— …Поверьте, сеньор, — ныл якобы учёный, — я искренне верил в успех своего дела, но… мне не повезло.

— С кем вы делитесь дотациями от короны? — незваный гость не позволил болтать о надеждах выращивать лён.

— Ах, сеньор, сразу видно понимающего человека! Половина выделенных мне сумм не покидает столицу! Половину оставшихся приходится раздавать здесь, в Тагоне… я должен до конца ярмарки отдать две тысячи из того сундучка, который вы нашли!

Хотя добыча превзошла самые смелые ожидания, дон Стефано сделал вывод: ему достались лишь крохи от пирога. Взяв сундучок, он заявил:

— Об ограблении скоро станет известно. Вы сообщите, что обещанные деньги похищены, я как раз эти две тысячи у вас и возьму. Ещё две — в знак нашего будущего сотрудничества. Остальное останется вам.

— Нашего… что? — разинул рот проходимец.

— Я буду поставлять вам лён, а если король поднимет пошлины, дело пойдёт быстрее.

— Но… я уже думал…

— Бежать? Отложите на несколько месяцев, потом я сам помогу вам скрыться от королевской стражи. Пока… тагонцы, конечно, будут огорчены, что из-за ограбления вашего дома лелеемые ими надежды на большие доходы от местного льна могут оказаться беспочвенными. Вы заявите, что ваши опыты близки к успеху и скоро лён можно будет выращивать не только рядом с Тагоной.

— Сеньор, я… — мошенник ожидал от грабителя чего угодно, кроме предложения вступить в дело.

— Не перебивайте! Объявите, что готовы основать торговый дом и взять горожан в долю, даже выплачивать первый доход тем, кто верит в блестящее будущее тагонского льна. Одновременно продадите под видом выращенного вами льна больше, чем обычно, якобы с ваших прядилен. Кстати, откуда у вас ваши, как вы всем говорите, ткачихи?

Хозяин, уже пришедший в себя, ухмыльнулся.

— Я нанял для вида несколько гулящих девок из соседней провинции. Живут здесь же, мы премило проводим время.

— Итак, — кабальеро не позволил мошеннику отвлечь его. — Доход поступит двумя путями: от взносов горожан якобы в дело и, собственно, от продаж льняной пряжи и тканей.

— Вы так размахнулись, сеньор, купят ли у меня столько льна?

— Лучшие ткани купят в Сегилье, — холодно обронил разбойник, уже составивший план.

— Всё прекрасно, сеньор, но долго ли этот праздник продолжится?

— Достаточно нескольких месяцев. Я оставлю здесь своих людей, а вы, сеньор Бланес, будьте осторожны и не пытайтесь меня обмануть. Если станете вести себя благоразумно, то вскоре сможете уехать богатым человеком куда вам будет угодно. Чтобы вас не мог обмануть я, не держите при себе звонкую монету, обменяйте на именные векселя, которые обналичите перед самым бегством и необязательно в Тагоне. Ещё устройте дела с вашим высоким покровителем так, чтобы он ждал вас с деньгами в момент, когда мы с вами решим — разоблачение близко. Это удержит меня от искушения избавиться от вас нежелательным для вас способом, ведь я не захочу, чтобы вас стал искать влиятельный человек. Как видите, я продумал интересы обеих сторон, а затягивать дело невыгодно ни мне, ни вам.

— Что ж, сеньор, по рукам! — мошенник протянул ладонь незваному гостю, однако даже под маской дон Стефано не захотел пожимать руку простолюдину.

Из Тагоны кабальеро привёз в Сегилью несколько женских сорочек — и тонкого, и плотного полотна, купил в городе ещё шёлковых и льняных вещиц, затем приказал Кончите отнести подарки в особняк герцога, а перед очередным свиданием дона Стефано с герцогиней как следует прогладить сорочки. В эту ночь разбойник рассчитывал получить от свидания не только удовольствие, но и выгоду. Войдя в комнату своей камеристки, донья Мария с удивлением воззрилась на лежавшую на кровати простую сорочку из тончайшего льняного полотна.

— Что это, дон Стефано?

— Примерь.

— Зачем?

— Хочу её с тебя снять.

— Почему не шёлковую? — надула губки красавица.

— И шёлковая найдётся.

Подумав, что новая любовная игра окажется увлекательной, женщина сбросила с себя всю одежду, оставшись в чулках, и нырнула в сорочку.

