Ответов Роман не знал, но крепко держал за жопку и горячо любил её. Отныне это была его любимая попка во всей Вселенной. Даже не какая-нибудь там жопка-попка, а Зад Любимой Женщины. Он же в сокращении — ЗЛЖ. Чтобы враг не догадался, и супостаты не пронюхали. Да он их у нему и не подпустит!

«Умная, заботливая, даёт в ЗЛЖ», — перечислил Новокуров и теперь точно понял, что такая ему нужна. И фамилии для неё своей не жалко.

«С такой можно без всяких презервативов», — уточнил внутренний голос: «Потому что по любви, а это уже — по праву».

Схватившись за зад, как за саму веру в человечество, Рома вдруг начал кончать.

— Агр! — выдал он вместо банальный фраз, так как в этом состоянии уже не мог подбирать красивых фраз.

Рыжий любовник никак не мог остановить этот процесс. Сначала снизу всё напряглось так, потом ещё напряглось.

«Сейчас рожу ежа залупой!» — предупредил внутренний голос.

Рома моргнул. Занятие интересное, почти фатальное. И если так, то это точно будет его самый последний секс на Земле!

Но затем отпустило, ослабило хватку. И Роман понял — не последний.

В процессе освобождения был наведён определённый мостик между единением душ человеческих. По нему строем пошли ребята, взявшись за руки.

Мальчики, девочки, коротко и длинно стриженные, они просто покинули станцию А в его теле и пошли через мостик по направлению к станции Б в её теле, напевая тоненькими голосками:

Папа Рома, не шути

Лучше к маме отведи.

Будем вместе жить-дружить,

А ты будешь нас растить.

Как окрепнем, подрастём,

Так стаканчик принесём.

Будешь пить и наслаждаться,

Продолжай только ебаться!

Новокуров горячо, сразу и надолго запомнил слова и мотивчик. Ведь сейчас он был всемогущим сверхсуществом, который зарождал жизнь. Потому словно обладал даром рентгеновского зрения.

Представить не сложно, как всё происходит.

Он настолько остро ощущал, что почти физически видел, как ребята в белых панамках остановились, помахали ему руками и продолжили путь.

Пустив фигуральную слезу умиления, Рома тоже помахал им. И даже мост какое-то время разрушать не стал. Потому что это было бы самым лицемерным и эгоистичным поступком из всех возможных в мире. Можно и так постоять.

Новокуров только покрепче прижался к Лесе, стараясь сократить расстояние между станциями, чтобы ребятам поменьше идти.

«Маленькие же совсем».

А Леся вдруг как закричит и выдавила из себя:

— Я кончаю-ю-ю!

Тут он и очнулся. И с удивлением обнаружил, что впервые кончает в женщину без презерватива.

Не делает вид, что кончает, быстро вытаскивая в последний момент и вновь обманывая природу, а целенаправленно наполняет её резервуар, щедро делясь своей ДНК. Спиралями, которые уже не просто бинарные палочки, а ещё и какие-то там одиночные отростки в спирали, которые открыла отечественная наука.

«Но Нобелевку вновь дадут каким-нибудь пидорам. Ровно так же, как премию мира всегда дают тем, кто развязывает войны», — промелькнуло в голове.

А на фоне взрывались фейерверки, бахали салюты. Круги в глазах уже и не понятно от чего. От душа или недостатка крови в мозгу?

Кашлянул. Дышать только тяжело. Почти невозможно.

Рома снова закашлялся, вытаскивая. А когда открыл дверку, то ещё не успев выключить воду, понял, что горло першит не просто так.

Схватив женщину за руку, он выдавил из себя лишь одно слово:

— Бежим!

А она мало того, что сразу поверила. Ещё и доверилась. Только воду сначала выключила. Чтобы знал избранник — хозяйственная.

Противник приближался. Пулемёт заработал с гулким эхом, застрекотали очередями автоматы. Группа лиц в составе ДРГ тут же попадала, зарываясь носом в холодную землю. Кто — сам, а кому глаз уже не открыть.

Таких оказалось трое.

— Получили, пидорасы? — крикнул Гусь, отработав с пулемёта по всем, кого мог достать с расстояния порядка пятисот метров.

