Тогда Могила протянул Стасяну пару гранат:

— Держи. Скоро пригодятся. Оправдаешь позывной, старшего сержанта дам.

Станислав кивнул, разложив рядом с собой весь имеющийся боекомплект и взялся за лопату. Места под корнями дерева ещё много.

В любой непонятной ситуации пехотинец должен копать.

Где-то под Новосибирском.

Немного ранее.

Мама, сколько её помнила Светлана, всегда говорила лишь две житейские мудрости. Первое — это то, что за мужиков надо держаться. И второе показывала — где именно. Разве что схемы не рисовала, но постоянно переспрашивала красивую, но немного недалёкую дочь на предмет усвоения материала.

— Кого надо держаться, Свет?

— Мужиков.

— За что их надо держать?

— За писю!

— А чем?

— Эм… не знаю.

Видимо, ответ матери не понравился. Иначе по какой причине ей было оставлять голубоглазую дочь в детском доме, Светлана не понимала.

Ей к тому времени было шесть. Света вот-вот собиралась в школу из съёмной квартиры, где должны были выдать анатомические атласы на людей, как минимум. Но вместо этого натуральная блондинка оказалась в другом казённом учреждении. И лишь путь назначения остался прежним — в школу её всё-таки отправили, правда с другого начального маршрута.

Мать, судя по недостоверным, но единственным слухам поломоек, отправилась куда-то в Германию. В только что «открывшийся мир новых возможностей объединённого Европейского Союза».

«Ну, поживёт в той Германии немного, перестанет дуться и за мной приедет», — ещё подумала Света и действительно пошла в школу, начала хорошо учиться и учить языки, чтобы с ходу порадовать маму.

Даже анатомические атласы выучила. Сразу. Но мама не вернулась. Пришлось самой лететь искать. Однако, Германия была слишком большой, чтобы найти человека спустя пятнадцать лет. А у Светы даже фотографии матери с собой не было.

Одного желания оказалось недостаточно. Как оказалось, немало подобных голубоглазых блондинок проживает в Германии. И все хотят жить хорошо. Языки знают, атласы изучают мужские, а вот на программистов мало похожи. Не головой, но руками приходится работать.

Устав мыть посуду и бегать официанткой по заведениям, Света решила изменить подход. Раз её всё равно щупают за задницу, так надо это хотя бы монетизировать.

Тут-то и пригодилась первая мамина мудрость. Отныне молодая девушка охотно и сама держалась за мужиков. Причём в строго отведённых местах, как и учила мама. Но глупые Гансы не знали, где её мама. И всякий раз набухивая её и набухиваясь в щи сами, уходили по утру, оставляя не такие уж и щедрые чаевые, чтобы прирасти богатствами.

«Может, маме тоже тут денег не хватало? Куда ей меня ещё было кормить?» — пришла к новому выводу Света, поглаживая растущий живот.

Так и не обнаружив мамы, голубоглазая туристка с Шенгеном обнаружила рыжего чудика в костюме сантехника на дискотеке. Тот настолько выделялся среди толпы, что сразу привлёк внимание. Ведь о сантехниках у Светланы были только положительные воспоминания.

Но Родине такой носил её на руках и любил, любил, любил.

«Чего только уехала?» — ещё подумала Света, в очередной раз избавляя себя от абсента и скудных барных закусок.

Тошнило её всё чаще. Но рыжий парень вообще не осуждал. Только волосы придержал и платок протянул. При том, что платков она за все месяцы немецких путешествий ни у одного бюргера не видела!

Похлопав голубыми глазами в удивлении, Света решила, что мама права. Мужиков надо держаться. Но теперь, в отличие от детства с плюшевым волчком в обнимку, блондинка точно знала за что держаться и чем.

И Света держала Романа. Почти без слов, на инстинктах и улыбках. Ночь, другую, неделю. Потом закрутилось всё и как-то само собой оказалось, что летят вместе на Родину. Он как всегда тараторит без умолку, она как всегда молчит, предпочитая работу телом.

Она очнулась словно только в аэропорте Москвы, когда рыжему избраннику вручили повестку. Он даже лица не изменил. Всё такой же улыбчивый, потешный.

