— Боюсь, что так, — вздохнул я.

— Пойдём к начальству. Представляю, как Овчинников «обрадуется», — грустно произнёс Мамед.

Начальник угро встретил известие спокойно.

— Вы уверены, что это не Кутузов?

— На день ограбления у него алиби, его ещё в городе не было. А что касается убийства Дохина… Кутузов понятия не имел, что Дохин болен. Так что версия с его причастностью отпадает.

— То есть вы полагаете, что Вениамина убили до его прихода?

— Да, — кивнул я. — Пока что всё свидетельствует об этом.

— Тогда может он кого-то видел?

— Говорит, что нет.

— Плохо, товарищи. Тогда кто по вашему мнению мог подстроить это самоубийство?

— Если Дохин входил в банду налётчиков, можно предположить, что это были его подельники, — сказал Мамед.

Кутузов посмотрел на меня.

— Вижу, что вас что-то смущает, товарищ Быстров? У вас есть другая версия?

— Другой версии у меня пока нет, — признался я.

— Тогда что вам не нравится?

— Портфель. Почему подельники не захватили его с собой?

— Не нашли или слишком закрутились, когда устраивали эту инсценировку, — предположил Мамед. — В любом случае надо найти их и спросить. Товарищ Овчинников, разрешите товарищу Быстрову и дальше работать над этим делом?

— Я связывался с Иваном Никитовичем Художниковым. Он дал добро. Так что, товарищ Быстров, вы временно прикрепляетесь за таганрогским угрозыском. Надеюсь, у вас нет возражений? — спросил Овчинников.

— Возражений нет, — сказал я.

Овчинников бросил взгляд на большие напольные часы, стоявшие у него в кабинете.

— Время уже позднее… Мамед, вопрос с жильём для товарища Быстрова удалось решить?

— Удалось, товарищ начальник. Я его к тётке своей определю.

— Тогда проводи ростовского коллегу, покажи, где он будет жить. А завтра к девяти утра жду вас с планом дальнейших действий, товарищи.

На улице стояла кромешная темень, поэтому к дому, где жила тётка Мамеда, пробирались чуть ли не наощупь. От слабенького ручного фонарика, прихваченного нами, толку было чуть-чуть.

По пути я забеспокоился.

— Слушай, время уже позднее… Мы Евгению Марковну не разбудим?

Мамед легкомысленно махнул рукой.

— Она всё равно за полночь ложится и встаёт рано. Тётя Женя — она у меня старой закалки женщина. Сейчас таких нет.

Жила она в маленьком домике, обнесённом забором. Стоило только Мамеду рукой открыть калитку, как дверь распахнулась и на крыльцо вышла женщина в накинутом на плечи мужском пальто с квадратными плечами. В руках у неё была керосиновая лампа.

— Мамедушка, ты что ли? — ласково спросила женщина.

— Я, тёть Жень! Вот, постояльца привёл. Это товарищ Быстров из ростовского угро.

— Георгий, — представился я. — Здравствуйте, Евгения Марковна.

— Здравствуйте, здравствуйте! Заходите внутрь, пока холода не напустили.

Потолок в доме был низкий, я едва не коснулся его макушкой.

— Вы уж поаккуратнее, Георгий, — сказала Евгения Марковна. — Особенно, в дверях. У нас в роду высоких не водилось, вот и построили гномью избушку.

Она усмехнулась.

— Понял. Буду беречь голову, — произнёс я.

— Мы наверное голодные? Тогда к рукомойнику, я специально на вешалке новый рушник повесила — им вытирайтесь. А потом за стол…

Мамед довольно потёр руки.

— А вот это добро! Мы и впрямь с товарищем Георгием аппетит нагуляли.

Вымыв руки заботливо нагретой в чайнике водой, мы сели за стол.

Евгения Марковна с помощью ухвата извлекла из огромной русской печи несколько покрытых сажей чугунков.

— Так, тут у меня шти с мясом. Будете?

— Спрашиваешь, тёть Жень! Конечно будем!

— Мамедушка, ты за гостя не отвечай. Георгий, что скажете?

— Конечно буду, Евгения Марковна!

— Ну, а после штей, картошечка жареная с грибочками солёными.

— Эх, под такую закуску, да ещё б… — Мамед выразительно посмотрел на тётю.

Та правильно истолковала его взгляд и достала с полки бутылку водки.