Ночь любовники провели превесело. Герцогиня хохотала, между утехами надевая и снимая сорочки, вертелась перед небольшим зеркалом, висевшим на стене комнаты Кончиты, капризничала и придиралась:

— Шёлк струится, как ручеёк, а лён топорщится!

— Без этого кружева бы не лежали так пышно.

— Лён ужас как мнётся!

— Какое удовольствие его смять на тебе!

— Жаль, сейчас не посмотреть при хорошем свете.

— Погоди… — дон Стефано поставил свечу за герцогиней, любующейся на себя в зеркало.

Стройные ноги, уже без чулок, просвечивали под тонкой сорочкой, а их силуэт под льняным батистом оказался чётче, чем под шёлком. Под конец кабальеро преподнёс любовнице ажурную вещицу из переплетённых льняных нитей.

— Попалась в сеть, моя рыбка…

Её светлость со смехом упала на кровать.

— Ты затейник. Уговорил.

— Последняя сорочка годится, чтобы в ней принимать мужа, — дон Стефано с ухмылкой передал женщине рубашку из плотного полотна, вызвав у любовницы новый взрыв хохота.

Отсмеявшись, донья Мария спросила:

— К чему ты вдруг стал расхваливать лён?

— Да так, съездил в Тагону, где его стали выращивать — понравилось. Сразу представил эту ткань на тебе.

— Пусть будет по-твоему… — промурлыкала герцогиня, прильнула к любовнику и стала водить холёным пальчиком по его груди. — Мне хорошо с тобой, дон Стефано, знаю, ты ничего не делаешь без расчёта, но всё равно хорошо.

Мужчина снисходительно потрепал её по щеке. Лежавшая рядом с ним молодая бесстыдница выглядела совершенно невинно, хотя дон Стефано подозревал — любовники у герцогини были и раньше, если не до замужества. Любопытство оказалось даже сильнее, чем дело.

— Мне тоже отлично с тобой, — обронил кабальеро. — Ты, донья Мария, в постели — огонь, не угадать, что вытворишь, знаешь толк в любовной игре.

Красавица усмехнулась.

— Намекаешь на большой опыт?

— Или талант, — вежливо возразил любовник. — Но не дон же Армандо тебя обучал! Он неплохо, хотя и небезупречно, продумал, как не стать рогоносцем после женитьбы… — дон Стефано умолк, остерегаясь говорить прямо, но герцогиня догадалась.

— До женитьбы тоже продумал, — её светлость резко помрачнела. — Ты и представить не можешь, как меня проверяли!

— Неужели? — усмехнулся кабальеро. — Очень могу представить, но как твоя мать согласилась? Это унизительно для благородной семьи.

— Ещё бы она не согласилась, когда я приглянулась герцогу де Медина не хуже, чем одна из драгоценных безделушек его коллекции! И кузен настаивал.

— Кузен?

— По матери, дон Диего, из младшей ветви графов де Гарофа. Он ещё в четырнадцать меня разглядел, оплачивал учителей и дуэнью, которая даже спала в моей комнате! — герцогиня заговорила быстрее, захлёбываясь воспоминаниями. — Он бы меня в клетку посадил и на цепь, если бы это помогло выгодно меня замуж пристроить!

— Ему-то какая выгода?

— Дон Армандо за него поручился при поступлении на должность в столице. После того как меня перед помолвкой осмотрела старая карга — его родственница, она и повитуху с собой привезла, — донья Мария вздрогнула и закусила губу. — До свадьбы меня дальше патио не выпускали, сеньор Леонардо, доверенный человек его светлости, приставил охрану к нашему дому — мышь бы не проскочила.

— Да… герцог всё предусмотрел, — дон Стефано ухмыльнулся. — До свадьбы.

— Так что мужу я досталась невинной, и ещё два года после свадьбы не изменяла.

— А как умудрилась всё-таки изменить? Что упустил сеньор Леонардо?

— Ничего. С ним я мужу первые рога и наставила, — глухо ответила её светлость и отвернулась, так что любовник мог видеть только золотую макушку.

Такое откровение стало для кабальеро полной неожиданностью. Он хорошо помнил сеньора — немолодого, хромого, совсем не красивого и едва ли привлекательного даже на фоне старого герцога.

— Ты соблазнила доверенного человека своего мужа? — как ни дика казалась связь между красавицей-аристократкой и уродливым слугой, дон Стефано не мог отрицать, что женщина поступила очень хитро.