Я кивнул.

— Давай. Мне и самому домой зайти надо.

Смелов и Бурный переглянулись.

— А вы не домой, что ли, парни? — спросил Леня. — А можно с вами? Я хочу Витьку расспросить. Как он так быстро научился?

Ого, народу на вечеринке все больше. Вот только можно ли праздновать сейчас? Когда закончен только первый день турнира? Лучше бы устроить тренировку вместо этого.

Хотя, с другой стороны, участие единомышленников даже лучше. Я могу отработать с ними приемы. Покажу кое-что. Вспомню свои навыки учителя.

В итоге, я кивнул.

— Почему нет? Если родители возражать не будут.

Смелов усмехнулся.

— Я уже совершеннолетний. Ездил экспедицию на Урал. Уж на дачу как-нибудь отпустят.

Оказалось, что он археолог. Учится на истфаке. Занятный тип.

А Бурный вздохнул. Я думал, он опасался, что его не пустят. Но оказалось другое.

— А у меня нет родителей, — сказал он. — Я детдомовский. Сейчас у бабки дальней живу. Она за мной никогда не смотрела. А сейчас вообще пофиг.

Мы помолчали. Потом я сказал:

— Ну, тогда поехали. Заедем домой. А потом и на дачу чухнем. Только надо припасов набрать. У меня есть, но для компании маловато.

На том и решили, как говорится. На автобусе отправились к нам домой. Когда пришли, Смелов и Бурный остались на скамейке перед подъездом. А мы с Ромой отправились по домам.

Я хотел пообщаться с дядькой. Сообщить, что все в порядке. Сказать про долг за электричество. Взять кое-какие вещи. Утюг забрать, одежду запасную. Еще кое-чего по мелочам.

Ромке надо сделать тоже самое. И еще сообщить родителям, что он уехал ко мне. И пока поживет на даче.

Дядьки дома не было. Уехал по делам. Только тетя Маша. Я говорю тетя, хотя для меня настоящего она почти ровесница.

Впрочем, я уже во многом перестроился на свою юную версию. И чувствовал себя соответственно. Как юный падаван. Что, однако, не мешало использовать свои знания. Из прошлой жизни.

Тетя Маша обрадовалась моему визиту. Все-таки, хорошая тетка. Дала мясной пирог, конфеты и ватрушки. Я набрал пожитки в сумку, распрощался и вышел на улицу.

А вот тут творилось неладное. Возле скамейки, рядом со Смеловым и Бурным стояли четверо парней.

Двое из них старые знакомые. Бровастый Хлыст. На лице ссадины после драки со мной. Второй рыжий Кот. Этот вроде пострадал меньше.

Но только они не самые опасные. Двое других опаснее. Один — это Нокин Андрей, главарь детдомовских. Я его узнал памятью прежнего владельца.

Низкорослый, щуплый, тощий. Кажется, соплей можно перешибить. Под копной светлых волос круглое лицо и дерзкие сверкающие глаза. Он сильный и ловкий лидер. И берет явно не физической силой.

А вот второй да. Этот может рельсу в узел завязать. Кажется, у него кличка Бык. Вполне характерное прозвище. Здоровенный парень, гора мышц и мускулов, причем явно от природы.

Ну вот, они прицепились к парням из нашего клуба. Час от часу не легче.

— О, а вот и наш дружбан старый нарисовался, — радушно сказал Нокин. — Иди сюда, дружище.

Повернулся ко мне. Раскрыл руки. Будто обнять хотел.

Только я знал, что это липа. Подходить нельзя. Приблизишься, а он пнет в живот. Исподтишка. А потом его дружки добьют.

Было уже такое. Проходили. Второй раз не прокатит.

— Чего надо? — спросил я. Снял сумку с плеча и положил на скамейку. Пусть тут полежит. А то, как только начнется барагоз, будет мешаться. — Это мои друзья. Они не при делах. Это наши с тобой разборки. Так что, пусть идут.

Нокин усмехнулся. Рожица у него тонкая, смазанная, напоминает крысиную.

— Что же ты, Витя, старых приятелей так встречаешь? Променял на новых? Так дело не пойдет. Я их никуда не отпускал. Хочу познакомиться ближе. О, смотрите-ка. А вот и твой приятель Лапша.

Да, есть у него такая гадостная манера. Лезет в душу. Пытается унизить. Не только физически, но и морально. Видимо, в детдоме научился.

Я слышал, двух подростков с соседнего двора он заставил лизать свои сапоги. А сегодня может наступить наш черед.

