***

Лида отвернулась от окна, за которым спал заснеженный сад:

— Когда уже весна придёт? Надоел этот снег, мороз, хочется снять с себя тёплые вещи и поваляться на нашей лужайке. Хочу уже быть совершеннолетней, надоело быть совершенно зимней.

— Пока только февраль заканчивается, Лидочка, а там март, а он всегда приходит с сюрпризами, да и апрель может показать всем, почём фунт лиха, — Соня положила голову на плечо Богдана и прикрыла глаза. — Что-то я, ребята, устала. Кстати, как мама, Лид? Не повторялись эти приступы у неё?

Платова качнула головой и пожала плечами:

— Мы так и не смогли выяснить, на что она так отреагировала. Она, правда, перед этим с отцом своим говорила, может, он ляпнул ей что-то не то.

Матвей скосил глаза на неё и тихо спросил:

— Вы так и не общаетесь с ним?

Лида глубоко вздохнула и так же тихо ответила:

— Нет, мама нечасто с ним созванивается, а папа абсолютно равнодушен к этой стороне нашего родства. Скажем прямо, наш дед с маминой стороны тоже не жаждет с нами общаться. Мне нашего с тобой деда Кирилла хватает, да и Кирилла-младшего. Эти двое когда встречаются — держись за землю и выноси святых. А мама… повторится ещё раз, придётся какой-то ингалятор в доме держать, наверное.

Матвей неожиданно хмыкнул и развёл руки в стороны, с силой растягивая мышцы:

— У нас тут вызов был недавно к пациенту, которому прописали ингалятор от аллергии на кота. Приступ удушья поймал его поздним вечером, приехали, сняли всё, а он и пожаловался, что лекарства врач выписал, да только состояние его не улучшилось. Выяснилось, что он прыскал ингалятором в кота.

Друзья переглянулись и дружно рассмеялись.

— Ладно, что делать-то будем? — Шанин потёрся щекой о макушку Сони. — Понятно, что и Пётр Лаврентьевич с Касаткиным на самотёк это дело пускать не будут. Да и охрана Сперанского тоже ого-го, мама как-то вспоминала, как они маму Катю и маму Иру охраняли ещё до нашего появления на свет. Но на дежурствах мы поодиночке. Девчонки, а вам там отпуска или отгулы не положены?

— Нет, что ты, — Соня удобнее устроилась в руках Богдана и тихо прошептала: — Отпуска только через полгода можно ожидать, так что нам ещё месяц пахать надо, чтобы такие мысли появились. Я, кажется, сейчас усну.

— Спи, — тихо ответил Шанин и чуть повернулся, чтобы Соне было удобнее лежать. Она обняла Богдана и тихо засопела. — Я, наверное, тоже сейчас отрублюсь. Вы не против?

Лида и Матвей переглянулись и одновременно поднялись:

— Мы поднимемся наверх, а вы отдыхайте, — ответил Матвей и открыл дверь. — Пошли, Лидуш, на мансарду, если что — мама нас позовёт.

Они поднялись по лестнице, Матвей вытащил из стенного шкафа два пледа, укутал сестру и усадил в кресло.

— Слышишь, Мэт, мне одной сейчас показалось, что мы были свидетелями чего-то такого, о чём пока никто ещё не знает?

Матвей усмехнулся и коротко спросил, устраиваясь в кресле напротив:

— Ты о Соне и Богдане, что ли? Знаешь, — он прикрыл глаза и вздохнул, — сегодня у больницы, когда поняли, что Соне может угрожать что-то, Богдан так рванул наверх, что я только его подошвы видел. Да и Соня, как мне показалось, выдохнула с облегчением, когда его рядом увидела. А что? Третий курс, скоро юбилей, денег маловато, конечно, чтобы самостоятельно жить… но, думаю, что родители против не будут. Но с другой стороны, Лидуш, — Матвей прикрыл глаза и зевнул, — это может быть реакцией на стресс. Поживём — увидим. Лидочка, ты не будешь против, если я тоже немного подремлю?

Платова встала, набросила свой плед на Матвея и прошептала:

— Ты отдохни, а я к мамам спущусь. — Она поцеловала брата в щёку и вышла.

