После разговора спустился вниз, нашёл группу вооружённых бойцов во главе с Калумом.

— Мне как и прежде нужна от тебя услуга. Но принимая во внимание то, что ты у меня в клане, это приказ….***

— Время, — скомандовал я, беря протянутую блондином винтовку. — Выдвигаемся. Грузите китайцев.

— Эй, все слышали босса, — тут же крикнул Калум. — Лапшу в багажник и погнали!

Выживших триадовцев погрузили в один из пикапов. Число взятых с собой людей я увеличил с десяти до пятнадцати: десятку определил охранять пленников, оставшаяся пятёрка шла как моя личная охрана. Не знаю, насколько она мне там пригодится, но солидности добавит уж точно.

Я дошёл до броневика, запрыгнул на водительское сиденье. Тут же на пассажирское приземлилась мартышка, о которой я успел забыть.

— Э… Босс… — Калум, что открыл пассажирскую дверь и хотел сесть рядом, вопросительно переводил взгляд с обезьяны на меня.

— Ты, — я посмотрел на Пятницу. — В салон.

Мартышка что-то недовольно пропищала, но послушно юркнула мне за спину, а улыбающийся Калум сел на своё отвоёванное место.

— Хорош скалиться, — чуть нервно сорвался я на него, выруливая на дорогу и направляя броневик к ближайшему окну на предыдущий слой.

— Да, босс.

Чем дальше мы отъезжали от комплекса, тем сильнее сжимался тугой узел в животе. Сердце застучало так, что отдавало в голову. Я сжимал руль до побеления костяшек, стараясь смотреть только на дорогу.

В памяти сами собой вспыхивали моменты нашей последней встречи с отцом. Его взгляд, его слова… Я стиснул челюсти до зубовного скрежета. Мы давно не виделись. Более того, сейчас мы будем знакомиться заново. Отец увидит меня настоящего. А что после этого увижу я?

Сколько бы лет не прошло, насколько бы взрослым и самостоятельным я ни был, но отец всегда был для меня слишком большой величиной, и сейчас я ощущал себя напуганным мальчишкой, который разбил отцовскую кружку и теперь ждёт часа расплаты.

Это раздражало.

Но все мои тревоги ушли на второй план, стоило только увидеть три машины Триады у границы слоя. Они предусмотрительно перешли на землю нового яруса и уже ждали нас.

Куча вооружённых людей в чёрных кожанках окружили автомобили, а перед ними на коленях стоял мужчина с тряпичным мешком на голове. Взошедшее солнце освещало его широкоплечую фигуру и опущенную голову.

Я буквально прилип к лобовому стеклу броневика, пытаясь понять, отец ли это. Чисто по фигуре был похож, очень похож. Но мало ли на этой планете высоких и плечистых мужиков? Триада могла обмануть и сейчас, организовав банальную засаду.

Часть бойцов Триады встала полукругом позади пленника и смотрела на нашу приближающуюся процессию из броневика и грузовика.

Я остановился метрах в десяти от китайцев, заглушил двигатель.

— Калум, — проговорил тихо, глосс слегка сел. — Проследи, чтобы мартышка из салона не выбралась, — и добавил, уже обращаясь персонально к ней. — Пятница, слушайся этого белобрысого и сиди тут.

Оборачиваться на животное не стал, выпрыгнул из салона и захлопнул дверь. Испытывая лёгкое отвращение, уверенно направился к скалящимся не хуже бабуинов китайцам.

— Вы что, сукины дети, переиграли в бандитов? — зло спросил, обводя их взглядом.

Триадовцы явно не такой реакции от меня ждали, а потому впали в некий ступор. Один даже головой замотал, как будто пытался отогнать морок.

— Я вас спрашиваю! — рявкнул, концентрируя всё их внимание на себе. — Совсем уже поехали крышей?! Снимите с него мешок и получите своих придурков! Затем я заберу его, а потом уже перейдёт Лю. Но если хоть что-то пойдёт не так, я заживо сдеру с вас кожу, даю слово!

Пленник ничего не сказал в ответ на мои слова, но по тому, как напряглись его мышцы, я понял, что он меня узнал. И уже был практически уверен, что передо мной действительно отец.

— Это неуважение, — покачал головой один из китайцев, которые для меня сейчас все были на одно лицо.

— Про уважение вспомнил, сын шакала?! — голос сорвался на какое-то злобное шипение. — Уже забыл, кто первым нарушил договорённость?!