Рома тоже собрался и вышел к нам. Довольный сначала. А увидел Нокина и побледнел. Перестал улыбаться. Да, неприятный сюрприз.

— Иди сюда, приятель, — продолжал измываться Нокин. — Дай, хоть тебя обниму.

Но Рома тоже знал, что последует вместо объятий. И не собирался подходить. Убегать тоже не стал.

Наоборот, бросил сумку на тротуар. Лицо жесткое и отчаянное.

— Иди нахер, Нокин. Твои штучки больше не прокатят.

Нокин сокрушенно покачал головой. Как будто поражен в самое сердце. Предан близкими людьми.

— Эх, за что я заслужил такое?

Смелов встал со скамейки. Бурный тоже. Лица у них тоже каменные. Готовые к драке.

— Мы не уйдем, Витя. Что это за уроды? Валите отсюда, пока целы.

Вот теперь Нокин перестал строить из себя идиота.

— Ладно, Витя, ты сам напросился, — сказал он.

Он хотел добавить что-то еще. Но, с окна первого этажа закричала бабка:

— Опять тут драку решили устроить? А ну-ка, пошли прочь отсюда! Я сейчас милицию вызову.

Из подъезда вышли еще две женщины. Соседки. Я их смутно помнил. Увидели нас и тут же раскудахтались:

— Это что такое? Чего здесь опять шпана собирается? И Ермолов снова драку затеял? Идите отсюда, пока милицию не вызвали.

Дело сорвалось. Слишком много свидетелей. Нокин с приятелями отступил.

Напоследок пригрозил нам:

— Мы с тобой еще увидимся, Витька. А тебя, Лапша, на куски порвем.

Они отошли, но я шагнул вперед. Такие дела нельзя пускать на самотек. Чем быстрее решим, тем лучше.

— Эй, Нокин! Я предлагаю разобраться. По-честному, раз на раз. С любым из твоих придурков. Завтра вечером. За гаражами. Если мы вас отметелим, ты свалишь с нашего района. И твоя задница больше не будет здесь мелькать.

Нокин подумал всего секунду и кивнул.

— Заметано. Смотри только. Не ссы.

И удалился со своей свитой. Мы взяли сумки и отошли подальше от рассерженных теток. И от крикливой бабки.

Рома встревожился.

— Зачем ты это предложил? Завтра он соберет толпу детдомовских и отметелит нас. Ты веришь его слову?

Мы шли по улице. С сумками. Бурный сказал:

— А почему нет? Я сам детдомовский. У нас принято держать слово. Если нарушаешь, это считается слабостью. Так что, он придет. Вот только поставит кого-то сильного. Вон того здоровяка, например.

Ничего, что-нибудь придумаем. Я пощупал поврежденную кисть. Надо бы бинты сменить.

— Ничего, мы завтра тоже придем, — твердо сказал Смелов. — Соберем ребят с клуба. И явимся вечером. Вместе с вами. Пусть только попробуют все налететь.

Это другое дело. Чем больше народу, тем лучше. Если только я смогу передвигать ноги после завтрашнего турнира. Но что поделать? Забивать стрелку на послезавтра уже несерьезно.

— Ладно, пошли в магазин, — сказал я. — Отоваримся. Рома, где тут у нас магаз? Я что-то подзабыл.

Приятель отвел нас в магазинчик, где продавались и хозтовары. По мелочам. Мы набрали продуктов. Еще спичек, соли.

Смелов позвонил домой с телефона-автомата. Предупредил, что переночует у друга. Мать задала ему массу вопросов. Пока разговор не окончился. И связь не оборвалась.

— Все в порядке, — сказал Леня, выйдя из будки. — Я свободен, как ветер в поле.

Мы добрались до метро. Поехали до станции. Оттуда на электричку. Через полтора часа уже пришли на дачу.

— А у тебя ниче так, — одобрил Смелов, разглядывая мое жилище. — Уютненько.

Мы развили бурную деятельность. Готовка ужина, в основном. Четыре голодных рта. Понадобится много еды.

Поэтому наготовили всякого. Бурный, кстати, оказался хорошим поваром. Рома подкрутил радио, поймал волну повеселее. Смелов подсказал, что можно улучшить на участке.

Так наступил вечер. Мы со Смеловым как раз стояли перед домом. Он показывал мне ката ганкаку. А я его поправлял.

— О, а который здесь Витька? — спросил знакомый голос. — Где этот негодяй?

За забором я увидел Савву. Тот стоял с сумкой в руках. На голове та же самая кепка. Брюки, рубашка, длиннополая куртка с огромными карманами. В зубах сигарета.