Джек мог бы солгать, но понял, как глупо бы это выглядело.

— Нет. Тогда совсем плохо было.

— Ты даже не представляешь. Я ещё спала в общем отсеке. Рэнди примчался и сказал мне, что ты умираешь. Мы ворвались в твою комнату, а ты лежишь на полу в луже своей блевотины. Рэнди тебя приподнял, а у тебя из носа, глаз и рта кровь шла. Я всерьёз тогда думала, что потеряла тебя. И потому решила признаться. Побоялась, что ты умрёшь.

Джек почувствовал острый укол совести. «Так не может продолжаться. Ты должен выбрать уже, что для тебя важнее».

Забавно, Учитель ведь предупреждал его и об этом. Правда, тогда ещё Джек не понимал ни слова. Он просто повторял приёмы, которые ему показывали, тренировался и думал, когда же этот ад закончится. Эхом, словно из забытого далёко, в голове снова отозвались слова: «В жизни каждого человека настаёт момент, когда он должен решить для себя, что же ему важнее — страсть или долг. И благословлён будет тот, для которого долг и есть страсть. Остальным же можно только посочувствовать, ведь какой бы выбор они ни сделали, о нём они будут сожалеть до конца своих дней».

— Я должен это делать, — как можно твёрже произнёс он. — Ради тебя, ради нас. Ради всех остальных. Просто потому, что никто другой не сможет.

— Ты никогда не рассказывал, для чего это.

— Давай ляжем, — попросил Джек. Анни кивнула.

Когда они улеглись в кровать, Джек начал:

— Я всегда считал, что если расскажу вам, вы станете меня избегать.

— Это почему же? — спросила Анни, положив голову Джеку на грудь и сжав его в объятиях. Джек вздохнул.

— Думаю, придётся рассказать всё с самого начала. Я говорил, что не знаю, кто мои родители?

— Да, — протянула Анни. — Правда, родителей не знает больше половины города, так что ничего особенного тут не вижу.

— Так вот, дело в том, что я их знал. Когда-то. А потом кое-что произошло — и я их забыл.

— А вот это уже интереснее. Ты получил травму или что-то ещё? Несчастный случай?

— Нет, — выдохнул Джек, чувствуя, как по груди бегут мурашки от тёплого дыхания девушки. — Я помню, что раньше жил с ними.

Анни поднялась на руках и внимательно посмотрела в глаза Джеку.

— Ты не врёшь?

— Я сейчас абсолютно честен.

— Но ведь это значит, что ты жил в Башне Правосудия. Или же твои родители были большими шишками в Синдикате.

— Это я начал понимать намного позже. Но всё это смутные воспоминания. Я не помню их лиц, голосов. Только какие-то размытые образы. Намного чётче я вспоминаю вечер, когда всё изменилось. Я был дома, мать уложила меня спать. Она погладила меня по голове на ночь и поцеловала в щёку…

Он почувствовал, как Анни слегка задрожала от его слов. Наверняка она испытывала зависть, ведь ничего такого в её жизни не было. Её родители поступили, как и многие другие, — отказались от своего чада, чтобы не платить выкуп Синдикату. Жить в школе оказалось настолько тяжело, что Анни решила сбежать на окраины — туда, где не было власти короля. Где не заставляли после школы отрабатывать долг в Приюте. Конечно, на окраинах было не легче — но здесь ты был полностью свободен, и всё зависело только от тебя, а не от решений директора Приюта или школы.

— Потом я очнулся в церкви и мне сказали, что мои родители совершили нечто ужасное. Нечто, за что им пришлось расплатиться мной.

— Вот подонки, — буркнула Анни. — Неужели они продали тебя?

— Я так не думаю, — сказал Джек. — Помню крики, доносившиеся сквозь сон. Будто мама умоляла не забирать меня. Но её никто не слушал.

— Ты точно уверен, что так и было? Может быть, память тебя подводит. Выдаёт желаемое за действительное.

— Нет, — твёрдо ответил Джек. — Я знаю, родители ни за что бы меня не отдали. Меня забрали силой, чтобы я искупил их грехи.

— Так значит, ты воспитывался в церкви?

— И да, и нет. Я посещал всякие духовные семинары в церковной школе для общего образования. Но большую часть времени проводил в специальном корпусе, где тренировали меня и ещё пару десятков других детей. Учили рукопашному бою, стрельбе из оружия. Учили убивать. Меня даже заставили плавать! И когда я спрашивал, к чему меня готовили, мне ответили: «К войне».

