С другой стороны, не все так хорошо разбираются в драконьей психологии, как я. Потому Орсен и попытался скрыть свою оговорку, когда обратился к принцу по имени. Столько интересной информации! А завтра уезжать из академии, обидно аж до слез.

– Да. – Уходить я собиралась, но это было до того, как пришел принц. Все же некоторый интерес он вызывал, да и его выводы по поводу магического круга послушать хотелось. Но, увы, Орсен не дал мне и шанса, непрозрачно намекая, что пора бы и честь знать. Что такое честь, я не особо знала, но вот намеки понимала, к счастью или огорчению, отлично.

– Если что-то вспомнишь еще, скажешь на занятиях, хорошо?

– Конечно, – кисло ответила я. – Ладно, удачи.

Выйти через дверь мне никто не предложил, поэтому я выбрала единственно возможный вариант: распахнула окно в кабинете и выскользнула наружу единым слитным движением. Подслушивать я не собиралась, но восхищенный вздох услышала.

– Потрясающе! Ты где такую нашел?

– Такие сами находят. Пришла вот сегодня.

– Слушай, а вот ко мне одни полуголые девицы ломятся, половина даже с брачным браслетом. Вот что я делаю не так, а?

Я только хмыкнула про себя. Нельзя сказать, что ответ Орсена мне не польстил, хотя, драконий боже его отшлепай, лучше бы через дверь выпустил!

***

К утру я закончила сборы. Госпожа пыталась уговорить меня остаться в академии, но я была непреклонна. Ничем хорошим это не закончилось бы. Поэтому еще до начала занятий мы с госпожой устроились в кабинете ректора со всем удобством.

– Кэра, ты уверена, что нам можно вот так входить в чужой кабинет и пить тут чужой чай? – спросила Сильвия.

Она была уставшей – сказывалась бессонная ночь, полная переживаний. Наверное, именно поэтому на мое самоуправство госпожа отреагировала так спокойно, почти равнодушно.

– Чай я взяла наш, не волнуйтесь. И чашки тоже наши, – ответила я, вспоминая, как паковала дамскую сумочку с вещами первой необходимости.

У ректора и чая нормального не было, нельзя же госпожу бурдой поить! Из приличных напитков я нашла только крепкое спиртное, но пить такое с утра – не лучшая идея.

Пожалуй, изумленные глаза ректора, когда он зашел в кабинет, мы с Сильвией запомним навсегда. Возможно, это было невежливо – занимать кресло самого ректора, но что я могла поделать, если здесь было только одно нормальное сиденье? Заставить Сильвию сидеть на стуле без спинки? Или проблема в том, что мы не записались на прием? Или не стоило брать раритетный заварничек и ставить его на какие-то (возможно, важные) папки?

В любом случае ректор быстро справился с собой, натянул вежливую улыбку, хотя глаза оставались холодны – нашему вторжению он не обрадовался.

– Чем обязан?

– Мы бы хотели покинуть академию сегодня же. Зашли предупредить.

Ректор замялся, я краем глаза отметила, как нервно он сжал низ своего идеально выглаженного камзола.

– Могу я узнать причину?

– Личные обстоятельства, – отрезала я.

– Видите ли… Даже при всем моем желании… Академию покинуть вы не сможете.

Я ожидала всего: от розыгрыша до нападения, но ректор был убийственно печален и серьезен.

– Могу узнать причину? – спросила я.

– Нет.

– И даже я не могу? – вопрос Сильвии прозвучал как угроза – это она умеет (правильно спрашивать, чтобы собеседнику захотелось ответить). – Не усложняйте, будьте добры. Все равно мы узнаем, только времени потратим больше. Вы же понимаете, кто мои родители, и понимаете, что они могут узнать все. Поверьте, гораздо лучше, когда вопросы будут у меня, а не у них.

В этом Сильвия права. После нескольких покушений на нее, после предательств, казалось бы, верных людей, ее родители относились к безопасности с повышенным и пристальным вниманием. С них станется прилететь в академию и перевернуть ее вверх дном. Или вообще разгромить до камушков, чтобы забрать любимую дочурку из опасного места.

