Улыбнулись все как один. Юноша украдкой глянул на старшего приятеля, уверенный в его одобрении, и не подумал, что девушка успеет заметить быстрый взгляд.

Дон Хуан вдруг показался ей похож на кудрявую комнатную собачку — хорошенькую, балованную, привыкшую во всём полагаться на свою хозяйку. Возникшего в воображении девушки пёсика вёл на поводке дон Стефано. Инес удивилась своей фантазии — нелепо было представить высокого и мощного кабальеро развлекающимся с подобным животным, но картина получилась на удивление яркой.

Вскоре гости из Сегильи откланялись. Едва за ними закрылась калитка, дон Фадрике, оставшийся ночевать в доме друга, негромко отметил:

— Для работорговцев люди в трюме — такой же груз, как табак.

— Для нашего знакомого, думаю, тоже, — невесело подтвердил слова капитана идальго.

***

Кабальеро зашли в комнату сеньора дель Соль, который позаботился, чтобы не подслушал, как они обмениваются впечатлениями о визите в дом идальго.

— Дон Стефано, почему вы заговорили о террасах, а не, к примеру, об украшениях?

— Надо же было разбавить чем-то осмысленным ваши банальности!

— Женщинам укрепления, туземный порядок и прочие заморские байки — полная ерунда!

— Не думаете ли вы, что разбираетесь в женщинах лучше меня? — огрызнулся бывший капер.

— Вы как будто хотели произвести впечатление на идальго, а не на сеньориту!

— В конце концов, кто собрался соблазнить девушку: вы или я?

— Никак не пойму, зачем вам надо, чтобы я её соблазнил? У вас какие-то счёты с её отцом? По виду не скажешь, вы ловите каждое его слово.

Дон Стефано был зол, ноздри его раздувались — молокосос проявил неожиданную проницательность. Нужно было срочно переиграть план увезти Инес, когда она согласится бежать с доном Хуаном, но прежде, чем юноша сделает её своей. Миг поразмыслив, разбойник решил — не стоит обманывать молодого человека, считая его глупее, чем он оказался. Поэтому, успокоившись, беспечно ответил:

— Сеньорита настолько юна, что считает меня за доброго дядюшку, а поговорить с ней так, чтобы она почувствовала во мне мужчину, не позволяет её отец.

— И? Вам обидно?

— Вздор! Как можно обижаться на отца, старающегося защитить невинность дочери? Однако я для сеньориты Рамирес вовсе не дядюшка, и чем дольше мы знакомы, тем меньше мне хочется выглядеть родственником в её глазах.

— Так что вы хотите? — догадывавшийся, что сеньор дель Соль преследует свой интерес, дон Хуан не мог взять в толк, зачем этому человеку вовлекать в свои интриги другого соблазнителя прекрасной девицы.

— Сеньорита Инес живёт, как крестьянка. Её нетрудно похитить из бедного деревенского дома, но дворянин никогда не позволит себе подобного обращения с честной девицей своего сословия. Другое дело, если юная особа добровольно сделает неверный шаг и даст согласие на побег — тогда мужчина вправе пренебречь строгими правилами благородных людей, даже если это согласие дано не ему.

Дону Хуану потребовалось не меньше минуты, чтобы осмыслить сказанные с лучезарной улыбкой слова дона Стефано. Ошеломлённый, растерянный, заплетающимся языком юноша пробормотал:

— Вы хотели похитить её, свалив на меня?

— Именно! — ответ был дан с той же улыбкой, без тени смущения. — Вы не столь безнадёжны, как я полагал поначалу.

— Но ведь это… Бесчестно! — нечасто молодой дворянин вспоминал отцовские наставления, но дело показалось ему выходящим из ряда вон.

— Отчего же? Ведь я объяснил — с девицей, согласившейся вступить в непозволительную связь всё равно с кем, любой мужчина вправе обращаться, как ему вздумается. Вам ничего бы не угрожало, кроме подозрений — ведь сеньорита была бы не с вами.

— А вам?

— Мне тем более. Я, в отличие от вас, ни от кого не завишу и смогу надёжно спрятать любовницу, а подозрения, разделившись, станут пустыми для нас обоих, — дон Стефано хмыкнул. — Если бы вы оказались настолько глупы, что громогласно обвинили бы меня, я бы вам объяснил, что соблазнять девицу в доме, где вы приняты, так что она досталась другому — не только позор, но и сделает вас предметом насмешек.