Анни насупилась:

— Но с кем? Да и потом, это же церковь. Какие у неё могут быть враги? И какие солдаты? Это всё бессмыслица какая-то.

— Лучше спроси, каких врагов у церкви нет. Практически все силы в городе сосредоточены против неё. Церковь не любят ни Семьи Синдиката, ни полицейские, ни служители Информатория. Она, практически, всегда стояла сама за себя, тайно обучая бойцов, вроде меня.

— Ну, хорошо, — усмехнулась Анни. — Это ты так боялся рассказать? То, что тебя обучала церковь? Но какая разница? Ведь сейчас ты с нами, здесь, на окраинах! Ведь ты сбежал от них, верно?

— Как ты думаешь, почему я здесь с вами?

Услышав это, Анни секунду ничего не делала, а затем отодвинулась.

— Погоди… ты хочешь сказать…

— Да. Даже с вами я по заданию церкви.

— Глупость какая! Они хотели, чтобы ты стал бандитом?

— Они хотели проверить меня. Протестировать мои навыки. Потому и выкинули на окраины, чтобы я выживал. Тогда мне и пришла идея собрать свою банду. И, как ты помнишь, много времени у меня не ушло, чтобы сколотить из банды армию. Мой Учитель всегда говорил, что я прирождённый лидер.

Анни села на кровати, повернувшись к Джеку спиной. Он не видел её лица, но по тону понял, как сильно она раздражена.

— И когда ты собирался нам это рассказать?

— Никогда, — признался Джек. Анни вздрогнула. — Я не хотел ничего рассказывать. Я бы ничего и не рассказал, если бы не видения.

— Значит, это тест…

— Сначала они просто хотели посмотреть, как долго я выживу. Результат их удивил. Они даже не думали, что я достигну столько за такое короткое время. И всё благодаря тебе с Рэнди.

— Значит, мы для тебя лишь инструмент. Способ выслужиться перед хозяевами.

— Не говори глупостей, — Джек сел на кровати и положил руку на плечо девушки. — Без вас не было бы меня. Вы всё, что у меня есть на самом деле. Все мои успехи — ваших рук дело.

— Без тебя мы бы ничего не достигли, — помотала головой Анни. — Мы бы даже десятка ребят не смогли собрать. Это ты их агитировал. Ты давал им надежду и цель. Ты сделал из кучки уличных гангстеров нечто большее. — Когда она повернулась, Джек увидел в её глазах слёзы. — Я всегда верила в твои речи, Джек. О том, что есть что-то большее, чем просто существование. Что мы все предназначены для высшей цели. Я думала, что ты делаешь всё ради нас. А теперь оказывается, что ты просто старался ради своих хозяев?

— Нет, я старался для нас. Грядёт война, Анни. Не знаю когда, не знаю с кем. И ребята, которых мы обучили, наверняка станут на ней солдатами. Потому нам нужно быть сильными. И ни в коем случае не сдаваться. Только так мы сможем выжить. Я ведь не для церкви собирал вас всех, а для себя.

— Так все твои разговоры о высшей цели — полная чушь?

— Вот мы и дошли до того, почему мне так часто приходится надевать этот дурацкий шлем. Что ты знаешь о курьерах?

Анни вытерла слёзы и всхлипнула. Такая постановка вопроса её сильно отвлекла.

— Информаторий использует людей, чтобы передавать данные. Загружает информацию в голову, а затем отправляет адресату. Курьер не знает, что у него в голове. Подожди, так значит, ты тоже?

Джек кивнул.

— Я думаю, это была одна из главных причин, почему меня решили взять. Ребята, с которыми я учился, обладали таким же талантом.

— Но ведь это очень редкая вещь! С ней бы ты спокойно мог работать на Синдикат и получать огромные деньги!

— Синдикат уже давно прогнил, Анни. Потому-то мы и нужны церкви, чтобы спасти людей от ошибок короля. Без нас всё здесь быстро рухнет.

— Так вот, значит, в чём твоя великая цель, — протянула Анни. — Ты хочешь всех спасти от Синдиката.

— И не только. Ещё от самих себя.

— Но зачем тебе подключаться к Сети во сне?