Игорь вошёл в отделение, стряхивая капельки дождя с зонта. Судя по всему, ночь прошла спокойно — ему ни разу не позвонили, а это значит, что отделение работает в штатном режиме и Матвея можно переводить в обычную палату под наблюдение дежурного персонала. Правда, этот «дежурный персонал» включает в себя полбольницы! Сан Саныч сначала сердился, потом начал нервничать, а в итоге от души смеялся, когда объединившийся ‎«женский фронт» спустил на него всех своих, так сказать, собак. Он после разговора с Аней, Ирой и пришедшей в себя после сердечного приступа Катей в красках расписал всё, что услышал, куда был послан, в кого в ближайшем будущем ему предстояло превратиться. А ещё эта малолетка Платова рядом стояла и поддакивала! Игорь молча пожал плечами и тихо поинтересовался:

— А ты думал, что я мёд ложками дома ем? Ага, как бы не так!‎ ‎

Итак, пробежаться по палатам, выслушать сестёр, а потом можно дождаться Богдана с дежурства, забрать Анюту после суток — и домой. Вчерашняя пятница, проведённая в одиночестве, в очередной раз показала, что Шанин не относится к категории «свободного охотника», он был и остаётся глубоко семейным человеком. А посему соберёт семью и отправится домой, только там он ощущал себя полностью счастливым. Жаль, Инночка живёт отдельно, но Саша и Ванька не дают маме скучать.

В дверь постучали, Игорь накинул халат и строго сказал:

— Войдите.

В кабинет вошла Лидочка Платова и как-то затравленно посмотрела на Игоря.

— Игорь Александрович, я не виновата, честно. Но он так орал, обзывал меня, а ещё пригрозил, что добьётся моего увольнения. Но ему нельзя есть, дежурный хирург разрешил только пить, да и то совсем чуть-чуть. — Она шмыгнула носом и вдруг громко разрыдалась, прикрыв лицо ладонями.

Шанин покачал головой и подошёл к плачущей девушке. Он обнял её и погладил по голове. Совсем ещё девочка, вот и силы закончились, даже не поздоровалась. Когда неделю назад случилась беда с Матвеем, именно Лидочка взвалила на себя почти весь груз по уходу за раненым братом. Кате внезапно стало плохо — недаром отцы и дети решили не посвящать матерей в свои дела. После той напряжённой ночи, когда Игорь и Алексей спасли её сына, она оказалась на больничной койке с сердечным приступом. Сергей метался между кардиологией и реанимацией, где лежал Матвей, попутно заезжая на работу, где заканчивалась подготовка новой коллекции одежды для показа в Европе. И Лида объявила, что сама будет ухаживать за братом. Конечно, и Анна, и Ирина каждый день по нескольку раз забегали проведать парня, но у них было много организационной работы и ежедневные операции. Соне оформили больничный — рана на руке, как оказалось, была не такой уж и поверхностной и довольно болезненной. Но учёбу в институте никто не отменял. Ребята с удвоенным старанием записывали лекции, зарисовывали схемы, потому что потом им надо будет вводить в курс дела Матвея. Лида каждый день после учёбы приезжала в больницу, оставаясь с Матвеем иногда до поздней ночи. Кате через несколько дней, когда её собственное состояние уже перестало быть критическим, разрешили проведать сына, которого уже перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. И в первый же свой визит она стала невольным свидетелем неожиданного разговора.

Она уже подошла к палате, остановившись у приоткрытой двери, как услышала тихие голоса своего мужа и Виктора Платова.

— Лидочка, — раздался голос Платова, — собирайся, я отвезу тебя домой.

— Папа, — в голосе Лиды проскользнуло раздражение. — Я никуда не поеду, Матвею ещё капельницу не сняли. Да и вечерние процедуры надо провести.

— Что-то мне подсказывает, что мимо нас, Вить, пробежало наше с тобой будущее. Как думаешь, эти двое уже давно сговорились?

— Не понял, — прошипел Платов. — Ты сейчас хочешь сказать, что моя Лида с твоим Матвеем, что ли?

— Были друзьями, станем родственниками, — усмехнулся Сергей Воскобойников.

— Ты намекаешь, что ты меня из тех развалин вытащил, чтобы твой сын мою дочь теперь…

Он не успел закончить фразу, как раздался строгий голос Лиды:

— Так, все разговоры за дверью, вы мне больного нервируете!

