— Я не сбежал, — сказал я. — Хотя нет, сбежал конечно, но не от тебя. Надеюсь, у тебя не было проблем с Эвансом из-за меня?

— У меня с ТОБОЙ проблемы из-за тебя, — огрызнулась она. — Какого черта опять, ты ничего не сказал, просто исчез?

— Извини, — я снова сел на камни. — Меня отстранили от работы, а у тебя отличные перспективы, тебе надо остаться в институте и…

— А может ты перестанешь решать за меня, как мне жить?

— Лео, пожалуйста. Сейчас мы все на эмоциях, а надо думать головой. Давай, пыль уляжется, я прилечу и буду жить где-нибудь недалеко. Ты будешь работать, мы будем видеться по вечерам. Подожди пару недель, я не исчезну.

— Ты уже это сделал, — она горько вздохнула.

— Неправда, я на связи.

— Я тебя из-под земли достану, ясно? Не вздумай пропадать.

— Ясно, — я улыбнулся. — На связи, Лео.

Нажал отбой и долго смотрел на неотвеченные от Райли. Но ему перезванивать не стал.

На следующий день взял в аренду машину и поехал в Поляну.

Горы были все те же. Ни в их облике, ни в запутавшихся в вершинах облаках, ни в речке, бегущей по склону мимо поселков ничего не менялось. Для поддержания душевного равновесия это было, пожалуй, идеальное место. Мимо пролетают года, события сменяют одно другое, принося горе и радости, а здесь ничего не меняется. Это место словно замерло, достигнув собственного равновесия. И, глядя на него, кажется, что и у человека тоже может получиться найти такое равновесие.

К своему удивлению, лезть на качели над пропастью мне категорически не хотелось. И без того хватало острых ощущений в жизни. А вот бродить по горным тропам, сходить в парк водопадов, дойти до цирка Юрьев Хутор, бродить по реликтовому лесу, любоваться видами главного Кавказского Хребта, смотреть на вершины горы Аибги — доставляло удовольствие. Более того, от этих прогулок весь стресс и обиды словно растворялись. Выходили с каждым сделанным шагом, с каждым красивым кадром, появлявшимся в моем телефоне, с каждым вдохом свежего горного воздуха.

Где-то внутри меня, глубоко в подсознании, формировался план, что делать дальше. До сознания он еще не добрался, но я уже твердо знал, что план будет хорош. Так же, как и это место.

Через четыре дня моих каникул в Сочи мне позвонили из Космического управления России и потребовали явиться в Москву. Пришлось снова собираться. К счастью, самообладание уже вернулось ко мне, и я был готов выбраться из уютной раковины.

Москва встретила как обычно, ощетинившись каменными джунглями.

На прием меня, конечно же, ждал Коломойцев. Артем Витальевич. Генерал-лейтенант Космического управления. Эта встреча, в отличие от всех предыдущих, была обставлена настолько официально, что я даже изобразил военную выправку, когда зашел к нему в кабинет.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Алексей? — спросил он, нацепив на лицо непроницаемую маску. — Ты всех бесишь. Вообще всех. Над этим надо работать, понимаешь? Может тебе коуча какого нанять? Ментора? Жениться?

Я старательно прятал улыбку.

— Осознаешь, что в твоей ситуации ржать в кабинете у начальства неуместно?

— Да ладно, Артем Витальевич, давайте уж к делу, — я все-таки улыбнулся. — Нотацию услышал, к сведению принял.

— Мы заинтересованы в участии российской стороны в исследованиях пространственных разрывов. И твоего калибра, Алеша, других исследователей у нас нет. С институтом Эванса были проведены серьезные переговоры, и они пошли нам навстречу. Поэтому будь добр, заканчивай уже свои отпуска. Время вернуться к работе. Но при этом мы гарантировали Райли Эвансу соблюдение тобой дисциплины и порядка.

— То есть, в следующий раз, когда он захочет мне что-то отрезать, ложусь под нож?

— Алексей, ты понимаешь, о чем я. В каждой конкретной ситуации решение принимаешь ты, находясь там на месте. Но основная масса решений должна лежать в плоскости соблюдения дисциплины, а не нарушения ее. Пожалуйста, не усугубляй и не драматизируй ситуацию.