Ректор вздохнул:

– Этого-то я и боюсь. Понабежавших со всех концов света взволнованных родителей, которые устроят хаос. Я не хочу, чтобы поднималась паника…

– Вы о том, что где-то в академии кто-то использует запрещенную магию? – я решила не ходить вокруг да около.

Доверяем ли мы ректору, не доверяем – результат будет один. Он тут главный, у него есть доступ буквально ко всему, поэтому если он и захочет от нас избавиться, то ничего сделать мы не сможем. Точнее, сможем бодро отбиваться, но саму вероятность нападения (если ректор таки враг) это не изменит. С другой стороны, ректора я проверяла по всем возможным каналам. Даже совет старых маразматиков, уж простит меня драконий боже за такую характеристику, охарактеризовал его как надежного человека. А маразматики надежны почти как драконий боженька – в силу своей предубежденности и излишней подозрительности проверяют всех от хвостиков до рожек. Дали бы волю – и вообще бы распотрошили. На всякий случай.

– А вы-то откуда знаете? Неужели сплетни пошли? Чтоб кентавр с царственной феей породнился и потомство их двоюродному дедушке-тритону оставил! – Надо же, ректор знает толк в ругательствах.

И это было не на публику, он действительно расстроился. Я его понимала. Если поднимется паника, прибудут родители и начнут забирать своих детей, то мы почти наверняка упустим преступника. Скажите, какое мне до этого дело, если меня должно беспокоить благополучие Сильвии? Да самое прямое! Сильвия со своей силой и магическим резервом – первый кандидат в жертвы обладателю запретной магии. Пусть не сразу, а в долгосрочной перспективе. Поэтому любую опасность лучше уничтожать, пока она не развернулась по полной.

Я молча протянула очередной лист с начерченным Сильвией кругом. У меня таких в запасе много: как раз оставила на случай объяснений. В отличие от Орсена, ректор сразу все понял:

– Превосходная работа, уважаемая Сильвия. Совершенная. Трудно поверить, что эту дисциплину вы осваивали не с рождения. Что же, смысла скрывать нет. Да, где-то в моей академии есть нарушитель. Кое-кто уже прибыл для расследования этого дела. И могу сказать, что все под контролем.

– Под контролем? Тогда почему студенты не могут покинуть академию? – спросила я.

Красиво говорит, ничего не скажешь. Но ректор привык иметь дело с благородными и вежливыми студентами, которые и мысли не могли допустить, что глава академии может сказать ложь. А я не была ни вежливой, ни благородной. Если мне придется по бубенцам дать, чтобы узнать все для безопасности госпожи, то я своих туфель не пожалею. Новеньких, между прочим, только перед отъездом купила.

– Это одно из условий, который поставил королевский дознаватель.

– Значит, все же здесь есть королевский дознаватель, верно? И вы скрыли эту информацию от меня, когда я записывала госпожу в вашу академию.

– Я ничего не скрывал, – ректор вздохнул, видимо, разговор его выматывал. – О том, что сюда приедет кто-то для расследования, я узнал спустя десять дней после начала обучения. Послушайте. Это бессмысленный диалог. Да, уехать вы не сможете, но здесь находится королевский дознаватель, а потому вы в полной безопасности.

– Я вас поняла. Только последний вопрос. Это приказ не выпускать студентов, случайно, не сегодня ночью пришел?

– Случайно не сегодня. Около пяти дней назад.

Я прикусила губу, чтобы подавить облегченный стон. На минуту у меня закралось ужасное подозрение, что это я виновата: показала рисунок Орсену, тот – принцу. А они вполне могли быть связаны с таинственным дознавателем. И своими действиями я случайно подставила госпожу.

– Наслаждайтесь учебой, девушки, ни о чем не волнуйтесь. В отборе поучаствуйте, говорят, он достаточно веселый.

Если бы я была госпожой, то я бы ударила ректора. Но, увы, я обычная служанка, потому мне пришлось сдержаться и молча покинуть приемную ректора. Ничего, мы еще разберемся. Вот как мы с госпожой насладимся учебой, так и вам, неуважаемый ректор, я лично помогу насладиться работой. Но все это после. Сейчас надо было подумать, как обезопасить госпожу и что сказать ее родителям.