Сёма действительно видел и даже пот по этому поводу не успевал смахивать со лба. Зато он не видел, как на одном из мониторов в уголке камера зафиксировала выезд автомобиля с территории дома Князя.

Охранник в этот момент как раз читал второе сообщение от Дианы.

«Что-то я вообще сомневаюсь, что у тебя встанет на камеру по запросу… Ну-ка, покажи!»

Как ранее Сёма пропустил погоню двух человек от собаки на одной из улиц, так позже он упустил и момент, когда из джипа вылез связанный Битин. И даже момент, когда достал Калашников и пошёл на территорию вслед за собакой тоже оказался незамеченным.

Вместо этого Сёма, прислушиваясь к храпу, привстал перед стулом и медленно потянул штаны вниз, чтобы предъявить доказательства. В тот момент, когда «боксеры» обозначили его позицию и головка упёрлась глазок камеры, охранник вдруг краем глаза заметил серию вспышек на одной из камер.

— Ё-моё! — невольно выдал Сёма и быстро начал путаться в штанах, так как позади на раскладушке заворочался Михаил, прервав рулады Храпунцель.

— Что… что там? — подскочил напарник к монитору и с осуждением посмотрел на напарника. — Пиво твоё мудями воняет.

— Так, а это… импортное, — отвёл все подозрения Семён и отложив телефон, быстро приблизил камеру на мониторе.

Из двенадцати изображений на одном из мониторов осталось только одно, крупное. И оба с удивлением обнаружили, как гражданин Битин, давно спугнув собаку с крыльца подальше, поливает дом номер десять как из пулемёта. Разве что в руках его был автомат и очень скоро основной рожок и два запасных опустели.

Самого «Рэмбо на минутку» этого не остановило. Он ударил себя в грудь и открыв дверь, пошёл в дом следом.

Охранники переглянулись. Но едва первый потянулся к стационарному телефону, как второй положил руку на плечо.

— Погоди… Князь едет.

Князь действительно подъехал прямо к десятому дому, подперев джип с вмятым бампером, отогнал лающего ротвейлера уже от территории забора и начал высадку на местность. Причём с новым автоматов в руках.

Рядом с автомобилем осталось двое. Так мужчина в спортивной шапке махал салатницей на собаку, показывая той уходить, а объёмная женщина спешно доставала что-то из багажника автомобиля, пока Семён с Михаилов не увидели ручной пулемёт калибра 7,62 мм, разработанный Василием Алексеевичем Дегтярёвым.

Водрузив пехотный пулемёт со сложенными сошками на плечо, дама вошла на территорию следом.

— Ну, пиздец! Теперь звонить уже поздно, — подытожил Михаил, убирая руку с плеча напарника. — Походу самое интересное мы уже просрали. Как теперь объяснять наличие оружия на территории? Под носом у нас пронесли?

Сёма сглотнул и положил трубку обратно. Дед схватился за седую голову и запричитал:

— Да что ж мне так с напарниками-то не везёт? Что в порту еблан попался драчливый, что здесь алкота шары заливает. Ты что, начала «движения» не заметил? Чужие на территории, бляха-муха, с оружием! А ты тут… тут… хоккей смотришь?

Михаил потыкал пальцем телефон.

Сёма замер и не двигался. Лучше обвинения в алкоголизме, чем в онанизме.

Запишут ещё в трудовую при увольнении «дрочил на рабочем месте», и всё. Дальше только людям в торговых центрах поставят на входе улыбаться.

Жена, конечно, сразу уйдёт, погрузив в пучину позора на районе, только и останется, что переехать и с Дианой в порнухе сниматься. А там либо жопу брить заставят, либо напарника такого страшного позовёт, что вообще ничего в паре не встанет.

И ведь как в воду глядел. Следом на телефон член какого-то человека в костюме сантехника прислали. О чём приложение тут же и оповестило, и показало.

— А-а-а, — протянул Михаил. Нацепив на пояс пистолет и водрузив на голову шапку, добавил. — Так ты из этих? Ну нахуй, лучше в порт вернусь. Там хотя бы просто контейнеры пиздят, но пёзды предпочитают! Ебал я в рот такие «элитные» условия! Как я потом этими глазами на внуков смотреть буду?

Отплёвываясь, Михаил первым КПП покинул. Матерясь по ходу как бывалый морской волк, на территорию пешком пошёл.