— Ну уж нет! — уяснив план хитрого кабальеро, дон Хуан не собирался ему потворствовать. — Я вовсе не собираюсь служить для вас ширмой! И, кстати, склонять сеньориту к побегу тоже не собираюсь — в саду идальго найдётся укромный уголок нам с ней поразвлечься. Потом я сразу уеду, а вы штурмуйте дом Рамиресов, если угодно и не разбираетесь в сторожевых собаках. Пёс у идальго едва ли не волкодав.

Дон Стефано потянулся, не сводя снисходительного взгляда с приятеля.

— Я в ваши годы был таким же болваном в отношении женщин. Думал — одна, другая, главное — почаще менять, упускал большую часть наслаждения, был расточителен, и лакомые кусочки оказывались всё равно, что первая встречная девчонка на улице. Главное — неужели вы думаете, что имеет значение, с какой целью девица откроет калитку — выйти самой или впустить вас.

— А со мной вы бы что сделали? Стукнули бы по голове, что ли?

Юноша произнёс последние слова, как очевидный абсурд, и тут же замер, открыв рот и уставившись на дона Стефано. Тот несколько раз хлопнул в ладоши.

— Браво, мой юный друг! Вы растёте на глазах! Ещё немного, и сами окажетесь в состоянии вести интригу.

— Это разбой, а не интрига! — дон Хуан покраснел от возмущения.

— Пустяки, день-другой головной боли — не то, на что кабальеро обращают внимание. Утром вы бы подумали, что выпили лишнего, всего и делов.

Непоколебимая убеждённость дона Стефано, что в его плане нет ничего предосудительного, озадачила молодого дворянчика, ещё более — что кабальеро, казалось, не сомневался в осуществлении этого плана. Голос дона Хуан вновь стал неуверенным.

— И что вы собираетесь делать, раз я обо всём догадался?

— Договориться с вами, — столь же спокойно ответил сеньор дель Соль.

— Что? Вы с ума сошли!

— Отнюдь. Вы ведь заинтересованы не только, даже не столько в прелестях сеньориты, но и в мести отцу девушки за его шуточки, которые он позволяет в адрес знатных дворян, даже самого графа де Перера. А тайное падение в Хетафе не получит огласки. Я уверен, местные крестьяне слишком ценят заботу идальго о них и будут держать языки за зубами, сам он — тем более.

— Не настолько заинтересован, — пожал плечами дон Хуан. — Впрочем, если вы так щепетильны, что не хотите похищать честную дворянку, можете взять сеньориту Инес, когда я её соблазню, и устроить огласку хоть на всю провинцию.

— Хотите снять сливки, а мне бросить объедок? — голос опытного сеньора на миг стал опасным, но дон Стефано вернулся к прежнему снисходительно-добродушному тону. — Если обойдёте меня, я помогу идальго женить вас на падшей девице, а потом развлекусь с вашей женой.

— Знаете, — юный кабальеро махнул рукой, — даже спорить с вами не буду. Просто уеду завтра с утра, и сами крутитесь тут с вашими хитроумными планами.

— Я ведь сказал, что хочу с вами договориться. Неужели вам не любопытно узнать, что я предложу вам за помощь?

— И что? — с подозрением посмотрел дон Хуан.

— Объятия прекраснейшей дамы в Сегилье. Кто, на ваш вкус, достоин этого звания?

Юноша затаил дыхание, замер и севшим голосом прошептал:

— Герцогиня де Медина!

Донью Марию он видел в сегильском соборе. Её светлость прошествовала мимо скамеек, с которых поднялись и подобострастно кланялись жене губернатора менее знатные прихожане. Лицо женщины было укрыто прозрачной вуалью, позволявшей различить правильные черты и придававшие даме загадочность героини куртуазного рыцарского романа. Стать, поступь произвели на юношу неизгладимое впечатление, главное — он заранее подкупил служащего храма, чтобы в нужный момент в монашеской рясе подойти ближе к чаше со святой водой и увидеть лицо слывшей одной из первых красавиц Эспании сеньоры, когда она подняла покрывало. Мига оказалось достаточно, чтобы юноша был поражён в самое сердце. Величественная, гордая, безупречная, донья Мария не заметила какого-то служку, а скрывавшийся под личиной молодой кабальеро едва очнулся, когда сообщник ткнул его в бок.