— Ну что, Жора — давай, за знакомство? — подмигнул Мамед. — И тётя Женя от стопочки не откажется. Так ведь?

— За хорошую компанию — не откажусь!

Мне пить откровенно не хотелось, но я не стал обижать хозяев отказом.

Мамед разлил водку по стопкам, хотел произнести тост, но я его опередил:

— За хозяйку дома! За вас, Евгения Марковна!

— Ой, ну что вы… — засмущалась женщина.

— Мужчины пьют стоя! — заявил я.

Мы чокнулись, я лишь слегка пригубил и отставил стопку в сторону.

Мамед выпил до дна, крякнул и довольно протёр усы.

— Хорошо, но мало! Повторим?

— Завтра с утра на службу, — напомнил я.

— Ладно! Тогда как-нибудь потом, — согласился он.

— Говорят, какого-то милицейского сегодня не то застрелили, не то порезали, — вдруг произнесла Евгения Марковна.

— Это где так говорят? — напрягся Мамед.

— Известно где — на базаре. Я пока мясо покупала, всякого наслушалась.

— В кои веки не соврали. Да, сегодня погиб наш товарищ — Веня Дохин. Ты его не знаешь…

— Ну, насчёт того — товарищ он или не товарищ, это ещё надо определиться, — заметил я.

— Ну да, — грустно склонил голову Мамед. — Очень странная история. Только не спрашивай, тётя Женя — всё равно не имею права рассказать, что и как, пока следствие не закончится.

— А я что — я ничего! Просто слухи по городу ходят, — повела плечами женщина.

После плотного ужина Мамед засобирался.

— Ты куда, племяш, на ночь глядя? Вон, темень какая за окном! — всполошилась Евгения Марковна. — Заночуй у меня, место чай найдётся…

— Я б с удовольствием, только меня сегодня ждут. Я обещал, — лукаво усмехнулся Мамед.

— Знаю я, кто тебя ждёт! Опять какой-нибудь девке башку дуришь!

Мамед усмехнулся, но развивать эту тему не стал.

Поцеловал перед выходом тётю и пожал мою руку на прощание.

— Давай, Жора! До завтра! Я часиков в восемь сюда заскочу.

— Ты смотри — не проспи!

— Как я могу проспать, если вообще спать ночью не собираюсь! — засмеялся сыщик.

Дверь за ним захлопнулась.

— Вы-то, наверное, женаты, Георгий? — посмотрела на меня женщина.

Я показал обручальное кольцо.

— Недавно поженился.

— А супруга где? В Ростове ждёт?

— В Москве.

— В Москве? — удивилась она. — А чего ж так?

— Так получилось, Евгения Марковна. Ведь не навсегда в Ростове, в командировке на время.

— Скучаешь, небось, по лебёдушке?

— Скучаю, — признался я.

— Это хорошо. Тем встреча слаще будет. Я вам в пологе постелила: бельё у меня всё чистое…

— Большое спасибо, Евгения Марковна. Может, я могу чем-то помочь?

— А зачем мне помогать-то? — удивилась она. — Я ить ещё не старуха, сама справляюсь. А на что сил не хватит, так Мамедушка придёт и сделает. Он хоть и на вид турок турком, душа у него всё равно наша, русская!

— Это я уже понял, — подтвердил я.

Ещё немного поговорив с женщиной о всяких житейских пустяках, я разделся до исподнего, отодвинул занавеску полога и лёг на мягкую перину кровати. Сон сморил меня практически сразу.

Как это обычно бывает, когда я страшно устал, ночь прошла без грёз и сновидений. Разбудили меня отзвуки разговора.

По мужскому незнакомому голосу, я понял, что в доме, кроме Евгении Марковны, есть ещё кто-то другой.

— Сами видите, товар — первый сорт! — бубнил незнакомец. — И прошу недорого.

— А масло точно свежее?

— Обижаешь, хозяйка! Ты принюхайся — я ж сразу тебе сказал: всё свежее, только-только с маслобойни.

— Уж больно много его… С пуд поди, не меньше…

— Так себе почитай оптом возьмёшь, с другими поделишься! — в голосе мужчины сквозило веселье. — Бери, не прогадаешь.

— Всё равно, много для меня будет…

— Эх, что ж ты со мной, мать, делаешь! Давай я тебе ещё чуток скину — только всё, я в убыток торговать не могу. Уж пойми меня правильно.