А Сёма задержался ненадолго.

Стыдно. А ещё… интересно.

Открыл картинку от Дины и даже приближать ничего не пришлось. За линейкой можно не идти. И так понятно, что с таким партнёром по кадрам он лучше в операторы пойдёт.

Там меньше конкуренции.

Костюм, правда, больно знакомый. Но их же всех под один стандарт в магазины рабочей одежды завозят?

Сантехник на пенсии открыл глаза, едва расслышал отдалённый стрёкот автомата. Напомнило «учебку» на малой родине и службу в ГДР.

«Приснилось, что ли?», — промелькнуло в голове Степаныча, пока тёр глаза и приходил в себя.

Ящик пива в союзе с банным жаром превратил тело в овощ. Двигаться совсем не хотелось… Но сколько впечатлений!

— М-да, давно так хорошо не сидели, — пробубнил наставник и пожалел, что поблизости нет минералочки.

«А может зря всю жизнь любил одну женщину? Ох, Алла моя, Аллочка! Любил бы многих, отдыхал бы если не с детьми, то с внуками на пару. Такие в стакане воды патриарху бы не отказали. Но раз не посеял жизни, теперь снова идти из-под крана пить или из бассейна хлебать», — прикинул отдыхающий с гудящей головой.

На виски давило, сердце работало с перебоями. Попеременно хотелось то к Алле на встречу, то «вроде ещё ничего».

Потерев жёстко лоб и виски, Василий Степанович скосил глаза на телевизор со скамейки. Хотелось сделать звук потише. Взрывов ещё не хватало! Но экран показывал лишь мерно совокупляющихся лягушек под восторженные реплики Дроздова. Не настолько фееричное зрелище, чтобы взрываться.

«Фейерверки на улице бахают, что ли?» — ещё подумал Василий Степанович, потянулся и перевёл взгляд на Аполлинария.

Салюты идти лучше вместе смотреть. Едва ли не единственная категория, которая раньше была менее зрелищной.

Собутыльник храпел в полотенце как в фильтр, запрокинув голову на массажном столе. Ткань давно ничего не прикрывала. Куст с теремком наглядно показывал, что заблудиться в джунглях — раз плюнуть. А строение давно не такое приметное, как в молодости. Ориентиром на местности больше не служит. Возможно, где-то там закопано больше, но всё меньше на свете дам, что желали бы себя почувствовать диггерами.

«Всё-таки большая часть уже под землей», — усмехнулся Степаныч и прикинул чем бы прикрыть товарища.

Сущность полотенца уже избавила его бороду и усы от праздничного камуфляжа «селёдка под шубой». Теперь его миссия заключалась в другом — спасти лицо от света в глаза. Тогда как сама маска-фильтр должна была спасать помещение от перегара. Эта схема даже работала до поры до времени, но едва банная материя сползла кончиком в рот, таки притянутая гравитацией всасывания настырного дворника, как тот подскочил, осмотрелся и подытожил:

— Так, ну всё. Погуляли и хватит. На работу пора… Встретимся на обеде.

Степаныч даже головой покачал в удивлении. Вот это, мол, человек. Знает, как отдых от работы отделять. Трудолюбивый до мозга костей. Ответственный по самое не балуйся. Раньше такому премию давали в конце квартала. Теперь в лучшем случае поздороваются у подъезда.

Глядя на голую жопу трудового передовика, Степаныч сразу подумал, что что-то не так. Возможно, часть мозга Аполлинария ещё не проснулась. Так как после заявления он просто пошёл к двери, на выход в сам ад, где по заверениям Данте, на последнем, девятом круге, было безумно холодно Горбачёву, Мавроди и остальным «американцам», что холодов то никогда не видели.

«Поля, не шути так!», — хотел сказать Степаныч, но сушняк подвёл.

Пиво как будто сплошь состояло из песка и теперь весь этот песок равномерно распределился по горлу, глотке и присушил губы к зубам. Оставалось только закинуться печеньем для верности.

Аполлинарий о печенье и завтрака как таковом не думал. Полотенце осталось на массажном столе. Вышел на улицу в чём мать родила. Рефлексы сработали лишь на два момента: по пути прихватил щётку-швабру вместо метлы, а на голову водрузил синюю шапку производства СССР с белыми вышитыми буквами «спорт».