Я кивнул. Хотя, полагаю, мое возмущение сказанным было прекрасно видно.

Коломойцев еще какое-то время пристально на меня смотрел, явно раздумывая, поездить мне еще по мозгам или нет. А потом сбросил весь официоз и, внезапно подавшись вперед, заговорщицки спросил:

— И как там полеталось, в космосе? Без корабля?

— Отлично полеталось, Артем Витальевич, — я не сдержал усмешки.

— Пошли, пообедаем, заодно расскажешь в подробностях.

Я рассказал. Удивительно, сейчас произошедшее воспринималось уже менее эмоционально, из-за чего всплыло много мелких деталей, на которые я раньше не обращал внимания.

— Действительно, вначале я ощущал перемещение, как собственное движение. Лео направляла меня, я шел к ней. Но, в какой-то момент, меня словно что-то подхватило. Не знаю, как правильно описать ощущение скорости. Вообще не уверен, что понятие «скорость» применимо для движения в таких условиях. Но в тот момент, когда попал в волну, мне показалось, что я многократно ускорился. Знаешь, я, когда позже думал об этом, вообще предположил, что может это какой-то транспортный канал.

Сам не заметил, как перешел на «ты».

— Может так и следует передвигаться в космосе, без применения всех этих кораблей, компьютеров, трасс. Зажмурился и сиганул, — я откинулся на спинку стула.

Коломойцев расхохотался в голос.

— Зажмурился и сиганул, это точно про тебя! Осталось повторить на бис.

— Нет, не сейчас, — закончив с ланчем, я налил себе душистого ягодного чая. — Хочется притормозить с приключениями. Пусть физики хоть гипотез накидают, да подтвердят их чем-нибудь. А то идей море, а чем все эти способности нам впоследствии аукнутся, мы даже не знаем.

— Да мы вообще пока ничего не знаем, — согласился Коломойцев. — Но так даже интереснее. Как в детстве, когда ночью в темноте роешься в шкафах, в надежде найти новогодний подарок за неделю до Нового Года. Находишь. А потом под елкой лежит не он.

Я невольно улыбнулся. Мы с родителями регулярно играли в эту игру с подарками.

— Ладно, Алексей. Возвращайся в Лондон. Наладь отношения с Эвансом. Он очень хороший ученый. И человек. Твой вклад в исследования всегда высоко оценивал. Нужно беречь такие деловые связи.

— Хорошо, — отозвался я.

В дютифри зашел в винный отдел и купил дорогущий французский марочный коньяк.

Всю дорогу до Лондона смотрел в иллюминатор. Удивительно, что иногда можно долгое время вообще ни о чем не думать. Просто смотреть на облака, тянущиеся внизу. На синеву неба. На солнечные лучи, растекающиеся по фюзеляжу самолета. И все это с абсолютно пустой головой.

Теперь уже Эванс ждал меня на крыльце института.

— Бумеранг, — я развел руками. — Сначала ты меня притащил сюда за уши, а теперь и твоим ушам досталось.

Райли молчал. Стиснув челюсти и скрестив руки на груди. Чувствовалось, что ему ой как есть, что мне сказать, но не позволяло воспитание и обещания, которые он дал Коломойцеву.

Я поднялся на крыльцо, подошел, и взял его за локоть.

— Пойдем, обсудим наши разногласия. Я привез неплохой коньяк.

— Не собираюсь я пить с тобой, — Райли вырвал руку и пошел в подъезд, всем своим видом выражая праведное возмущение.

— Стой, — я дождался, когда он обернется.

Выдержал эффектную паузу, потом добавил:

— Мы оба неправы. Но год назад ты вытащил меня из депрессии, а пару месяцев назад я спас тебе жизнь. Уверен, что нам есть, о чем поговорить.

Он стоял и молча смотрел на меня. И меня начал разбирать смех.

— Ну да, Райли. Я всех бешу, я знаю. Давай уже по коньячку?

— Глазам не верю. Ву сказал, что вы тут вдвоем, красавчики, но я глазам не верю, — Лео стояла в проеме двери, щурясь от утреннего солнца, которое навязчиво светило в окно.

— Мы уладили наши разногласия, — нахально заявил я, — верно же, Райли?