Отцы с ошеломлёнными лицами вышли в коридор, и тут наткнулись на Катю, стоящую под дверью. А потом случилось совсем нежданное событие — когда Катя зашла в палату, она увидела как Лида нежно целует Матвея, рука которого по-хозяйски расположилась на девичьей спине, обтянутой хирургической пижамой. Катя отступила назад и замерла. Что бы ни произошло, сначала надо подумать и разобраться. Она почему-то очень часто теперь вспоминала фразу Виктора о том, что можно пожалеть о своих словах и действиях и не простить саму себя. Но в первую очередь Лида и её сын — брат и сестра. И будущие врачи, прекрасно знающие генетику. Как же так случилось? Но разбираться со всем этим придётся позже, когда Матвей полностью поправится. О чём она и высказалась мужчинам.

Вот и сегодняшнюю ночь Лидочка дежурила, успевая и ухаживать за братом, и оказать необходимую помощь другим больным. Игорь посмотрел в заплаканное лицо девушки и заметил:

— Сейчас ты всё мне расскажешь, я сам буду решать, увольнять мне тебя или нет. А после, Лидуш, ты поедешь домой. И не спорь — тебе необходимо отдохнуть и выспаться. А за Матвеем присмотрят родители и твои коллеги. Тем более что ему уже пора вставать. А теперь присядь и расскажи, что произошло.

Лида послушно села на краешек стула и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Он поступил уже ближе к полуночи. Острый панкреатит. Дежурный хирург его осмотрел, сделал назначения, я кровь взяла. На алкоголь тоже. — Лида подняла голову и посмотрела Шанину в глаза. — Болевой приступ сняли, он даже уснул, а утром вдруг потребовал, чтобы ему завтрак принесли. Но ему же нельзя есть! Я пыталась ему объяснить, а он начал кричать, что я не знаю, кто он такой и кто у него родственники, что его отец в горздраве работает, что он сделает всё, чтобы меня отсюда уволили и из института вышвырнули. Но я же не виновата, что он заболел!

— Тихо, успокойся, ты всё сделала правильно. — Игорь надел белый колпак и кивнул в сторону двери. — Пошли, покажешь мне этого пациента. Фамилию помнишь?

— Да, конечно, — Лида шла рядом с Игорем, стараясь подстроиться под его широкие шаги, — Подгорный Валерий Николаевич. Он в пятой палате, Игорь Александрович.

— Иди, смену сдавай, если что — позову.

Игорь остановился на секунду перед дверью в пятую палату и пожал плечами — он был хорошо знаком с чиновниками горздрава, но фамилию Подгорный слышал впервые. Ладно, чиновник не чиновник, а при панкреатите медики придерживались золотого правила — холод, голод и покой, так что Лидочка была во всём права. Он толкнул дверь и вошёл в палату. В постели у окна лежал мужчина с немаленьким животом, который хорошо вырисовывался под одеялом. Пациент открыл глаза и посмотрел на вошедшего врача:

— Наконец-то хоть кто-то удосужился сюда прийти, — недовольно заявил он и скривился от боли. — Я доберусь до вашей шарашкиной конторы, разгонят вас всех к чёртовой матери! А эту соску, что ночью дежурила, вышвырнут и из больницы, и из института, лично прослежу.

— Доброе утро. Для начала, голубчик, вам из этой шарашкиной конторы выписаться надо. А это будет возможно после вашего выздоровления. Но вы, насколько мне известно, не собираетесь соблюдать ни режим, ни предписания врачей.

— Да плевать я хотел на ваши предписания! — вдруг закричал мужчина и попытался встать, но тут же откинулся назад, застонав от боли. — Вы ещё не знаете, с кем связались, я ещё разберусь с вашими сотрудниками!

— Это ваше право, — также спокойно продолжил Игорь, выходя в коридор. — Сестра!

Он увидел, как выскочила дежурная сестричка, и поманил её пальцем к себе. Затем чуть обернулся и громко сказал:

— Вызовите Олега Михайловича, пожалуйста. Передайте, что я лично попросил его о консультации.

Имя психиатра было хорошо известно дежурной смене, сестра кивнула и схватила трубку телефона. Сказав несколько фраз и выслушав ответ, она повернулась и кивнула Шанину — консультация будет непременно. И тут дверь в отделение открылась и Игорь увидел жену. Немного уставшую, но такую же порывистую и улыбающуюся. Нет, всё-таки ведьма! Бабушка уже, а выглядит как девушка. Иногда Аня сама шутила — сзади пионерка, зато спереди пенсионерка. Но годы над ней не властны, даже рядом с Инночкой она смотрелась как старшая сестра, но никак не мама.