В коридоре было тихо, едва слышались приглушённые женские голоса из кухни и невнятное бурчание телевизора. А Соня после случившегося на удивление совершенно спокойна. Когда случилась та неприятность в бассейне, Лиду трясло ещё несколько часов. Она хорошо помнила то чувство облегчения и ощущение полной безопасности, что испытала, когда брат закрыл её собой, а потом крепко обнимал, прижимая её голову к своей груди. Абсолютно всё равно, какой идиот стоит перед тобой, если ты знаешь, кто стоит рядом с тобой! Кто защитит и закроет собой. Это потом уже, когда охранники с кажущейся невозмутимостью и абсолютным спокойствием выводили тех отморозков, попутно кулаками уча манерам и правилам обращения с девушками, Лида расплакалась, уткнувшись мокрым носом Матвею в шею. А он что-то шептал и гладил её по растрёпанным влажным волосам. Сильный, гордый, уверенный в себе и… такой нежный. И довольно сексуальный, кстати. И Лида, и Соня знали, какие вздохи раздавались вслед их друзьям. Правда, они так же слышали и о романтических приключениях молодых людей, хотя сами Богдан и Матвей никогда в присутствии девушек не говорили о своих похождениях. А интересно, есть девушка, которая дорога, к примеру, Матвею? Какая она? Высокая или кнопка? Блондинка? Или рыжая, как мама Аня? А может, она работает вместе с ним? Или учится в их медине? Лидочка посмотрела на себя в зеркало, висевшее на стене, и показала язык своему отражению. Надо отвлечься и от мыслей об опасности, и от мыслей о своём братишке. Хотя, конечно, он очень красив. И сексуален. Разве может быть в мужчине что-то более сексуальное, чем способность брать на себя ответственность за свои слова и поступки?

Лида ещё раз глянула в зеркало и быстро пошла по коридору, надо помочь накрыть на стол — в последнее время им не так часто удаётся собраться вместе. Младшему Кирюхе уже тринадцать, но он не любит ходить в гости со старшими, ему скучно, а потом у него есть дед Кирилл, с которым они и на рыбалку, и к дедовым друзьям за город ездят, а там и лес, и закованная в лёд река, и интересные лётные байки. А ведь совсем ещё недавно он ходил по дому, держась ручками за мебель, а уже вымахал почти с неё ростом. Лидочка толкнула дверь в столовую и невольно усмехнулась.

— Ну чисто анатомически, Ириска, жопа вовсе не безвыходная ситуация, — услышала она голос мамы Ани. — А я это хорошо помню, потому что моя специальность изучает ещё один анатомический выход. В этом же здании, так сказать, только с другой стороны. Там тоже не всегда плохо, кстати.

— Аня, ты неисправима! — накрывающие стол женщины заулыбались, переглядываясь.

— Ну а что? — Шанина сделала глоток помидорного рассола и зажмурилась от удовольствия. — Сожалеть о том, что не случилось, глупо. А тем более — о том, что уже произошло. Поэтому надо принять всё таким, каким оно вам кажется, и жить с этим дальше. Время всё по местам расставит, девчонки, вы же знаете. Ждать только долго. Но иногда судьба так подсуетится, что диву даёшься, как быстро бумеранг обратно прилетает. Но это уже дело будущего, а пока я есть хочу. О, Лидочка, зови всех к столу. А Богдан с ребятами спят? Но ничего, буди их, потом выспятся, когда прекрасный возраст домоганий перейдёт в возраст недомоганий. Дети, отцы! Стол накрыт, щи дымятся! — громко закричала она, помогая расставлять тарелки и приборы, поправляя бокалы и салфетки. Как же это здорово — вот так собраться, чтобы отдохнуть вместе с детьми и пообщаться с друзьями.

Лида тряхнула головой и побежала по лестнице будить друзей.

Шанин вышел из операционной, устало стянул шапочку с седых волос и толкнул дверь в ординаторскую. Ах ты моя прелесть, а не Лидочка! Кофе горячий, бутерброды стопочкой на тарелке прикрыты салфеткой. Интересно, а сама-то поела или опять носилась по палатам, забыв о времени и еде?

— Платова, а ну иди сюда. — Игорь стоял в дверях, сложив руки на груди и с улыбкой наблюдая, как девушка несмело приближалась к нему. — Стоять, не спорить, на вопросы отвечать односложно, понятно?

Лида виновато вздохнула и тихо прошептала:

— Понятно, только я, честное слово, вас ждала, Игорь Александрович. Я уже все уколы сделала, назначения в листы переписала, шприцы посчитала…

— Платова, я ещё ни одного вопроса не задал, а ты мне уже голову смогла забить! Когда ела в последний раз?