца, — буркнул Вик и двинулся меж статуй.

Земля под ногами потихоньку поднималась выше и выше. Река кривилась, начинала испаряться. Похоже, что Джеку почти удалось остановить заражение. Вику стоило торопиться, если он не хотел отправиться на очередной виток петли.

Место, где проходил ритуал, превратилось в вершину горы. Совсем скоро Вику пришлось лезть по отвесному склону, состоящему из мягкой, покрытой травой земли. Хорошо, что он прихватил с собой парные клинки, оставленные сыном Саргия — здесь они ему очень пригодились.

Пока он карабкался, в голове пролетали неутешительные мысли. Если он проиграет, путь придётся повторять с самого начала. С того самого момента, как он вернулся на Нижние Уровни. Каждый раз Вик стирал себе память, как только знакомился с Биллом — у него были технологии, чтобы это сделать. Вик не хотел помнить все провалы. Того, что с ним сделали — и что ему пришлось сделать.

Прошлого, как и будущего, не существовало. Был только этот конкретный момент, а также иллюзии мозга, считающего, будто воспоминания могут вернуть тебя назад. Нечего там было исследовать или узнавать: только сожжённые руины да разочарования.

Вик не изменит того, что сделал. Он поклялся, что больше не будешь сожалеть о своих выборах. Он не будет жить в мире, который не случился. Он существовал здесь и сейчас. У него была цель — рано или поздно, он её достигнет. Иначе просто быть не могло.

И всё же, несмотря на всё это, он оставил себе возможности для провала. Он подстроил всё так, что с активацией Эдема возвращался и его сын. Пусть не совсем он, пусть в чужом теле. Главное, что проекцию, наделённую всеми принципами Джека, можно было переубедить. Или удостовериться в последний раз, что они не придут к консенсусу.

Вик вдруг понял одну важную вещь: он жаждал, чтобы кто-то нашёл способ его остановить. Пусть он будет повторять этот путь сотни, тысячи, миллионы раз. Он готов это делать до тех пор, пока кто-то не найдёт способ разорвать его чудовищный контракт. Кто-то, кто сможет, наконец, примирить свет и тьму, не уничтожив и то, и другое.

«Пожалуйста, — взмолился он, подтягиваясь на последнем уступе. — Пожалуйста, помогите мне».

«Тебя никто не слышит, кроме нас. Они никогда не смогут ничего решить сами. Свет обречён. Когда-нибудь ты победишь. Мы победим. Это неизбежно. Это закон вселенной. Наш закон».

Наконец, он взобрался на небольшую чистую лужайку, лишённую всякой растительности. Впереди и сверху, на холме, горел яркий свет. К вершине вели каменные ступеньки.

Джек ждал его.

Подъём показался Вику бесконечным. Он так жаждал этого момента. Он так боялся его. Впервые за всё это время он снова увидит сына. Попробует объяснить ему, что делал всё ради общего блага.

Джек стоял к нему спиной, смотря куда-то вдаль, держа козырьком ладонь. На подошедшего Вика он даже не обратил внимания.