Но Триадовца это не проняло, он неожиданно спокойно пожал плечами, шагнул вперёд:

— Это война, — китаец не разозлился. Он смотрел на меня, как на маленького ребёнка, которому нет смысла объяснять взрослые сложности, так как всё равно не поймёт. Я неосознанно напрягся, внезапно осознавая, что человек передо мной может быть страшным противником, и с ним нужно быть очень осторожным. — Искусство войны гласит, что в бою выигрывает тот, кто первым нарушает правила.

— Обмен, — сухо проговорил я с каменным лицом. На секунду отвлёкся на внутренний чат, получая сообщение от Минервы.

На самом деле я бы уже давно устроил банальную бойню и не разглагольствовал бы с этим китайцем, но страх зацепить в перестрелке отца сидел в подкорке. Поэтому весь этот цирк с взаимными наездами нужен был только для того, чтобы эльфы Минервы заняли позиции. Возможно, возбуждённые Триадовцы и так бы их не заметили, но для идеального исполнения их надо было отвлечь.

Китаец моё предложение перейти к обмену принял, вопросительно глянул, как будто спрашивая, где же его люди. По моему знаку их выгрузили их пикапа, причём жёстко: их попросту скинули из кузова на пыльный асфальт, как будто мешки с корнеплодами.

Встречающие задёргались, зло поджали губы, мечущиеся взгляды заострились: они явно готовились увидеть побольше народу. И теперь их злые глаза не обещали нашему клану ничего хорошего. В ответ я лишь коротко улыбнулся, стараясь сделать улыбку как можно гаже.

— Мешок, — напомнил я.

Со стоящего на коленях сорвали грубое полотно, и стальные отцовские глаза мигом нашли меня, впились, не отпуская. Я мельком оглядел его, подмечая несколько синяков и кровоподтеков. Мысленно поставил зарубку — они мне за это ещё ответят. Каждый из них.

Развязывать пленников мы не стали, лишь подтолкнули в сторону встречающих. Триадовцы эдакой круглой многоножкой посеменили к своим. Китайцы не решились забрать их раньше, чем они пересекли примерную половину пути. Но развязали быстро, похлопали по плечам, подбадривающее поулыбались. Но я прекрасно знал цену таких улыбок и ни малейшего угрызения совести по поводу уменьшения количества Триадовцев не испытывал.

Когда пленники перекочевали и смешались со своими, на стороне Экстра остался только заранее отделённый от остальной группы Лю. Он беспокойно оглядывался, вертел головой, как будто ожидал внезапного нападения.

Мои же соклановцы стали незаметно отходить к броневику. Потихоньку, шаг за шагом.

Я оставался на своём месте, прямо смотря на то, как китайцы попробовали отомстить мне за отношение к пленникам: один из особо обозлённых Триадовцев попытался вздёрнуть Рэда за шкирку, как нашкодившего щенка, но не рассчитал сил. И неудивительно: при росте в метр шестьдесят и весе максимум килограмм семьдесят было бы странно, если бы ему удалось поднять весящего сотню и высотою почти в два метра довольно массивного ветерана.

Он секунду постоял, пока его не толкнули в спину, подгоняя, и пошёл навстречу. Цепко осматриваясь по сторонам, отец хмурился. Мельком глянул на китайцев позади него, и его лицо тут же покраснело от гнева.

Но с каждым шагом Рэд как будто становился увереннее. Он выпрямился, вернул невозмутимое выражение лица, и даже связанные за спиной руки не давали повода для жалости. А когда бросил взгляд куда-то налево, быстро, едва заметно улыбнулся.

Я ждал его, сдерживая себя от порыва начать кровавую баню. Подойдя ко мне, отец долго смотрел мне в глаза. Не знаю, что он там пытался увидеть, но я, глядя в ответ, одновременно узнавал его и не узнавал. От Рэда веяло опасностью, он излучал её как будто на молекулярном уровне, что заставляло меня рефлекторно напрягаться. Таким отца я ещё не видел.

Тут Калум, стоящий рядом, нарушил священность момента, по-дурацки отдав честь, и замер с выпученными глазами.

— Вольно, солдат, — Рэд хмыкнул, оценив артистизм. Калум расплылся в улыбке и, взмахнув как будто из воздуха вынутым ножом, перерезал веревки, сдерживающие запястья отца. Тот потёр руки, после чего кивнул мне, выражаясь непонятно для китайцев и доброй части моего клана. — Можешь начинать.