Дальше прицельно бить мешали деревья. Но Глаз уже скорректировал снайпера и Винторез Одина выпустил три быстрых пули, одну за другой, забрав ещё две жизни и ранив третьего в ногу. Тот пополз за дерево, оставляя кровавый след на пожухлой траве и громко матерясь на немецком.

Даже с расстояния не перепутать.

Снайпер, отработав, сменил позицию. Спрятавшись за очередным за деревом, от него послышалось:

— Двое с нашивками из черепов. Один с флагом с курицей, отдалённо напоминающей орла. Остальных не разглядел… Наёмники.

— История циклична и имеет свойство повторяться, — обронил Будённый, расстреляв полный рожок, но так никого и не ранив. Далеко залегли. — Каждый век к нам прут немчики. Да всё без гостинцев. А пока идут, ребят с собой собирают. Одним ходить скучно. Вместе — веселей.

— Удобрение с доставкой в поле, бляха-муха, — добавил Могила, загоняя рассыпанные перед ним патроны в неполный рожок.

Стасян промолчал, выглядывая из хорошо окопанной засады как из-за бетонной стены. Только если бетонку можно разбить пулями и осколками, то с землёй сложнее. Гасит удары и проникновения.

Крановщик стрелять не стал. Не было необходимости. Издали сняли передовые силы. Остальные залегли, расползлись, отошли. Теперь ищи их по кустам и среди деревьев. Только патроны тратить.

Диверсионно-разведывательная группа по большей части состояла из иностранных наёмников. Отсюда польская речь, немецкие шевроны, и британский акцент по радиоперехватам. Связист по обрывкам фраз сделал заключение.

Говорит, загоняют их отделение в ловушку, намереваясь взять в клещи и отрезать от своих. В таком случае командиру тактически верно было прорывать кольцо между фактическим местоположением и подкреплением. Но опыта Могиле было не занимать. Он понимал, что там встретят как следует. Вдвое, а то и втрое больше солдат, чем тех, кто должен преследовать их в спину, загоняя и постреливая над головами.

— А вот хер им! — заявил Могила и поступил стратегически.

Играя вдолгую, сначала окопались на укреплённой позиции, а затем решили прорываться на север, в обратном направлении от своих. Уже ночью, дав кругаля по системе «бешенной собаке семь вёрст — не круг», выйдут в обход возможных засад. А там всё просто — либо прорвутся, либо на мину.

А пока — нагонять, не дать доложить.

— Гусь, Один, Глаз, Краб, держите район. Гробовщик и Будённый, за мной. Проводим гостей. Заодно и созвонимся.

Семь человек из пехотного десанта, не считая мехвода Кежи, что вывел БТР из-под обстрела, конечно мало для надлежащей обороны, и тем более для прорыва, но Могила понимал: если засесть на месте — скучать не дадут.

Шансы дожить до ночи таким образом крайне малы. И трое пошли по дуге на север, вскоре выйдя к телам.

Снайпер оказался прав — польские и немецкие флаги нашивками. С них собрали оружие и бк, а тела бросили в тех позах, в которых застала смерть.

Похорон не будет. Отношение как к собакам.

— Псы войны, — буркнул Будённый.

— Наёмники, — повторил Могила, поймав взгляд брата и воспроизвёл инструктаж, как учили. — Лицо, вступающее в вооружённый конфликт не из идеологических, национальных, политических соображений. И не в соответствии с воинской обязанностью, а ради личной выгоды. И на этом самом месте мы и видим, что пулемёт оказался сильнее выгоды. Броник не спас.

Стасян невольно проверил свою защиту, осмотрелся под ногами и обнаружил кровавый след. Тот тянулся метров двадцать. Затем раненого перебинтовали. Под деревом валялся разодранный медпакет. Никто его не прятал. Следы заметать и не думали.

Но спустя ещё двести метров тело обнаружилось с дыркой во лбу.

— Добили, — сказал без эмоций Могила. — Вот и вся общеевропейская любовь.

Оглядывая ранение в ногу, он понял, что спасти человека можно было без особых проблем, жгут, бинт, зажить в течение часа. Но группа предпочла уходить налегке. Без заморочек.