— Надо, так надо, хули делать? Свет, подождёшь меня год?

Она улыбалась. Но уже без искры. Улыбка стала фарфоровой. Иные называют её глянцевой. Как наивны некоторые парни, считая, что год — это не целая жизнь.

Полное прозрение пришло к Светлана в аэропорту Новосибирска, когда в здании аэровокзала показалось её чернявое прошлое. От одного взгляда на него томно защемило внизу живота и тепло разлилось по телу.

— Боря???

Разговор.

Потом как на перемотке: езда в остаток ночи, съёмная страшная квартира с фотографиями каких-то бабок на стенах. Конечно, она сняла их и выкинула, пока Рома спал. А ещё, подчиняясь приобретённому инстинкту, решила, что мужика своего не отдаст. Им всё-таки ещё рожать, растить и воспитывать, раз на аборт в Германии времени не хватило.

Подумав о нелёгком пути ребёнка на Родине без отца, ровно также, как жила без него сама Света, она решительно сняла с рыжего трусы. И постирала на руках, за неимением машинки-автомата. Повесила на батарею. А сама отправилась на кухню и перерыла все шкафчики, устроив инвентаризацию выданного ей жизненного пространства.

Среди находок обнаружился красный перец. И Света решительно насыпала его на подсохшие, красные, семейные трусы. Расчёт её был прост. Один ребёнок у них уже будет. Другой не нужен, учитывая убитую квартиру и отсутствие перспектив по жизни. А значит, не так важно, насколько пострадают гениталии при явлении призывника в военкомат. Важнее, что с красной писей-то его как раз никуда и не возьмут.

Солдат может быть плоскостоп, крив, кос, неважно видеть, обладать не полным набором пальцев, но если не способен размножаться, то какой же он призывник?

А бром кто будет пить?

Тогда Света написала в социальных сетях своему первому по жизни немцу, что между ними всё кончено. Она теперь другая, жизнь другая и вообще это было большой ошибкой ехать к нему в Германию к чёрту на кулички.

И совсем неважно, что немец молчал уже месяц и просто не появлялся в сети. Он, видимо, давно её слил, разочаровавшись в их встречах.

Но что теперь делать? Только крепче держаться за Романа надо!

С чувством выполненного долга перед будущей семьёй, Светлана легла спать. И только уснула, как проснулся Роман. Зайдя в ванную комнату, трусов он не заметил. Посыпанные перцем, они высохли и сползли с полотенцесушителя, упав за раковину.

Тогда Рома поступил так, как привык делать поутру. Снял старые трусы, постирал, отжал и досушил на себе за время чаепития и прочих утренних процедур. Тем самым на медкомиссию он пошёл во вполне себе обычных трусах и не получил замечаний по здоровью. «Годен» и всё тут. А когда вернулся, жена всё ещё спала.

Глядя на растущий живот и пустой холодильник, Рома понял, что неплохо бы подзаработать, пока оба тут дуба не дали. Умываясь в ванной, он даже обнаружил упавшие за раковину трусы. Как на вид, чистые. Сухие. Только от пыли отряхнуть. И можно носить.

«Неужели постирала?» — ещё подумал рыжий рокер и только крепче полюбил свою женщину.

Приняв душ и насухо вытеревшись полотенцем, Рома напялил трусы на сухое тело и отправился на поиски работы.

Всё было довольно неплохо, пока тело было сухим. Он спокойно пришёл в управляющую компанию Светлый путь, без эмоций отвечал на вопросы следователей, с удовольствием прокатился на жёлтой Ламборджини. Проблемы начали в посёлке, когда при физической работе задница начала преть, а затем так просто потеть.

Взопревший зад, перед и прочее межножье активировали сухой перец, впитали мокрыми порами и начали доставлять существенный дискомфорт. Потирая этот «перченый ареол», Роман только помогал перцу проникать глубже в кожу, чем существенно усугублял ситуацию.

Когда он забежал в дом и от безысходности предъявил сотруднице муда на подоконнике, та конечно же, сразу вышла. А затем вернулась. В перчатках. И давай проводить полноценный осмотр, как утром на медицинской комиссии.